Евгений только порадовался за себя и за Соню. Умный он! И рассчитал всё правильно!
– Живи пока спокойно, постараюсь узнать хоть что. Я-то сама силушкой не одарена, получилось так, но и другие есть. Я только видеть могу, а они и делают.
Евгений закивал.
Ника Вячеславовна машинально погладила его между ушами…
– Ох, прости. Да, вот ещё тебе на заметку. Если будешь слишком много воли давать зверю, так можешь им и взаправду стать. Инстинкты прижимай, сырое мясо не жри, или чего там еще енотовая душа требует, понял?
Евгений кивнул.
Знал он про такую опасность. Именно поэтому старался не есть ничего сырого, именно поэтому подражал, где мог, людям. Выглядело это мило и забавно, Марта была в восторге.
– Знаешь. И потом может проявиться. У тебя может второй облик остаться, а могут и дети – двуликие родиться.
И снова – кивок. Об этом Евгений тоже знал.
– Ладно. Помаленьку и справимся, а что с тебя запросить, я подумаю. Вроде как всё у меня есть, просто интересно, как там, в других мирах, живут. Но это потом, если сможем твою проблемку решить, а пока, енот Женя, держи хвост пистолетом и Соньку не обижай. Понял? Её и так жизнь обидела.
Евгений послушно кивнул. Это он может пообещать спокойно.
Что ещё будет впереди – он не знает. Но постарается и помочь Соне, и отблагодарить её. Насмотрелся он на этот мир! Если бы его не подобрали в первый же вечер, ему бы уже енот пришел. Полный.
Так что…
Е. Н. Отт мог быть каким угодно. Злым, жестоким, высокомерным, надменным и просто сволочью. Но вот неблагодарным он не был никогда.
Когда в парикмахерскую вошла девушка лет двадцати – двадцати двух, Соня и Инна переглянулись.
У обеих был один и тот же вопрос.
И что эта фифа здесь делает?
Вот не водятся такие девушки в дешёвых парикмахерских! И об этом скромно так намекает розовый «Порш Кайен», припаркованный на газоне.
Такие девушки делят своё время между бутиками, салонами и… а чем они ещё занимаются? Наверное, у них много важных дел. Соне и Инне такое было просто недоступно.
Девушка упала в кресло, откинула назад копну блестящих белокурых волос и воззрилась на Соню:
– Ты – Сонька?
– Простите? – Соня была искренне удивлена. Откуда эта девица её знает?
– Я – невеста Симона!
Соня даже головой помотала.
– КТО?!
– Ты не понимаешь, что ли? Совсем тупая когтеточка? Мы с Симоном собираемся пожениться, и я не хочу, чтобы на нём висел твой ублюдок!
– Кто?!
Других слов у Сони не осталось. Нечасто встречаешься с таким оголтелым пещерным хамством[23].
– Точно, тупая. Значит, слушай меня, дура! Завтра ты идёшь к нотариусу, или куда там надо… адвокат Симона позвонит тебе и объяснит. Пишешь, что нагуляла своего выщенка и отказываешься от алиментов. Нечего на моего жениха свой довесок вешать! Симон мне всё рассказал, он человек благородный, он не выгнал тебя на улицу сразу, когда узнал, что твоя девка не от него, но надо и совесть иметь!
Соня только и могла, что открывать и закрывать рот.
Печатных слов у неё не было. И может, дальше не нашлось бы, но тут вмешалась Инна:
– Девушка, если вы просто так пришли, освободите помещение, нам работать надо!
Блондинка посмотрела на неё как на говорящую морковку. Это что – тоже рот открывает?
– Молчи, пока я тобой не занялась!
Инна ухмыльнулась. Взяла с полки плошку, в которой что-то смешивала, и направилась к раковине. Да так неловко, что, когда она проходила мимо блондинки, плошка вдруг выпала и перевернулась в воздухе.
– АИИИИИИ!!!
Визг блондинки был понятен. На шикарном платье, которое могло украсить собой любой бутик, красовалось грязное белесое пятно.
– Ой, что ж это ты так? – ахнула Инна. – Всё, теперь только бегом до химчистки. А не то и платье не спасёшь, и, кстати, это краска. Так что беги, пузо береги. Химические ожоги – они такие.
– Ты… ты нарочно!
– А вот и нет! Вон висит камера, и там всё видно. Я иду к двери, а ты раскинула тут свои копыта, вот я и споткнулась. Я тебе больше скажу, в следующий раз оно у тебя на голове окажется, тогда только брить придётся. Поняла?
Камера действительно висела. И работала.
Мало ли кто. Мало ли что…
Блондинка завизжала и вылетела вон. Инна фыркнула ей вслед.
– Чтоб у тебя ещё и машинку угваздало. С-собака крашеная! Сонька, а ты чего?
Соня опустилась на кресло так тяжело, словно на неё давил груз в десятки и сотни прожитых лет.
– Инна, разве так можно?
– Как – так?
– Ну… Сеня… это ведь он ей наврал. И про меня… да ладно – про меня! Но Марта в чём виновата?!
– Да ни в чём! Просто козёл твой Сеня и всегда таким был! Симон съел лимон! Тьфу!
– Ладно Любовь Николаевна, она никогда меня не любила, но Марта и её внучка, от Сени… Инна, ну как они могут?! КАК?!
Инна фыркнула.
Потом достала из шкафчика корвалол и накапала в ложку. Подошла и сунула её Соне в рот:
– Ну-ка! Залпом!
– Уф! Ой!
– Вот, и водичкой запить! Рассосалось?
– Тьфу, гадость!
– Зато мозги на место встали. Реветь будешь?
– Н-нет…
– Уже хорошо. Сонька, ты видишь, какое дерьмо себе твой Сеня нашел? Отборное! Высокохудожественное! Если будешь мямлить и цепенеть, тебя просто сожрут! Понимаешь? И тебя сожрут, и Марту… и енота твоего на воротник пустят!
– Инна…
– Ну чего ты ноешь?! Инна, Инна! Старый телефон у тебя есть?
– Да.
– Вот, включи и носи в кармане. И чуть что – камеру на запись!
– Думаешь?
– Такие не успокаиваются. И это ещё твой муженек не прорезался. Скажи спасибо, свекровь себе хвост сломала!
– Спасибо!
– Сонька, запомни! В этом мире беззаботных нет, мы все в пищевой цепочке! Зевнул – сжевали! И вообще, чего ты мямлила? Чего ты ей на голову ведро не надела?
– Я…
– Ты! Я ж тебя давно знаю. И девчонки тебя Ехидной звали не просто так, а по делу. И характер у тебя есть… ну чего ты?
– Вот ехидной я себя и чувствую сейчас. Выкидышем эволюции.
– Чушь! Запомни – или ты постоишь за своего ребенка, или тебя сожрут! А Марта, между прочим, имеет право и на достойные алименты, и на долю в наследстве!
– Если там что-то будет.
– А вдруг? Не знаешь, как жизнь повернется! Ехидна, кончай хандрить и возвращайся в боевой режим!
– Я постараюсь.
Звякнул колокольчик над дверью. На этот раз клиент был знакомый, по записи, и Инна, улыбаясь, поспешила с машинкой для стрижки наперевес к мужчине средних лет.
А Соня на долю секунды позволила отчаянию прорваться наружу.
Ехидна!
Да где она, та девчонка, которая никому не давала спуску? Которая в детстве дралась с мальчишками и ничего не боялась?
Когда она ушла и оставила Соню одну? Когда Соня так отчаянно старалась понравиться Сене и его матери, что вытравливала из себя даже отголоски свободомыслия? Даже самые крохотные его ростки?
Когда Соня лежала в роддоме в ту страшную ночь, ждала врача, и единственной её мыслью было: только бы не умер ребёнок, только бы моя девочка осталась жива?
Когда её везли на операцию, а она предлагала подписать все документы, если что – пусть забудут о ней и спасают ребёнка?
Или когда она почти полтора года жила, словно в мутном пузыре, без времени и сил? Без надежды и радости? И только Марта вытягивала её из этого жуткого состояния.
Дочка улыбалась, ползала, забавно коверкала слова, тянулась к маме на ручки – и трескалось, осыпалось чудовищное безразличие.
Или когда Соня поняла, что Сеня ей изменяет? Нагло, ничуть не стесняясь, да еще и заявляя, что она – бракованная и страшная. Вот другие после родов все стройные и тоненькие, словно берёзки, а она разжирела, и в постель с ней даже ложиться неохота.
Когда?
Соня не знала.
Ей было просто очень плохо и больно.
Ладно – она! Может, и правда с ней что-то не то и заслужила она злые и колючие слова, пусть! Но в чём виновата Марта? Умненькая, красивая, развитая не по годам девочка?!
В чём?!
За что?!
Соне было ужасно больно…
Рамира
– Простите?
А больше Маркус и выговорить ничего не смог.
Это – КАК?!
Когда успели?! Кто сказал?!
Указ его величества стал для Маркуса полнейшей неожиданностью, пожалуй, приземление в его доме трехголового змея Маркус перенёс бы спокойнее.
А тут!
Его величество назначил на предприятия семьи Отт временных управляющих, пока не появится глава рода. В связи с неожиданным его отъездом…
Да, так и было сформулировано. Искать король приказал, но тихо-тихо. Мало ли что. Мало ли кто решит себе кусок урвать?
Не надо провоцировать людей, потом полиции работы меньше будет.
Так что планы Маркуса по присвоению чужого имущества (да какое оно чужое?! Уже личное, родное и в своём кармане пригретое!) на глазах рассыпались в прах.
Когда тебе предстоит каждую сделку обосновать в казначействе… ей-ей, лучше не связываться. Подумал Маркус и отправился к Ларисе. Марина пока собирала вещи. Получалось плохо и медленно, тошнило её на каждом шагу, голова кружилась… вроде и не было раньше, а вот месяца с четвертого и началось.
Лариса только руками разводила:
– Может, и правда от Евгения беременна, кто ж её знает? Несовместимость сил большая, ей буквально каждые полчаса плохо становится.
– Тем лучше. Король взял управление предприятиями рода Отт под свой контроль.
Лариса даже сплюнула с досады:
– Вот же ж! Зараза!
– Не то слово. И отчего-почему, никто не знает. Зачем-то ему Евгений понадобился, – разъяснил Маркус, даже скрипнув зубами от досады, – король приказал его позвать, а его нет. Искать начали, тут всё и вскрылось и наружу полезло. Его величество распорядился пока не допустить воровства, ну и, наверное, Евгения искать начнут. Не знаю.
– Пока можешь не волноваться, следов ко мне никаких не ведёт.