— А?.. Чего?.. Блин, не вздумай! — опомнился я. — Все, я в норме. Давай маршрут до анабиозного отсека.
— Процесс активирован.
— И рассказывай, как у «кракозябр» дела.
— Принято. Функциональные юниты один и четыре на данный момент сумели восстановить на шестьдесят три процента пропускную способность шины системы управления вторым левым маршевым двигателем…
Мерный (и крайне занудный!) доклад мини-гекса действовал усыпляюще, так что пришлось приложить немало усилий, чтобы воспротивиться этому позыву, чему я был только рад — хотя бы отвлекся от массовой гекатомбы духам войны. Ну а остальные сопутствующие явления, связанные с заблокированными люками в переборках, уже порядочно приелись, чтобы превратиться в рутину и вызывать лишь глухое раздражение. Так и шли — Кумо болтал и «ломал» замки, я механически переставлял ноги и в нужных местах терпеливо выжидал. В результате путь до анабиозного отсека почти не отложился в памяти — этакая динамическая медитация получилась, зато мозги немного прочистил, ага. И очнулся, только когда оказался у очередной запертой — на этот раз изнутри — двери. Почему изнутри? Да потому что каверна с рычагом была вскрыта и изуродована до неузнаваемости, так что разблокировать механический запор из коридора не представлялось возможным. Не самое логичное действие, прямо скажем. Например, что делать в такой ситуации спасателям? Дверь расстреливать? Или термическими шашками прожигать? Или пилить? Этого укрывшиеся в анабиозном отсеке люди явно не предусмотрели. Или, что вероятнее, попросту не надеялись на прибытие помощи. Ну не от призраков же умерших они люком отгородились? Глупость какая…
— Попадос, — не удержавшись, хмыкнул я.
— Согласен, сэр.
— И что теперь делать?
— Прорываться?
— Да это понятно… я имею в виду, как именно?
— Рекомендую задействовать плазменные гранаты с дистанционной активацией.
— Хм… а это вариант… только надо подальше отойти. К предыдущему люку хотя бы.
— Ответ положительный. Такой дистанции будет достаточно, чтобы избежать воздействия коронного разряда.
— Думаешь, пробьет?
— Уверен.
— Ну и ладно! — резюмировал я, повторно обмозговав рацпредложение Кумо. — Двух гранат хватит? Или лучше четыре, по всем углам?..
— Рекомендую четыре.
— И то верно, чего их жалеть?..
В качестве вышибных зарядов до сего момента я гексовские «биллиардные шары» еще не использовал, но опасения оказались напрасными — шипы прекрасно зацепились за сами створки и дверной косяк, так что мне оставалось лишь свалить подальше, да скомандовать, укрывшись за поворотом и гильотинным люком:
— Давай!
И Кумо дал. Да так дал, что мало никому не показалось. Собственно, сам взрыв я не услышал — его заглушил треск предсказанного мини-гексом разряда. А еще скрежет сминаемого металла, усиленный эхом. Которого я до этого и не замечал, хотя даже звук шагов постоянно отражался от гулких стен. Видимо, о другом думал.
— Можно, что ли? — поинтересовался я вслух, выждав для приличия пару минут.
— Сопутствующих признаков коронного разряда не фиксирую, капитан Заварзин. Но рекомендую опасаться шагового напряжения.
— Ладно.
Типа, отбрехался. Но прислушаться прислушался, и почти до самой двери семенил, что твоя ниппонская гейша в национальных одеждах. Ну а метрах в пяти от цели, когда стал очевиден масштаб разрушений, на предосторожность забил — настолько был поражен. И было с чего, должен сказать: гранаты прожгли по углам двери здоровенные дыры, заодно испарив и большую часть косяка, и оставшиеся от створок жалкие огрызки рухнули внутрь анабиозного отсека. А еще все это тускло светилось малиновым — до такой степени металл раскалился. Вернее, не успел толком остыть. Да, забыл: на стенах коридора появились подпалины, которых раньше не было. Точно не было, я не поленился поднять скрины и убедиться в собственной правоте.
— Черт… так и броню прожечь недолго! — прошипел я, остановившись на почтительном расстоянии от дверного проема. Бывшего, ага. — Кумо, сколько ему еще остывать?
— Судя по показаниям пирометра, вам уже сейчас ничего не грозит, капитан Заварзин. Шагайте смело.
— Мог бы и подыграть, — вздохнул я. — Видишь же, что мне стремно. Время тяну.
— Я догадался, сэр. А почему тянете?
— Наверное, подсознательно опасаюсь и здесь могилу найти.
— Это вряд ли, сэр. Насколько я могу судить по спектрам излучения и физическим условиям внутри помещения, задействованные анабиозные капсулы функционируют в штатном режиме.
— И что с того? На «Красотке» тоже функционировали, но это не помешало леди Рокуэлл химией ошпарить.
— Это не наш случай, сэр.
— Уверен?
— Более чем.
— Ладно, уговорил. Пойдем, глянем.
Собственно отсек, в отличие от коридоров с действующим дежурным освещением, тонул во тьме, но не абсолютной — тут хватало разнообразного мерцания и мерных миганий светодиодов всего цветового спектра. Так что даже если бы у меня не было Кумо, «нейра» и «дополненной реальности», я бы все равно спокойно добрался до первого ряда капсул, и при этом ни разу не запнулся. А уж с их помощью вообще никаких проблем. Ну, кроме психологических, разумеется. Например, я с большим трудом заставил себя заглянуть в ближайший «кокон» сквозь прозрачную крышку, даже предварительно убедившись, что все его системы в норме. Да-да, я помню, что мы нашли в помещении аналогичного назначения на «Ледяной красотке». К счастью, здесь и сейчас я увидел самое обыкновенное мужское лицо. Усталое, даже изможденное, в ссадинах и царапинах, но при этом и расслабленно-умиротворенное — матрос обрел заслуженный покой, пусть и временный. Хотя с их точки зрения вовсе даже наоборот — вряд ли они надеялись хоть когда-то проснуться. Но в капсулы лезли с надеждой как минимум на избавление от страданий. Ну а чего? Легкая смерть. Чего не кажешь про остальных флотских, тех, что покоились в брифинг-зале.
— Кумо, можешь подключиться к капсуле?
— Единичное подключение не рационально, капитан Заварзин. Я задействую централизованное управление. А вы уверены, что их нужно разбудить?
— Чего?! Кумо, ты спятил? Пусть спят, нам же мороки меньше! Я всего лишь хотел узнать, кто это. Имя, звание, личный номер, так сказать…
— Поправка принята. Сформировать общую базу данных? Представить списочный состав?
— Формируй. Но смотреть позже буду…
Отвечал я уже на ходу — убедившись, что очередной фильм ужасов наяву мне не грозит, я побрел вдоль ряда «коконов», не забывая мазнуть взглядом по каждому, но нацелившись на дальнюю часть отсека, тонувшую во тьме. Там, надо полагать, покоились пустые капсулы, в целях экономии полностью обесточенные.
— Процесс завершен, капитан Заварзин. Пятьдесят семь капсул функционируют в штатном режиме. Состояние организмов в пределах нормы. В оставшихся двадцати двух диагностированы незначительные отклонения параметров. У всех людей аномалии в той или иной форме, но угрозы жизнедеятельности нет.
— Раненые, что ли?
— И больные. Встроенные медкомплексы осуществляют медикаментозное вмешательство, но оно не всегда успешно. Отсюда расхождение параметров.
— Значит, этих парней однозначно из спячки не выводим, от греха. Доберемся до Картахены, а там и медиков подтянем.
— Прекрасный план, сэр.
— Прекрасный, прекрасный…
— Мне кажется, сэр, или вы меня не слушаете?
— С чего ты решил? — возмутился я. И сразу же признался: — Есть маленько. Если честно, не до тебя сейчас…
— Могу предложить тонизирующую инъекцию. Она поможет справиться со стрессом.
— Да причем тут?.. Я вообще о другом… короче, Кумо, кажется, я придумал, как «нырять» в подпространство, но при этом сохранять синхронизацию по временной координате с континуумом ПВ.
— Любопытно.
— Опять аналогия с водой — «жесткий скафандр». В таком можно погружаться, не опасаясь кессонной болезни, особенно если подавать воздух непосредственно внутрь через шланг. Даже давление повышать не нужно. Чуешь, к чему клоню? Должна быть прямая связь между «пузырем» и собственно континуумом… я думаю, на большой «глубине» в подпространстве «пузырь» континуума ПВ «сжимается», и в нем изменяются физические константы, то же течение времени, например. То есть нам нужно создать такие условия, чтобы не было этой «компрессии».
— И как вы это предлагаете осуществить?
— Ну, стенки «пузыря» мы сделать «жесткими» не сможем, поэтому нужно вычислить такую «глубину», где внешнее «давление» пространства ВП будет уравновешено внутренним «давлением» континуума ПВ в «пузыре». А для этого «пузырь» нужно соединить с родным континуумом. Как шлангом для подачи воздуха.
— Но тогда будет ограничена «глубина погружения».
— Согласен. Но речь сейчас не о том, чтобы «спускаться» к «утопленникам» и вести ремонтные работы непосредственно на них. Это ближе… пожалуй, можно сказать так: субспейсер. Как субмарина. Чтобы можно было «погрузиться» по минимуму в координате t, переждать опасность пару дней и «всплыть», не опасаясь, что в реальности прошло несколько месяцев, или даже годы. Как тебе такое?
— На первый взгляд все логично, капитан Заварзин.
— И на второй тоже, не прибедняйся… ага, вот и пустые! Кумо, глянь — они исправные?
— Ответ положительный, сэр. Оборудование полностью функционально и готово к использованию.
— Вот и отлично…
— Сэр, позвольте вопрос?
— Зачем мне пустые «коконы»? На всякий случай. Тех же конкурентов «замораживать».
— Думаете, дойдет и до такого?
— Уверен. Не взрывать же их, в конце концов? Да и нет их уже на борту «Уиззла»… вернее, там не все. Целая кодла тут уже шарится. Как они там, кстати?
— Продвинулись еще на два сектора, осмотрели около трети уцелевших отсеков на баке, сэр. Также фиксирую активность в сети.
— В плане?
— Пока не могу разобраться… они пытаются подключиться к сегменту кормовой части.
— А что, и такой есть? — удивился я.
— Это условное понятие, сэр. Сеть разделилась на сегменты вынуждено, вследствие значительных повреждений коммуникаций.