Задумалась, что ли? А ведь точно!.. Что-то сейчас будет, ей-ей…
Несмотря на Машкин решительный вид, ожидание несколько затянулось, и я в конце концов не выдержал:
— Ну, колись уже!
— Отвали, — вдруг всхлипнула сестрица.
Упс… это чего она? Глаза-то на мокром месте!
— Маш… ты родителей вспомнила, что ли?
— Да! — рявкнула та. — Вспомнила! Маму… и отца, чтоб ему!
— Тэ-эк-с… ну-ка, замри… поймай настрой… что-то с отцом? Он чем-то тебе насолил?
— А сам-то как думаешь?! — огрызнулась Машка. — Хотя куда тебе… ты же парень… мужчина! Тебе все дороги открыты! Не то, что нам, бесполезному бабью… знаешь, кому я завидовала? По-настоящему завидовала? Тётке Нике! Вот это жизнь! Никому ничего не должна, делает ровно то, что сама хочет… чего ухмыляешься?!
— Да вот поражаюсь, какая у меня сестра, оказывается, наивная… тётка Ника, и вдруг делает, что хочет! Знаешь, в чём твое основное заблуждение? Она делает не то, что хочет, а то, что ей позволяют. Единственная её свобода заключается в выборе из ограниченного списка. И список этот, что характерно, ей доступен исключительно в силу финансовой независимости. Но даже при таких делах она считается парией, почти отверженной. А уж дюзнутой так сто процентов.
— Кем считается?! — вскинулась сестрица.
— Обществом, Маш. Кем же ещё?..
— Плевать на общество!
— Ну-ну… а вот тётке не плевать. Знаешь, что она сказала, когда я предложил ей взять тебя, хм, под крыло?
— Ты ей такое предлагал?! Когда?!
— Когда она на Картахену прилетала. Ну, когда мы… в общем…
— Ясно! Надо думать, отказала под надуманным предлогом?
— Если бы. Она сказала, что не хочет для тебя такой судьбы, как у неё.
— Врёшь!
— Цитирую: «И не мечтай! Хочешь окончательно Машке жизнь испортить?»
— И она туда же…
— А ты больше брата слушай, он плохого не посоветует. И вообще, мы отвлеклись. Так что с отцом?
— Он перекрывал мне кислород! Я уже с пятилетнего возраста знала, когда и за кого выйду замуж! Как тебе такое, а, братец?! Естественно, я всей душой завидовала тёте Нике!
— Надеюсь, отцу ты об этом не говорила?
— Только маме… и она расстроилась. Сильно.
— Чего и следовало ожидать.
— Да! Теперь я это понимаю! Но тогда обиделась и разозлилась ещё сильнее! А они… они…
— Усилили контроль? Фрейлины, навязанные подружки, ни секунды одиночества…
— Откуда знаешь?!
— Сам через что-то похожее прошёл. После… ну, ты поняла. Дядя Герман и остальные из Совета клана опасались, как бы я чего не выкинул от депрессии. Но я с собой справился… но это уже другая история. Ладно, ты обиделась. Дальше что? Я-то тебе чем насолил?
— И до тебя ещё доберёмся, и до дяди Германа! — посулила Машка. — Я ещё только начала! Родители, кстати, тоже очень скоро поняли, что перегнули. Отец даже согласился, чтобы я какое-то время провела с тёткой. С ней он сам договаривался, я не ожидала…
— Так тот вояж… это из-за тебя?
— Нет, он был у отца плановый. Просто по пути получалось, вот он меня с собой и взял. А маму потащил из-за меня.
Ага! Вот он, первый «пунктик»! Она себя винит в смерти матери. С отцом всё сложно, он бы в любом случае от инспекции не отказался, а вот мать оказалась не в том месте не в то время исключительно из-за родной дочурки. И плевать оной дочурке, что это просто обстоятельства так сложились. Совпадение. Трагическая случайность.
— Маш, ты не виновата.
— Все так говорят, — снова всхлипнула сестра. — Даже тётка… тогда, на похоронах.
— Вы с ней довольно долго общались, — припомнил я. — Ты ей рассказала?
— Она сама этот разговор завела.
— Ну и?.. Чего молчишь?
— А чего рассказывать?! Она, оказывается, согласилась отцу помочь только для того, чтобы я на практике убедилась, что её жизнь совсем не сахар! Да! Ты и здесь прав! Радуйся, блин!!!
— Успокойся. Ну, прав я. Дальше что? Ты вроде бы с обиды начала…
— Вот именно! Когда был жив отец, у меня не было и тени шанса жить так, как мне хочется! Я питала пустые надежды! Создала себе кумира! Тётка Ника! Она такая! Такая!.. А на самом деле — один большой пшик!
— Это она тебе так сказала?
— Нет, это уже я сама к такому выводу пришла!
— Ладно, так и запишем: профилактическое мероприятие номер один принесло ожидаемый эффект.
— Вот ты урод! — вызверилась Машка. — Я ему, можно сказать, душу изливаю, а он издевается!
— Такова суровая реальность, дорогая сестрица. Но я, кажется, начинаю улавливать ход твоих мыслей. Ты ведь углядела в сложившейся трагической ситуации шанс, верно?
— Да! Углядела! А когда узнала, что ты отрёкся…
— Представляю, как ты развернулась! — подначил я. — В мыслях-то!
— А что?! — с вызовом уставилась на меня сестрица. — Я единственная законная наследница рода Завьяловых! Единственная! И все родовые активы мои по праву! Так почему я и теперь должна жить по чьей-то указке?! Почему я не могу сама определять свою судьбу?! Только потому, что я… баба?!
Прозрела-таки… в восемнадцать биологических лет, ага. А ещё меня тупым считала, потому что я на целый год младше. Был когда-то.
— Сочувствую, Маш. Когда мечты идут прахом… это больно. Дядя Герман тебя быстро спустил с небес на землю, не так ли?
— Старый му… мошенник!
— Всё, я тебя понял, сестричка. Тебе жутко обидно, что сейчас, когда перед тобой открываются такие перспективы, ты снова в пролёте. Просто потому, что никто из, скажем так, близких родственников тебя не поддерживает в твоих чаяниях. У всех есть какие-то свои причины, причём исключительно меркантильные. Всем удобно, что официально тебя попросту… нет. Ты пропала без вести, а поскольку срок давности вышел, теперь ещё и признана мертвой. Несмотря на твоё наличие в этой жестокой реальности. И никто — ни брат, ни дядька, ни кумир детства тётушка — не предложил объявить о чудесном спасении и восстановить справедливость, хоть все предпосылки к тому присутствуют. Больше скажу, ещё и юридических препонов к этому нет. Есть отдельные нюансы, например, как определить твой возраст, от которого будет зависеть социальный статус, это да. Но объявить тебя живой и здоровой можно хоть сейчас. Но никто — никто! — этого делать не спешит. Потому что важнее удобство и спокойствие окружающих. А справедливость… кого и когда она волновала?
— В точку! Я дядю Германа прямо спросила: почему он не хочет забрать меня на «Савву Морозова»? И он очень долго мялся, прежде чем сказал, что боится за меня. Хотя мог просто признаться, что ему это нафиг не надо. Деньги и прочую собственность ещё мне возвращать… уговаривай меня потом активы из бизнеса не выводить, каждый шаг со мной согласовывай. А кто я, собственно, такая? Отмазался, причём не напрягаясь.
— Правильно он сказал, — не согласился я с сестрицей. — Я бы на его месте вообще твою психику жалеть не стал и прямо бы заявил, что ты дура, если собираешься такое провернуть.
— Это почему ещё?!
— Да потому что грохнут тебя! Просто и без затей!
— Кто?! Он сам, что ли?!
— Как вариант. Просто будет вынужден. Я почему сбежал-то? Потому что аналогичного исхода опасался. Сам Герман меня убивать не хотел, но ситуация вела именно к этому. Тут уже не личность на первом месте, а занимаемый ею пост. Его бы просто соратники не поняли. Или вообще расценили излишнее милосердие как проявление слабости. А лидеру категорически нельзя показывать слабость. Сказать, к чему это приводит, или сама догадаешься?
— Да уж не совсем глупая!
— А раз не совсем глупая, то учись на моём примере! Я, мужчина, добровольно отрекшийся от своего прошлого, вынужден был пойти на множество ухищрений, чтобы отстоять свою позицию. И всё равно дело кончилось большой кровью! И это с учётом доступных мне ресурсов и поддержки со стороны главы клана и партнёров по бизнесу!
— Но я вовсе не собираюсь действовать во вред клану и его главе…
— Ой ли? А кто у него наследство отжать намерен? Пойми, Маш, даже если бы ты осталась единственной наследницей тогда, семь… вернее, уже восемь лет назад… то есть если бы ещё и со мной что-то нехорошее произошло… даже в этом случае ты бы не получила ни-че-го. На тебя бы оформили опекунство, а по достижении совершеннолетия выдали замуж за нужного человека. Всё. Вот твоя наиболее вероятная судьба.
— Но… почему?!
— Потому что так заведено. Потому что есть Уложение. И потому что есть основы, на которых стоят кланы. На которых зиждется их могущество. А ты, по глупости своей и недальновидности, ну и из подросткового максимализма, вознамерилась основы пошатнуть! Такое не прощают. Поэтому шанс на жизнь у тебя ровно один: остаться со мной и влиться в Корпорацию. Стань лучше для меня опорой. Гораздо больше пользы принесёшь. И достигнешь всего того, к чему стремишься — денег, власти и свободы.
— Нет.
— Почему?
— Это ничем не лучше той судьбы, что мне уготована в Клане. О какой свободе ты вообще говоришь?! Ты предлагаешь мне стать обычной наёмной работницей! А я, в отличие от, всё ещё помню, кто я и что я. И у меня ещё осталось достоинство и самоуважение! Поэтому я буду бороться до конца. Не остановлюсь, пока не верну то, что принадлежит мне по праву. И не займу подобающего положения в обществе! Но всё равно спасибо тебе, братишка. Теперь я знаю, как нужно действовать.
Упс… и почему у меня такое чувство, что я только что конкретно облажался? Выспрашивать теперь бесполезно, я свою сестру знаю… знал. Но вот конкретно сейчас это та самая Машка восьмилетней давности, стервозная старшая сестрица, упрямая и своенравная. По крайней мере, в том, что касается меня. Отцу-то она перечить не смела. Ладно, попытка не пытка.
— Хм… планом не поделишься? В благодарность, так сказать.
— Размечтался!
Что ж, ожидаемо. Тогда зайдём с другой стороны.
— Ладно, с планами определились, — заключил я. — И посвящать в них ты меня не намерена. А что насчёт чистосердечного признания?