— Что-нибудь видишь, Кумо?
— Недостаточно данных для анализа.
— Да тьфу на тебя!
— Не могли бы вы вернуться к телу лаборанта Брауна, сэр?
— Нахрена?
— Мне показалось…
— Всё, ни слова больше! — с изрядным облегчением отвернулся я от люка. — Ну, что нарыл?
— Нужны пробы, сэр. Коснитесь тела вот здесь, здесь и здесь, — подсветил необходимые места на схеме в «дополненной реальности» «мини-гекс». — Благодарю… процесс активирован… процесс завершён…
— Ну?!
— Это следы тетродотоксина, сэр…
Долбаный Майк, опять в смоем репертуаре… присмотревшись тщательней, я и впрямь различил на указанных местах тушки крупинки мелкого белого порошка. Вот значит что ты задумал, мерзкий упырь!..
— Сэр, вы уверены, что можете… продолжать?
— Уверен! — рыкнул я. Страх исчез, от слова совсем. Зато накатила глухая ярость. Пожалуй, попадись мне сейчас «чёрный брат» под руку, удавил бы без разговоров. Жаль, что он уже дохлый. — Надо найти остальных! И убедиться…
— Я вас понял, сэр. Но… вы точно хотите видеть… это?
— Да привык я уже к трупам! Привык, мать вашу! Приучили!!!
— Я не об этом, сэр…
Впрочем, пояснение «мини-гекса» слегка запоздало — я уже нырнул в распахнутый люк, оказавшись в той самой «сфере», свидание с которой оттягивал, как только мог. И… напрасно, да. Потому что ничего особо ужасного в ней не оказалось, по крайней мере, на первый взгляд. А вот удивительное присутствовало в полной мере: в центре сферического отсека висело… нечто. Мне даже пришлось голову задрать, поскольку я неосмотрительно (или наоборот, весьма предусмотрительно) «прилип» подошвами к куску обшивки в непосредственной близости от люка. И хорошо, кстати, потому что иначе пришлось бы парить вокруг неведомой хрени, или вообще в неё влететь, что вполне могло быть чревато. Что характерно, тьма рассеялась моментально, стоило только пересечь невидимую границу, и артефакт предстал перед глазами во всей красе — ярчайший сгусток… плазмы?
— Сэр, воспользуйтесь фильтрами.
— Сейчас… чёрт, Кумо, сам рули… и картинку достраивай, глаза слезятся.
— Процесс активирован, сэр.
Нехитрая уловка сработала — оптические фильтры отсекали части спектра одну за одной, и внутреннее строение артефакта проступало всё чётче с каждым мгновением. Ну а когда «мини-гекс» объявил о завершении процесса, неведомая хрень превратилась… в чуть менее неведомую. И больше всего она походила на самый обычный клубок ниток. Разве что нить не грубая шерстяная, и даже не шёлковая, а… паутинная, что ли. Ну и клубок не очень плотный, между витками явные просветы. И вся эта конструкция мерцала и вращалась вокруг смещённого центра тяжести, вызывая при пристальном взгляде свербение внутри черепа…
Глава 5-1
Не знаю, как долго я пялился на живущую странной жизнью хреновину, но лично мне показалось, что залип минимум часа на два. Отвести взгляд никак не получалось — объект завладевал вниманием, неуловимо изменяясь каждое мгновение, порождая всё новые и новые затейливые узоры. Помню, отец как-то в детстве мне показал свою коллекцию антиквариата, вернее, малую её часть, которая лишь и могла заинтересовать мальца — старинные игрушки. И среди них затесался детский калейдоскоп… тогда я выпал из реальности примерно вот так же. И вывести меня из восторженного транса смог лишь строгий отцовский окрик. Опять же, прямо как сейчас. Правда, вместо отца о себе напомнил Кумо:
— Артефакт излучает в электромагнитном диапазоне, сэр.
— Но… он же движется… — ожил я. — То есть это не только я вместе с обшивкой кручусь, но и эта хрень тоже… в ту же сторону, но медленнее. И мотыляет её. А мы предполагали, что тут постоянный магнит…
— Не вижу противоречия, сэр. Переменное магнитное поле порождает переменное электрическое поле.
— Но… зачем тогда раскручивать станцию? Поставил блок обмоток, и готово — электричество в сети!
— Для обеспечения притяжения, сэр.
— А почему тогда она была обесточена?
— Видимо, ваши предки применили комплексный подход. Да и в движении артефакта прослеживается упорядоченность, сэр. Но всё равно это не постоянный магнит. Артефакт источник переменного магнитного поля.
— Чёрт… в ушах свербит… и зубы ноют…
— Воздействие электромагнитных волн не всегда безопасно, капитан Заварзин.
— Надо валить отсюда, что ли?
— Желательно, сэр.
— Нет, ищем… остальных.
— Да, сэр.
Что-то он подозрительно покладистый… впрочем, пофиг. Дело есть.
В некоторых случаях я проявляю излишнее упорство. Как говорит Лизка, упрямый, как десяток гексов. Но здесь и сейчас только это крайне сомнительное качество и помогло мне довести начатое до конца — убив ещё минут сорок, я всё же отыскал всех членов последнего экипажа станции. Стоит отметить, что попотеть пришлось изрядно — тела разметало довольно далеко от входа, хотя изначально они явно концентрировались поблизости. Переместив же экипаж в «трубу», я тщательно задраил люк, ведущий в «сферу», и уселся на «пол», бессильно прислонившись спиной к «нижней» стенной панели. Оказалось даже удобно, поскольку та располагалась под углом сорок пять градусов к «полу». Даже свербение чуток стихло, равно как и отпустило нервное напряжение, хотя к концу возни с трупами казалось, что они вот-вот «оживут» и примутся на меня пялиться с укоризной, мол, чего же ты, изверг, творишь? Это в лучшем случае. А в худшем сожрать попробуют. Вот такие вот затейливые глюки. Сейчас же стало настолько хорошо, что даже наличие мёртвых тел меня совсем не напрягало — внутренне «перегорел», причём окончательно. Ну а кто бы не «перегорел», насмотревшись подобного? Все они, и мужчины, и женщины, и белые, и чёрные, и иные, умерли в беспамятстве по той же причине, что и «чёрный брат» — от удушья. Только, в отличие от Большого Майка, в бессознательное состояние они пришли не от ударов о стенки «сферы», хотя их всех без исключения порядочно приложило, если судить по следам, а от того самого белого порошочка, что обнаружился у лаборанта на тушке, а у всех остальных — в дыхательных путях…
— Сэр, вы себя нормально чувствуете?
— Офигенно…
— Активировать аптечку?
— Иди на хрен…
— Сэр?..
— Кумо, не до тебя… дай отдышаться и собраться с мыслями. И вообще, я, кажется, понял, что здесь произошло.
— Массовое убийство?
— Очень смешно, блин! — вызверился я, но почти сразу же «сдулся», как проколотый воздушный шарик. — Нет, я про… вообще. С самого начала.
— Любопытно послушать, капитан Заварзин.
— А сам не поделишься версией?
— Предпочитаю, как выражается механик Мягков, не лезть поперёк батьки в пекло.
— С каких это пор, э?! — довольно похоже изобразил я Рина. — Ладно, слушай… с чего бы начать?
— Рекомендую с самого начала, сэр.
— С самого начала? Тогда с артефакта. Знаешь, что это?
— Предполагаю. Но предпочёл бы выслушать вашу гипотезу, сэр.
— Это одномерный объект, свёрнутый в локальном объёме пространства, поэтому и выглядит, как «клубок». Если позволишь, овеществлённая «суперструна». И она, похоже, замкнута сама на себя, то есть «конец» соединён с «началом».
— Я пришёл к аналогичному выводу, капитан Заварзин. Но?..
— Да, есть это самое «но». В момент постройки станции артефакт… пребывал в ином состоянии. На эту мысль меня навели «мембрана» и система энергоснабжения станции, основанная на принципе простейшего генератора переменного тока. То есть объект в «сфере» имел иную конфигурацию и ярко выраженные полюса магнитного поля. А сейчас не имеет. Помнишь мою гипотезу насчёт «мембраны»?
— Конечно, сэр.
— Я думаю, тогда её тоже не было. И корабли обеспечения имели свободный доступ к станции. Следующий факт: «призраков» нет. Сейчас. Но тогда они были. И это именно что энергетическая форма жизни, способная взаимодействовать с электронными схемами нашей вычислительной техники. Следующее предположение напрашивается само собой: их источник — тот самый артефакт. Который сейчас таковым не является, потому что ты не подвергся внешнему воздействию, хотя используешь беспроводные протоколы связи. Точно так же нет никаких проблем и с «Набатом». Ты слушаешь, Кумо?
— Да, сэр. Пока что всё логично. Но какой из этого следует вывод?
— Очень простой: артефакт… разрядился. Что-то произошло, и он неведомым образом преобразовался, породив ударную волну и «мембрану», а также оставил вместо себя «свёрнутый» одномерный объект. Тебе это всё ничего не напоминает?
— Вы намекаете на «пузырь» наоборот?
— На него, родимого, — кивнул я. — Это был «окуклившийся» в нашем пространстве ПВ «кусок» континуума ВП, в котором все физические объекты имеют ровно одно линейное измерение… в нашем случае длину. «Пузырь» континуума ВП, оказавшийся в нашей Вселенной, потерял со временем — с нашим временем, единственным! — «прочность» и «лопнул». Похожие явления мы наблюдаем при «всплытии» наших «утопленников»…
— Я бы поспорил с некоторыми моментами, сэр.
— Например?
— «Антипузырь» не «лопнул» окончательно, я полагаю, мы имеем дело с неким… промежуточным состоянием пространства, этакой смесью континуумов ПВ и ВП. Только этим можно объяснить наличие «мембраны», которая и является его границей.
— Застывшая «ударная волна»? — усмехнулся я, припомнив кое-какие сопутствующие «всплытию» эффекты. — А что, похоже… уточнение принимается. Но тогда… почему ты не фиксируешь изменений в излучении?
— Возможно, мне не хватает инструментария. Если честно, сэр, здесь очень обширное поле деятельности для нас с вами. Не как «спасателей», а как исследователей.
— Согласен… «спасать» тут, судя по всему, уже некого. Хотя сдаётся мне, что здесь тоже был «утопленник», только с их стороны…
— Вы сейчас сами поняли, сэр, что сказали?
— Естественно.
— Ладно, сформулирую вопрос иначе: а осознали?
— Да, ещё раз говорю! Получается, что подпространство… обитаемо! Мало того, там есть… разумные существа! Те самые «призраки»! В нашем континууме они могли существовать только в такой форме, и пыта