— У меня есть к вам разговор, Алексей… э-э-э…
— Просто Алекс, Геннадий Юрьевич. Я человек незнатный, со мной можно политесов не разводить.
— Хм… удивили, — усмехнулся Спиридонов. — У меня о вас сложилось несколько иное, э-э-э, представление.
— Надеюсь, вы не считаете меня недоговороспособным?
— О! — удивлённо вытянулось лицо Геннадия. — Даже так! А я-то, грешным делом, думал, что придётся вас долго и упорно уговаривать!
— Смотря на что, — осклабился я, вложив в ухмылку максимум цинизма. — К тому же готовность договариваться в принципе вовсе не означает, что процесс пойдёт легко и гладко. Вот вы, Геннадий Юрьевич, к примеру, чего от меня хотите? Здесь и сейчас? Только не говорите, что мою Корпорацию.
— Именно Корпорацию, — и не подумал стушеваться наследник Спиридоновых. — В достаточно отдалённой перспективе, конечно же. А здесь и сейчас… сущую мелочь, Алекс. Сущую мелочь. Хотелось бы согласовать порядок и сроки передачи ваших технологий моим специалистам.
О-фи-геть! Простота хуже воровства, блин! Он вообще это серьёзно? Или очередная проверка на вшивость? По довольной роже вообще ничего не понять! Вот он, опыт, сын ошибок трудных. Эх, сюда бы Степаныча! Или хотя бы Деррика. Эти бы сразу сообразили, как отшить наглеца. А я уже тем доволен, что удалось сохранить непроницаемую физиономию, а потом ещё и усмешку изобразить, как я надеялся, ироничную.
— Мне кажется, вы слишком торопите события, Геннадий Юрьевич.
— А чего тянуть? Когда дело касается денег, а особенно больших денег, то все эти бюрократические проволочки ему только вредят.
Чёрт… не шутит! Как-то не вяжется такое поведение с психологическим профилем, который составили спецы Влада Пахомова. И тут одно из двух: или он не считает нужным соблюдать хотя бы видимость приличий, или, напротив, решил порвать у меня шаблон и спутать таким образом все мои планы.
— Боюсь, Геннадий Юрьевич, вы несколько, э-э-э, неверно оценили расклад сил, — чуть поморщившись, выдавил я.
Пусть теперь он гадает, что я задумал: тяну время или просто набираюсь решимости послать его далеко и надолго? Рожу я, кстати, состряпал соответствующую моменту.
— Нет, Алекс, боюсь, это вы не до конца понимаете сложившуюся обстановку, — покачал головой Спиридонов. — Качественный и количественный состав приданого вашей сестры уже обговорён и утверждён, и в прыжке переобуться у вас уже не выйдет, милейший. Так к чему тянуть время? Опять же, никто лучше вас не сможет решить данный вопрос, ведь вы, как ни крути, первоисточник, Алекс.
— Я не уверен… — начал я, покосившись в сторону голографической свадебной арки, но Олег Спиридонов меня сразу же перебил:
— Антон не возражает.
— Это вы так думаете, — буркнул я и перехватил взгляд Антохиного бати — цепкий, с прищуром, как будто прицеливается.
А ведь он не так прост, как желает показаться! Очередной «серый кардинал»? Впрочем, пофиг, это их внутриклановые дела. А на меня где сядешь, там и слезешь.
— Что-то мне подсказывает, господа, что такое вот давление — далеко не самый лучший способ установить крепкие рабочие отношения с будущим партнёром по бизнесу, — ухмыльнулся я, окинув обоих братьев откровенно издевательским взглядом. — Если честно, теперь я вообще не уверен, что он возможен. Общий бизнес, я имею в виду.
— И не мечтай! — рассмеялся Геннадий. — Ты в этой схеме вообще лишний, Шурик. Если уж совсем начистоту.
— Признайтесь, господа, вы ведь откровенно нарываетесь на грубость?
Братья переглянулись и одновременно ухмыльнулись: Геннадий беззлобно, а Олег с выражением типа «я же тебе говорил, а ты не верил!»
— Добро пожаловать в клуб, сынок! — неожиданно протянул мне ладонь Геннадий. — Не грузись, я от чистого сердца. И уж извини за эту маленькую проверку.
— Я сразу говорил, что это дурацкая затея, — буркнул Олег.
— Не скажи! Зато сами пообщались, на реакцию посмотрели…
— Ну и?.. — полюбопытствовал я.
— С тобой, похоже, можно иметь бизнес, — вынес вердикт глава Спасательной службы. — Ты простой и незатейливый, как прямой справа, но в самообладании не откажешь. Думаю, договоримся к взаимному удовольствию. Главное, чтобы твой дядюшка не вмешался…
— Вмешался во что? — возник рядом, как чёртик из табакерки, Герман Романович. — Гена! Сколько раз тебе говорить: не пытайся что-то решить через мою голову! Алекс, что они от тебя хотели?
— Просто поговорить, дядя Герман.
— Точно? — с подозрением прищурился тот.
— Точно. А про передачу технологий напрямую спецам Спасательной службы, минуя Антона и его юристов, это они не всерьёз. Пошутили не очень удачно.
— Ха! Подмётки на ходу режете, а?
— Остынь, Герман. Просто хотим избавить тебя от лишнего головняка.
— Ну-ну, флаг в руки. Никаких переговоров напрямую, ты меня понял, Алекс?! Этим только дай возможность, сам не заметишь, как без штанов останешься!
Ого! Вот это у них общение!.. Не на повышенных тонах, конечно, приличия соблюдают, дабы окружающих не нервировать, но меня стесняться, например, и не думают. Такое ощущение, что это коммерсы между собой переругиваются, из тех, что не одну крайне сомнительную совместную сделку провернули. Так вот со стороны послушать, и не скажешь, что один наследник, а второй и вовсе глава клана! Очередной концерт, или и впрямь меня в свой круг приняли? Или, как вариант, новообретённые родственные узы сказались? Что не позволишь с чужим человеком, вполне нормально с родственником, пусть и не кровным?
— А ты против, дядя Герман?
— А сам-то как думаешь, племяш? Поверь старому человеку, который годами крутится в серпентарии, что по недоразумению называется крупным бизнесом, не стоит руководствоваться в принятии решений чужими интересами. Только своими, Алекс, и никак иначе. Так что не капайте на мозги, парни. Процесс передачи имущества оговорён, никаких изменений в регламенте я не допущу.
— Это вопрос спорный, — начал было Геннадий Спиридонов, но в этот момент по холлу разнёсся многоголосый удивлённый гул, а уже в следующую секунду воцарилась мёртвая тишина, вынудившая и нашего собеседника прервать фразу.
Не знаю, как это работает, наверное, что-то древнее и подсознательное, а может, и некие зачатки коллективного разума, но когда в толпе народа вдруг происходит что-то из ряда вон, об этом мгновенно узнают не только те, кто находится вблизи центра событий, но и все остальные. Внезапно возникает осознание большой беды, хоть подавляющему большинству и не понятно, чего именно опасаться. Народ замолкает и как по команде начинает вертеть головами в практически полной тишине, а потом где-то кто-то изумлённо ахает, а в самых тяжёлых случаях и вовсе орёт благим матом: «Убили!» Понятно, что это я утрирую, сейчас ничего подобного не происходило, но, судя по вновь возникшему любопытному ропоту и движениям голов, инцидент имел место возле молодожёнов…
Уж не знаю, о чём именно подумали мои собеседники, но мы все, как один, рванули к свадебной арке, ничуть не смущаясь окружающих. Заденем кого-то, их проблемы. И, что характерно, толпа, впечатлённая нашей решимостью и в немалой степени статусом, послушно расступалась, аккуратно обтекая столы. А поскольку беседа происходила не так уж и далеко от арки, к месту событий мы прибыли за считанные секунды. Соответственно, почти ничего интересного и не пропустили, разве что самое начало инцидента. А что таковой имел место, становилось ясно с первого же взгляда на его участников: Антона Спиридонова с почти законной супругой и смутно знакомого молодого хлыща, который с наглой усмешкой пялился на жениха. Шевелюра последнего отблескивала подозрительной влагой, а рядом с ним стояла Машка, изумлённо рассматривавшая здоровенное розовое пятно на некогда белоснежном лифе свадебного платья…
Первая шальная мысль — кровь! Но нет, стоило лишь чуть приглядеться (спасибо Кумо, выделившему пятно в «дополненной реальности» рамкой с поясняющей сноской), и сомнения рассеялись: всего лишь вино. Розовое игристое, поэтому и цвет такой бледный. И оно же, если верить моему «мини-гексу», на волосах и физиономии Антона. Это что же получается, их обоих окатил из фужера хлыщ? Нелепая случайность, или?..
Как показало дальнейшее развитие событий, «или» — слегка оправившийся от потрясения Антон с неприкрытой угрозой уставился на хлыща и процедил:
— Не соблаговолите ли извиниться, сударь?
— Извиниться? — изумлённо вздёрнул бровь тот. — А за что, собственно? Форс-мажор-с!
Глумливая ухмылка, заигравшая на губах хлыща, не оставила ни малейших сомнений, что линия поведения выбрана абсолютно сознательно. Мало того, тип откровенно нарывался на неприятности. Окончательно моя версия подтвердилась, когда Кумо, получивший карт-бланш, взломал сеть «Новгорода Великого» и влез в систему наблюдения, благо долго нужную запись искать не пришлось. Судя по ней, хлыщ целенаправленно приближался к молодожёнам, всем своим видом демонстрируя приветливость и отсутствие враждебных намерений. И только по этой причине скрытая охрана, которая не оставляла Антона без внимания ни на секунду, на потенциального возмутителя спокойствия не среагировала. Кому понравится, если на каждый чих или любое лишнее движение гостей тех начнут валять по полу секьюрити? Понятно, что никому. Ну а типок, подобравшись на короткую дистанцию, проигнорировал недовольную гримасу Антона, сделал вид, что споткнулся, и очень ловко окатил молодых вином из фужера. Да-да, тем самым, розовым игристым. Возникла немая пауза, на которую отреагировала толпа, а потом и мы явились и далее наблюдали за развитием событий воочию. А поглазеть было на что. Тут ведь с какой стороны ни глянь, а железный повод для обиды. Даже в негласном дополнении к дуэльному кодексу прямо сказано: хочешь наверняка добиться вызова на дуэль, не разменивайся на словесные оскорбления, оскорбляй действием — дай в рыло, хлестани по роже перчаткой, плесни вином, не забыв глумливо ухмыльнуться. Причём последний способ самый надёжный — общественность не поймёт, если парочка аристо начнёт друг в дружку напитками плескать или, того хуже, едой швыряться. Ибо смешно-с, господа! Какая после этого может последовать сатисфакция? Только шутовская. Ну а если дело касалось ещё и спутницы аристократа, традиции и вовсе предписывали оскорбление не спускать. Личная честь аристократа всего лишь его личная честь, но честь дамы — честь всего её рода. И ладно бы просто дамы, а то без пяти минут жены! И тут либо незамедлительное раскаяние и глубочайшие извинения со стороны провинившегося