Как сейчас помню сцену расставания с командой «Спрута»: когда все «прощай» уже были сказаны и я переобнимался с Лизкой, Рин-тян и Бобом Борисычем, капитан Рин по собственной инициативе вызвался проводить меня до надежного мотеля. Как он сказал, жалко будет, если мне сразу по выходу из шлюза башку проломят. И, судя по его лицу, он не шутил. Да и Борисыч покивал согласно, типа, будь любезен, дорогой товарищ капитан! Я, соответственно, кочевряжиться не стал, поскольку уже проникся определенным доверием как к кэпу, так и к суровому механику. А потому безропотно зашагал за ниппонцем, стараясь скромно держаться у того за спиной и никого не задевать. Впрочем, с последним проблем не возникло: Рин-сан вел меня по каким-то явно не пользовавшимся популярностью жутковатым коридорам, свернув из основного прохода к пассажирскому терминалу уже через десяток шагов. Первый отнорок был настолько незаметным, что лично я бы просто просвистел мимо, оставшись в счастливом неведении. А капитан, напротив, уверенно попер прямо к неплохо замаскированному люку, совершенно терявшемуся на фоне ржавой переборки. Плюс подслеповатое освещение тому весьма способствовало, рождая разнокалиберные тени от множества одновременно задействованных источников, которые роднила тускловатость — толи из-за экономии энергии, толи из-за слоя пыли. Люк к тому же еще и запертым оказался, но кэп уверенно приложил пятерню к особо заржавевшему участку, дождался, когда по ней пробежится сиреневый луч сканера, и невозмутимо шагнул в открывшийся низкий лаз. Памятуя об инциденте в барахольном храме Борисыча, я еще на «Спруте» стал приучать себя к внимательности, и должен похвастаться, достиг в этом деле определенных успехов, модифицировав чувство пространства. Плюс начал еще сильнее сутулиться, проникшись еще большим уважением к Мягкову — с его габаритами по тесным коридорам, да еще и с сечением неправильной формы, передвигаться откровенно мучительно. Но он настолько любил свое дело, что поступился удобством и наплевал на внешность — мало того, что облысел из-за специфики гигиенических процедур на корабле гексаподов, так еще и осанку гориллоида приобрел. Неизбежный отпечаток профессии, так сказать.
В общем, шли мы тогда довольно долго — с полчаса, не меньше. Даже с учетом лифтов. По основным коммуникациям за это время можно было бы пересечь сферу станции по диаметру в любом выбранном направлении, но об этом я узнал позже, когда чуть обжился и вынужденно вылез из берлоги. Той самой, куда меня привел Рин-сан: типичнейшее местечко «только для своих», затерянное на задворках ремонтной зоны Картахены. По первому впечатлению — общежитие для сторонних специалистов-вахтовиков, размещение которых по традиции оплачивала принимающая сторона. И это очень важное обстоятельство, поскольку такая практика неизбежно порождала некую дуальность в решении: с одной стороны, и в грязь лицом лучше бы не ударить, потому что обманутые в лучших ожиданиях спецы дадут такой «сарафан», что потом никого пряником не заманишь на работу; с другой — рентабельность никто не отменял. Если наемники будут излишне шиковать, то расходы на их содержание сожрут весь прибыток. Но и в откровенном гадюшнике их не поселишь! А еще им надо как-то развлекаться, крайне желательно без нехороших излишеств и последствий в виде мордобоя, поножовщины и обчищенных карманов. В результате, как правило, и рождались такие вот островки, сбалансированные во всех отношениях: относительный комфорт и удобство в них сочетались с шаговой доступностью столь же относительно безобидных развлечений и совсем не относительной безопасностью проживания. То бишь, если сам усиленно не станешь искать неприятностей на пятую точку, то никто их специально устраивать не будет. Разве что какие-нибудь случайные придурки порезвятся, но таких незамедлительно выловят и хорошенько поучат жизни. Кто? Ясное дело, местная ОПГ, сиречь «крыша». Форма у «крыши» могла быть очень разнообразной: полицейский околоток, бригада рэкетиров, профсоюз докеров, частное охранное предприятие или вообще «дружинники» — зародыш будущей банды, состоящий из стихийно организовавшихся жителей того или иного сектора.
В моем случае, как невозмутимо пояснил капитан Рин, рулил именно профсоюз, причем в какой-то мере даже интеллигентный, объединивший местных инженерно-технических работников. Ну а чего? Ремонтный сектор, это только логично. Да и рядовых «быков» далеко искать не надо, своих в избытке — слесарей, механиков и прочего дюжего люда.
Выглядел сектор соответственно статусу, занимая пять палуб, выходивших в здоровенный транспортный ангар, куда при необходимости можно было загнать даже средний ударный крейсер. Естественно, с одной стороны. С противоположной располагались производственные мощности, перемежаемые складами и прочими вспомогательными помещениями. С торца — глухая герметичная стена. Полом и потолком служили несущие элементы межсекторных перекрытий, ну а место оставшейся стены занимал силовой шлюз. Очень удобная штука, кстати. На деле всего лишь два контура, работающие в двух же режимах — совместном, когда между ними возникала силовая «труба» прямоугольного сечения, непроницаемая даже для воздуха, и раздельном — когда активным оставался лишь входной, формировавший силовую «плоскость». Врубил «совместку», откачал воздух, впустил корабль, активировал «плоскость» — и готово. Можно спокойно отключать «трубу» и подключать ангар, он же док, к системам жизнеобеспечения. Жаль только, что слишком уж здоровенный этот шлюз. Но, как пояснил Рин, местные очень быстро оценили все его преимущества и забабахали еще один, точно такой же, только меньше и другой. Кэп прямо так и сказал, ага. И даже показал, благо на каждой палубе, в том числе и нашей, имелся своеобразный «променад» или даже «набережная» вдоль собственно стены ангара. С хорошим таким парапетом, взрослому человеку выше пояса. Я посмотрел в указанном направлении, оставив без внимания добрый десяток разнокалиберных лоханок, зафиксированных в стыковочных узлах и пребывающих на разных стадиях ремонтных работ, разглядел в левом нижнем углу телескопическую раму дополнительного эмиттера, встроенного в основной, и задумчиво покивал, весьма впечатленный увиденным. Хитро. Этакая наглядная демонстрация профессионального уровня здешних инженеров.
Ну а потом мы наконец и до обещанного мотеля — скромного заведения, приткнувшегося у глухой торцевой стены — добрались. Причем если бы Рин не сказал, я бы и не догадался, что здесь люди живут: серая неприметная переборка в самом тупике, оснащенная двустворчатой раздвижной дверью. И все. Никаких опознавательных знаков, за исключением окошка сканера, благосклонно отреагировавшего на капитанову пятерню. Я сразу же заподозрил, что без Рина меня бы и на порог не пустили, но вслух возмущаться не стал, равно как и рассыпаться в благодарностях, просто кивнув — кэп, как я уже выяснил, к громким словам относился с пренебрежением, поскольку куда больше ценил немногословность и искренность. Вот и сейчас, остановившись на пороге, он приглашающе махнул рукой — мол, устраивайся, — буркнул что-то вроде «будь на связи» и молча утопал прочь. Ну а я шагнул в своеобразный «ресепшен», приветливо улыбнулся суровой девчонке с фиолетовой мальчуковой стрижкой, но ответа не дождался и вынужденно перешел к вербальной коммуникации, то бишь вежливо изложил суть проблемы.
Было это, как не трудно догадаться, три месяца назад. Да-да, я задержался в ремонтном секторе в целом и в мотеле «Сломанный дроид» в частности, по той простой причине, что капитан Рин, сам того не подозревая, выбрал просто идеальный для меня вариант. Тут тебе и жилье, и куча специалистов, и любое оборудование на самый изысканный вкус… и все в шаговой доступности! А еще здесь была Милашка Дрю — та самая девчонка с ресепшен, дочка владельца заведения, который, между прочим, еще и председатель профсоюза ИТР, крышующего сектор. В общем, лучшей защиты и не придумать. Но главная ценность Дрю заключалась вовсе не в ее родстве с сильными мира сего, и даже не во внешности и манере общения — как-никак, лицо корпоративного заведения «только для своих»! — а в ее скуке. Да-да, именно скуке, которая заставляла выискивать средства для ее преодоления. А поскольку девица ветреностью не отличалась, и вообще, в приватном общении поражала изрядной суровостью и даже стервозностью, то любовные похождения отпадали как класс. По крайней мере с постояльцами — ни-ни! Неэтично, видите ли. Не «батюшка заругает», не «слухи пойдут», а «неэтично»! Кремень девица. Целеустремленная и всегда себе на уме. И вот эта прелесть была вынуждена прозябать в мотеле, на должности администратора! Скука-скука-скука! А против папеньки не попрешь… или еще у них какие-то свои заморочки. Я вообще подозревал, что при таком характере девчонку проще было на «слабо» взять, или просто заключить сделку. Типа, докажи, что можешь, а потом и в самостоятельное плавание отпущу. Короче, я не вникал. Заигрывать, конечно, пытался, но инстинктивно и на бытовом уровне, легкий флирт, не более. Соответственно, получив суровую отповедь, эти попытки оставил. Зато через пару недель, незаметно для себя повысив статус с «транзитника обыкновенного» до «постоянного жильца», заполучил пару бонусов — задушевные разговоры по вечерам и должность штатного дегустатора. Из первых удавалось черпать довольно много интересного, а второе очень разнообразило рацион, состоявший в основном из сухих пайков. Конечно, можно было столоваться в любом из десятков кафе, баров и закусочных, как и поступали состоятельные командировочные парни, но мне-то платить пришлось бы из собственного кармана, сиречь — светиться в финансовом плане, чего отчаянно не хотелось. Да и к «закромам родины», нажитым на подпольных биржевых махинациях, доступ восстановить получилось далеко не сразу, довольствуясь на первых порах тем, что оставалось на карточке. Естественно, я экономил, а потому нормально пожрать позволял себе не чаще пары раз в неделю. Плюс кулинарные изыски Дрю — да-да, та от скуки готовила. То есть не просто разогревала полуфабрикаты, а именно что священн