Идешь, на меня похожий, глаза опускаешь вниз,
Я их опускала тоже,
Прохожий, остановись…
И тут меня понесло. Стихотворение в моей памяти изогнулось и замкнулось само на себе, так что конец куда-то исчез из видимости, и я все читала и читала, с возрастающим пафосом, глядя во все глаза на школьника, сидевшего передо мной с футбольным мячом на коленях…
— И кровь приливала к коже,
И кудри мои вились, — орала я с надрывом,
Я тоже была, прохожий,
Прохожий, остановись!..
Но тут остановилась я сама, снова отхлебнув вина.
Мне было жарко, казалось, что скоро задымятся волосы на макушке.
— Эй вы! — услышала я чей-то голос. — А ну брысь отсюда! — К нам решительной походкой приближался какой-то седоватый мужчина в серой майке и синих шортах. — Нашли место для пикника!
Петя вскочил как ужаленный.
Слава богу, для того, чтоб собраться, не понадобилось много времени. Я закрыла контейнер с пиццей, сгребла покрывало и потопала к люку. Петя потащился за мной.
Оказалось, что мужик из соседнего дома увидел нас в окно и решил проявить бдительность.
— И какая взрослая девица! Чего тебя потянуло на эту крышу?! Надо же понимать: подойдешь к краю, голова закружится — и все, вниз… И косточек не соберешь!
Я молчала, главным образом потому, что не хотела, чтобы он почуял запах алкоголя (бутылку я ловко обернула покрывалом, когда собирала вещи).
В конце концов грозный мужик удалился, оставив нас на лестничной клетке десятого этажа. А мальчик Петя сказал:
— Вкусная пицца. Но что-то меня тошнит. Это может быть солнечный удар. У меня такое бывало. Мне нельзя долго на солнце.
— Чего ты вообще со мной полез? — рассердилась я. — Как будто я тебя силой затащила.
— Любопытно.
— Посмотрел бы и ушел.
— Не мог же я так просто допустить, чтобы человек покончил с собой.
— Ты что — думал: я прыгнуть хочу?!!
Он посмотрел на меня каким-то бесконечно усталым взором:
— Ну да. И пьешь для смелости. И стихи читаешь про смерть.
И вот тут — впервые за этот длинный день мне стало по-настоящему весело.
И так, хохоча, я рассталась с недоумевающим Петей и пошла домой — в одной руке контейнер с пиццей, а в другой — покрывало, в которое завернута бутылка вина. И уже закрыв за собой дверь, стоя в прохладе прихожей, я подумала, что все-таки я прыгнула, да прыгнула, спасибо, Петя, что объяснил, просто я еще не упала, я все еще падаю, падаю.
Ты права, мама, я ничего не достигла, только вот пиццу какую-никакую могу испечь.
Бургеры
Он был большой и толстый. И я его любила.
Подходил к концу рабочий день.
— Пойдемте вместе к метро, — сказала я. — Погода чудесная.
Лето в разгаре, солнце гладит раскаленным утюгом крыши многоэтажек.
— Ох, не знаю. Не люблю такие длинные дистанции. Может, лучше на автобусе?
— В автобусе — духота. И надо платить за проезд. Пойдемте.
— Но я — медленный…
— А куда нам торопиться?
Я страшно рада, что сейчас мы медленно, долго будем идти к метро. Я — с ним.
Мы идем.
— Вот тут, — киваю я в сторону давно облюбованного мною киоска, — продаются очень вкусные бургеры.
Я покупаю один, он — два, мы садимся на лавочку в сквере и едим.
— Знаете, Люда, — говорит он, — мне надо бы скинуть килограмм десять. Но в моем возрасте, когда метаболизм уже замедлен, это нелегко. В сорок пять не так-то просто сбросить вес! Не то, что в ваши двадцать с хвостиком…
— Я просто перестаю есть, когда мне грустно или тревожно. Один раз так похудела на два размера. Нервничала очень, поступала в аспирантуру.
— А я всегда ем, — сказал он так обреченно, что моё сердце облилось кровью.
И приступил ко второму гамбургеру.
— Скажите, — сказала я, — у вас не бывает так: начинаешь есть, а что-то внутри умоляет тоненьким голоском: «Не надо, не ешь»?
— Нет, не бывает, — покачал он головой. — Хотите, я и вам второй бургер возьму?
— Не надо.
Какое-то время мы молчали.
— Чем это так вкусно пахнет, а? — Я старательно принюхивалась. — Чем-то копчёненьким… И как будто — от вас… Вы ели что-то копчёное?
— Нет, Люда, я просто вспотел. — Он явно сконфузился. — Все-таки вам необходим второй бургер. Хотя котлеты тут, конечно… Как-нибудь я из дому принесу… Я мясо прокручиваю, жена у плиты стоит… Целую гору обычно жарим… Супруга моя, конечно, мастерица… ну я вас угощу — поймёте… А пока вот… купите себе… — Он полез за кошельком.
— Не надо. Я сама. Вы семью должны кормить, а не меня.
Я пошла к киоску. Аппетита не было. Тоненький голосок внутри меня твердил: «Ты ему не нужна, у него жена вкусно готовит!»
Я была большая и толстая, и меня никто не любил.
Очередь. Стою, жду… Господи, ну и жара. Сзади послышалось:
— Как оно уже достало! Жарит и жарит!
Солнце тоже большое и толстое, и сегодня его тоже никто не любит.
Возьму-ка пивка.
За твоё здоровье, небесный толстяк! Будем светить, пусть нас и не…
Фрикадельки из «Икеи»
Многим нравится ресторан в «Икее» — уж очень там дешево. А детские порции так вообще дешевле дешевого.
Хотя «Икея» в такой жопе мира находится! Нет, я туда специально не поеду только ради того, чтобы пожрать — я не псих.
Но Ира сказала:
— Давай сходим с детьми в «Икею». От моего дома пешком туда можно за час дойти. Хорошая прогулка.
И я согласилась.
У Иры двое детей — Даша и Темочка.
Даше двенадцать. Смотрит немножко настороженно; темные волосы, челка до бровей, глазки карие, носик кнопочкой.
Темочке девять. Светлые кудряшки, улыбка до ушей; постоянно дурачится и смеется.
Мы идем по обочине дороги, мимо проносятся машины. Жарко, пыльно.
— Даша, смотри: какашка, похожая на человечка!
— Фу, Тема, дурак!
Даша идет рядом со мной, а Тема носится вокруг нас, как ураган, периодически на кого-то налетая. В какой-то момент, он, не удержав равновесия при повороте, падает на Дашу, а Даша валится на меня.
— Дебил! — Даша изо всех сил толкает брата, так что тот падает на землю.
— Ма-а-ама! — Тема разбил коленку. — Ма-а-ама, а Даша дерется!
— А он нас с Людой сшиб! — яростно кричит Даша. И наносит брату еще один тычок в бок.
— Ма-а-ама! — По Теминому лицу катятся крупные слезы. — Мама, скажи ей!
— Даша! Ты почему бьешь брата? Разве так можно!
— А он нас сшибает!
— Даша, я же вижу! Зачем ты его второй раз ударила?
Даша опускает голову.
Тема вытирает слезы.
— Все, идем дальше, и больше никаких драк!
— Мама, а почему мы не поехали на автобусе? — это Даша.
— Потому что проезд в автобусе стоит по тридцать пять рублей с человека, а за нас троих это будет целая порция фрикаделек с картошкой фри!
Ира — разведенка с двумя детьми и финансовыми проблемами. О ее бывшем муже я писать не буду — давайте лучше насладимся ароматом разгоряченной трассы, песка и травы, растущей по обочинам, чем зловонием человеческой подлости.
— Мама, мне тяжело идти! — ноет Темочка. — Ножка болит!
Даша молча берет его под руку.
— Потерпи.
Она что-то шепчет ему на ухо.
Он перестает хныкать, и мы идем дальше.
Честно говоря, я тоже устала идти.
— Долго нам еще?
Ира оборачивается.
— Да недолго. Ты чего? Если пописать хочешь — вон кустики есть, или потерпи, скоро уже на месте будем.
— Да нет, спасибо.
На лицо Иры падает тень от козырька кепки. Она в синих коротких шортах и белой майке.
Ира отчаянно любит детей, но она сама кажется даже большим ребенком, чем ее Даша. На мгновение мне становится страшно за их маленькую семью из трех детей.
Наконец мы добрались до «Икеи».
В ресторане выбираем еду. Ира берет три детские порции картошки с фрикадельками.
Подходим к кассе.
— У вас трое детей? — спрашивает кассирша.
— Я не ребенок, — почему-то вклиниваюсь я.
Кассирша косится на меня и продолжает:
— Если порция взята на ребенка, она считается детской. Если на взрослого — взрослой.
— Я думала, детская и взрослая порции отличаются по объему, — говорит Ира.
— Нет, они различаются только тем, кто их ест, — стоит на своем кассирша.
— По-моему, это несправедливо, — замечает Ира.
— Так вы будете платить или нет?
Ира начинает рыться в кошельке, видимо, у нее были заранее отложены деньги на три детские порции — и тут такой облом.
— Раньше так не было… Раньше не проверяли, на кого берут порцию, — еле слышно шепчет она.
— Женщина, вы можете побыстрее! — возмущается кто-то из очереди.
— Сволочи! — сквозь зубы рычит Ира, пересчитывая выложенные на ладонь монетки.
— Мама, а можно я возьму еще вот этот сок?
— Тема! Ну!.. Ну что ты меня сбиваешь?!
— Мама, ну давай быстрее! — Даша смотрит на мать умоляюще и в то же время с обидой.
Ира наконец-то рассчитывается, я оплачиваю свое пиво, и мы садимся за столик.
Первое время молчим, затем Ира говорит:
— В следующий раз возьмем две детские порции и поделим на троих. Порции тут большие, на всех хватит.
— Я хочу сама съедать свою порцию, — говорит Даша.
— Ладно, — слегка обиженно отвечает Ира, — тогда со мной Тема поделится.
Тема с набитым ртом кивает.
Ира съедает свою порцию, а затем старательно собирает вилкой размазанный по тарелке соус.
Тема повторяет действия мамы, стараясь даже ее немного превзойти, и пытается собрать остатки соуса пальцем.
— Даша, соус доедать будешь? — спрашивает Ира.
— Нет.
Даша пьет через трубочку сок и смотрит в стол.
— Ну как хочешь.
Ира отбирает у нее тарелку и начинает с прежней старательностью подъедать остатки соуса.
— Не знаю, что они туда кладут, но очень вкусная штука.
— Можно просто отстоять очередь два раза, — толкаю я идею. — Один раз с двумя детьми, а в другой просто поставить кого-то одного из них. Кассирша вряд ли запомнит, вон народа сколько.