«Впредь я часто таскала футляр с трубой. И не только. Заваривала для Эдди чай в антрактах концертов. Наша квартира, отдельная (редкость в ту пору), но очень маленькая, находилась около Рижского вокзала, на Трифоновской. Эдди попеременно жил с нами или мы у него в гостинице “Москва”. Я в Германии очень давно, и все равно дом на Трифоновской остался в памяти подлинным домом», – резюмирует Валентина.
Николай Хрипунов расстроился. По словам Юрия Цейтлина, он ходил за Галей по пятам. Как пишет певица Камилла Кудрявцева, «у них был чудесный номер – легкий, веселый “Матросский танец” с чечеткой. Коля был одинокий человек, красивый такой, с русской внешностью. Хорошо танцевал. Раньше он много пил. В коллективе знали об этой его слабости и запрещали его угощать. Даже пивом. Закон этот соблюдался. Мне рассказывали, что в то время он приходил к Эдди Игнатьевичу и просил: “Отдай мне мою Галю!”»
Утром в газете…
У критиков свои законы. Чтобы полнее себе представить, как они освещали выступления нового оркестра Эдди Рознера, лавируя между личной симпатией и официальными установками, приведу две статьи тех лет. Одна из первых, положительных и наиболее интересных публикаций, принадлежала перу молодого музыковеда Александра Медведева, выпускника Гнесинки, заведовавшего отделом в журнале «Советская музыка» (приводится в сокращении):
«Программа оркестра Э. Рознера, на наш взгляд, наиболее цельная, содержательная среди многих эстрадных программ, прошедших нынешним летом в Москве (речь идет о выступлениях оркестра Л. Утесова, оркестра Венгерского радио и польского “Голубого джаза”, групп норвежских и шведских артистов). Это не значит, конечно, что в концерте нет недостатков. Они есть, и подчас даже серьезные. Но отдельные срывы не меняют общего хорошего впечатления. <…>
Музыкальное обозрение на темы песен И. Дунаевского (композиция Ю. Саульского) поставлено по типу ревю, с непрерывной сменой номеров, с выходом солистов, небольших вокальных ансамблей, балетной пары. Но во всем этом красочном “шествии” любимой, хорошо знакомой музыки найдено сквозное развитие, яркие контрасты. Обозрение слушается и смотрится легко, с неослабевающим интересом. <…>
Мастерски оркестрованная “Чаплиниада” – не просто сюита знакомых по чаплинским фильмам мелодий. Это попытка дать своего рода “музыкальный портрет” великого артиста. Мелодии проходят и развиваются в такой последовательности, которая напоминает нам о различных гранях творчества Чаплина. Музыкальное повествование строится на резком, неожиданном контрасте драматических, комических и лирических образов. Кажется, будто мелькают кадры из чаплинских фильмов.
Пьеса Ю. Саульского для солирующих ударных инструментов в сопровождении оркестра успела вызвать ропот некоторых музыкальных “пуристов”: это, мол, чересчур “джазово”, эксцентрично. Нельзя согласиться с подобной оценкой. Во-первых, здесь есть яркий мелодический образ; во-вторых, это не стандартная джазовая пьеса, приспособленная для танца, а произведение со своим логичным внутренним развитием, кульминацией. Что же касается джазовых приемов, к которым прибегнул композитор, то это хорошие, выразительные джазовые приемы, которые использованы уместно, с пониманием их жанровой природы. Почему в поисках, столь необходимых в советской легкой музыке, наши композиторы должны избегать ярких и броских приемов джазового письма только потому, что они найдены в иных национальных культурах? <…>
В программе привлекает выступление певицы Нины Дорда, с успехом исполняющей лирические песни “Без тебя” Д. Львова-Компанейца, “Мой Вася” О. Фельцмана и “Может быть” Э. Рознера. Молодая артистка держится очень просто, она находит в исполнении тонкие штрихи, шутливые оттенки, так радующие слушателей. <…>
Всем известно высокое мастерство игры на трубе, которым славится Эдди Рознер. Он в совершенстве владеет так называемой “блюзовой” манерой игры, свободно и легко импровизирует, никогда не повторяясь даже в исполнении одной и той же пьесы (например, в обработке знаменитого “Сан-Луи блюза”). Отлично исполняет Э. Рознер сольные эпизоды в различных номерах программы, часто и охотно играя по просьбе слушателей на бис свои коронные номера – “Караван”, “Голубой прелюд” и др. Артистическое обаяние Э. Рознера во многом способствует успеху не только его выступлений, но и всей программы. Не без интереса услышали мы на этот раз игру Э. Рознера на скрипке…
…Впервые в эстрадном концерте мы увидели женский балетный ансамбль. К сожалению, в его выступлении мало свежести, новизны.
Гораздо интереснее номера балетной пары Г. Ходес и Н. Хрипунова, танцующих темпераментно, мастерски.
Оркестр в целом звучит слаженно, четко. Однако хотелось бы слышать больше тембрового и ритмического единства, столь важного в эстрадном оркестре. Отметим выразительное звучание медной духовой группы. Мы, например, услышали настоящий crystal chorus (своеобразный джазовый тембр: сочетание четырех саксофонов с кларнетом в верхнем регистре). Появился sub tone (приглушенный звук), сама манера игры медных, фразировка стала свободнее, чище. Особую мягкость звучанию оркестра придает довольно большая группа струнных.
Последнее время в наших эстрадных оркестрах заметно стремление к групповым оркестровкам, к массивным звучаниям tutti. В оркестре Э. Рознера сделана попытка больше выделять солирующие инструменты (например, трубу, скрипку и даже ударные). Эта тенденция заслуживает дальнейшего развития. В эстрадном коллективе солировать могут и должны все инструменты, вплоть до контрабаса.
Какие же выводы рождает просмотр новой программы? У нас есть силы, способные двинуть вперед легкую музыку. Оркестр Э. Рознера – один из коллективов, которому такая задача по плечу».
Джазовая музыка в программе государственного эстрадного оркестра чем-то самим собой разумеющимся не являлась. Для джазовых вещей в программе нужно было подбирать объяснения, защищаясь «ответно и превентивно». Статья Медведева сразу же выдает специалиста. Внимательный читатель, тем более привыкший читать между строк, заметит, как аккуратно, но настойчиво защищает музыковед джазовые приемы выразительности, упоминает кристал-хорус – оркестровое звучание, придуманное Гленном Миллером, а под тенденцией «выделять солирующие инструменты» подразумевает необходимость давать больший простор для импровизации.
Парад статей продолжает публикация Е. Дружининой «Слушая новую программу» («Музыкальная жизнь», 1958). Сентенции, которые даны жирным шрифтом, выделены мной.
«Афиши, известившие москвичей о но вой программе эстрадного оркестра под художественным руководством и при участии Эдди Рознера, привлекли внимание многочисленных любителей лег кой музыки. Зал театра “Эрмитаж”, где с 25 августа по 21 сентября вы ступал оркестр, был всегда полон.
Что же показал коллектив столичным зрителям, какова его новая про грамма?
Центральное место в репертуаре оркестра занимают три фантазии – на темы популярных песен В. Соловьева-Седого, И. Дунаевского и на темы произведений Ф. Шопена. В них введены вокальные номера, исполняемые за сценой, и танцевальные эпизоды (балетмейстер В. Варковицкий). Последние не всегда удачны: несколько надуманным кажется танец в фантазии на темы Соловьева-Седого, слишком много суеты в матросском танце из “Вольного ветра” Дунаевского. Тем не менее попытка создать новую форму эстрадного представления интерес на и заслуживает внимания. <…>
Оркестровые пьесы чередуются в программе с советскими и зарубежны ми песнями, интермедиями и балетны ми номерами. <…>.
Приятное впечатление производит молодая эстрадная певица И. Бржевская. В ее репертуаре —“Песня пер вой любви” А. Бабаджаняна, песенка “Мари на прогулке” французского композитора М. Шеклера, “На бульваре” Э. Рознера и веселая немецкая полька “В воскресный вечер”. Поет она выразительно, тонко передавая настроение каждой песни.
С успехом выступают в комических номерах старейшие артисты оркестра П. Гофман, Л. Маркович и Ю. Цейтлин (хотя первому из них предоставлена неоправданно большая роль в программе). <…>
Оркестр, в котором многие музы канты отлично владеют несколькими инструментами, исполняет всю программу наизусть. Нельзя не радоваться стройности ансамбля, чистоте звучания каждой оркестровой группы, мягкой, чуткой игре пианиста В. Терлецкого, виртуозности ударника Б. Матвеева и, конечно, мастерству самого Э. Рознера – дирижера и солиста.
Тем не менее, когда задаешь себе вопрос, всё ли понравилось в концерте, того ли надо было ждать от одно го из лучших наших эстрадных оркестров, возникает ряд серьезных соображений, которыми хочется поделиться.
Как ни искусно преподнесена про грамма, от слушателя не может укрыться основной ее недостаток – почти полное отсутствие новых оригинальных произведений советских композиторов.<…>
В некоторых произведениях, написанных специально для оркестра, чувствуется влияние дурных образчиков американского джаза. Оно сказывается и в излишне резких звучаниях, и в чрезмерно большой роли медных духовых, и в недостаточном использовании скрипичной группы. Даже в “Румынских напевах” (обработка Г. Ляховского), где участие скрипок подсказа но самой природой национальной музыки, им отведено лишь очень небольшое место. А какими образами навеяна оглушительная дробь барабана, которой начинается шопеновский полонез?
Недоумение вызывает обработка пес ни «“Люблю”, выполненная Ю. Саульским (автор песни в программе почему-то не назван). Нарочито джазированное, лишенное лиричности вступление и несколько изощренная манера, в которой написана музыка, противоречит здесь теплым поэтическим словам о красоте природы и о первом признании в любви. <…>
…Нельзя сказать, что коллектив, руководимый Э. Рознером, остановился в своем творческом развитии. За время существования оркестра стиль его исполнения претерпел значительную эволюцию. Красивее, богаче стало звучание, отличающееся подчас кристальной прозрачностью в сопровождении вокальных номеров. Но поиски коллектива в области репертуара еще слишком робки и нерешительны…»