— Спасибо, мне уже стало немного легче.
Пока Чинция изливала Эдере свои беды, мужчины вели свою беседу в гостиной. На сей раз уже Андреа не удержался от вопроса к Манфреду.
— Я вижу, ты чем-то озабочен. Может, мы тебе поможем?
— Нет, эту проблему я должен решить сам. Хотя… Возможно, вы и вправду что-нибудь подскажете. Только пообещайте, что ни Чинция, ни Эдера ни о чём не узнают.
— Не волнуйся, мы не скажем им ни слова, — заверил его Валерио.
И Манфред рассказал историю почти невероятную, но, тем не менее, способную реально разрушить их брак с Чинцией.
Всё началось с письма, которое, как и подобает таким письмам, обрушилось на Манфреда совершенно неожиданно.
«Дорогой господин Дресслер, — прочитал он рассеянно, не предчувствуя никакой беды. — Возможно, вы помните подругу вашей жены, Лотту? Так вот, я должна сообщить, что Хильда вовсе не умерла, как думали вы. Она жива! Эта новость, вероятно, явится для вас ударом, поскольку ваш итальянский брак теперь становится недействительным и, более того, вас могут обвинить в двоеженстве. Вскоре я приеду в Кельн, где, надеюсь, мы с вами встретимся. До свидания.
Поверить в воскрешение Хильды было невозможно, потому что умерла она у Манфреда на руках. Более семи лет прошло с тех пор, как они вдвоём бежали из Восточной Германии в Западную, и преследовавшая их полиция открыла огонь… Хильда погибла от первого же выстрела. Её отяжелевшее бездыханное тело Манфред ещё какое-то время тащил на себе, но одна из пуль настигла и его. Раненый в плечо, он продолжал бегство один.
Чувство вины перед Хильдой не давало Манфреду покоя все эти годы, но мучился он от того, что не похоронил несчастную и даже не знал, где находится её могила. Теперь же, прочитав письмо, он ужаснулся тому, что ни разу даже не подумал о бывшей жене как о живой. А ведь бывают всякие чудеса, и, может, Хильде тоже каким-то образом удалось выжить. Но почему она сама не дала о себе знать?
Этот вопрос Манфред и задал Лотте, когда та появилась у него в доме.
— Полицейские доставили Хильду в больницу, — пояснила Лотта, — и там она долго находилась между жизнью и смертью. А затем была тюрьма, где сотрудники госбезопасности подвергали твою жену пыткам. Её тело всё испещрено шрамами. Но Хильда молчала и не предала тебя!
— И всё-таки, — продолжал настаивать Манфред, — почему она не приехала сама? Теперь ведь это не сложно сделать.
— Хильда больна. Твоя женитьба на итальянке совсем её подкосила.
— Только не трогай мою жену, она тут ни при чём, — строго сказал Манфред. — Ответь лучше, где я могу найти Хильду. Адрес, телефон?
— Твоя жена Хильда! — возмущённо прервала его Лотта, оставив без внимания вопрос об адресе и телефоне. — Она бедствует, а эта итальянка пользуется всеми благами.
— Моя жена работает, и «блага» достигнуты её трудом тоже!
— Хильда согласна дать тебе свободу. Живи со своей итальянкой! Но твоя истинная жена нуждается в материальной помощи.
— Я готов обсудить с нею сложившуюся ситуацию. Только ведь Хильды нет в живых! — с уверенностью заявил Манфред. — Твоё поведение меня в этом убедило. Ты попросту вздумала заняться шантажом!
— Можешь считать меня шантажисткой, — невозмутимо ответила Лотта. — Но я предлагаю всего лишь компромисс, который избавил бы тебя от скандала и от судебного процесса.
— Никогда не поверю, что такое гнусное предложение могло бы исходить от Хильды!
— Знаешь ли, под влиянием страданий и голода люди меняются, — возразила Лотта.
— Допустим, — согласился Манфред. — И сколько в этом случае будет стоить моё благоразумие?
— Для начала достаточно и пятидесяти тысяч.
— Ты, должно быть, сошла с ума! Я не дам тебе и марки!
— Значит, прибегнем к помощи правосудия? — пристально посмотрев на Манфреда, Лотта направилась к выходу.
— Нет, подожди. Я дам тебе пять тысяч марок.
— Не меньше двадцати тысяч!
— Тогда убирайся вон! Немедленно! — пришёл в ярость Манфред.
— Что ж, ты упустил возможность мирного решения конфликта, — с сожалением произнесла Лотта. — Эти деньги нужны для того, чтобы Хильда могла немного подлечиться и приехать сюда.
— Скажи, где она находится, и я сам отвезу ей деньги.
— Да как ты не поймёшь, что в таком состоянии она просто не может показаться на люди!
— Ладно, возьми этот чек, но в следующий раз я буду разговаривать только с Хильдой!
Рассказав всё это Андреа и Валерио, Манфред с горечью добавил, что Чинция, кажется, в чём-то его подозревает.
— А почему бы тебе не сказать ей правду? — спросил Валерио. — Уверен, Чинция всё поймёт.
— Я сделаю это, как только увижусь с Хильдой, — ответил Манфред. — Если такая встреча вообще произойдёт.
— Боюсь, этого не случится, — высказал свои опасения Валерио. — Та женщина просто шантажирует тебя, понимая, что если ты не хоронил Хильду, то не можешь быть до конца уверенным в её смерти.
— Да, похоже на то, — согласился Манфред. — Перед самым отъездом в Рим у меня был телефонный разговор с Лоттой. Она сообщила, что Хильда готова дать мне развод, но намерена получить аванс… Я в сердцах бросил трубку…
— У меня нет никаких сомнений, — заключил Валерио, — что надо привлекать на помощь Манетти.
Звонок Валерио раздался в доме Манетти как раз в тот момент, когда туда вошла синьора Мадзетти.
— Простите, я позвоню вам сразу же, как только поговорю с агентом по защите несовершеннолетних, — пообещал Манетти.
— К нам поступили документы, по которым вы получаете право на усыновление Дженнарино, — сообщила гостья.
— Хвала Господу! — воскликнул Манетти. — А где же Дженнарино? Почему вы его не привели?
— Он снова сбежал, — в бессилии развела руками синьора Мадзетти. — Я надеялась увидеть его здесь, но теперь придётся сообщить в полицию.
— Да, пожалуйста, сообщите, — согласился Манетти. — Я не могу даже предположить, куда он подался, на сей раз. О горе! Такой малыш в огромном городе!..
Плачущая Лючия проводила гостью до двери, а Манетти в отчаянии стал молить о помощи святого Дженнаро:
— О, святой Дженнаро, наш покровитель! Помоги мне разыскать сыночка! Я люблю его, святой Дженнаро… Если я не найду его, то застрелюсь!..
— Боже мой! — испугалась Лючия. — Он и вправду может застрелиться! Гаэтано, Гаэтано, мы найдём Дженнарино, он не мог далеко убежать…
— Я зде-е-есь… — заголосил Дженнарино из своего укрытия.
— Лючия, ты слышала? — встрепенулся Манетти. — Это Дженнарино!
— Значит, вы меня любите? — произнёс рыдающий Дженнарино, выходя из-за шкафа.
— Сынок, радость моя! — бросилась к нему Лючия. — Не надо плакать.
— Теперь тебя никто у нас не отнимет, — целовал мальчика Манетти. — С тобой твои папа и мама. Любимый наш, дорогой…
Манетти пообещал навести справки о Хильде с помощью своего приятеля Филиппо — итальянца, живущего ныне в Германии.
— Думаю, что очень скоро мы привлечём эту шантажистку к ответу, — с уверенностью сказал он Манфреду. — Пока вы будете гулять на свадьбе синьоры Эдеры, Филиппо добудет всю нужную информацию. Не расстраивайтесь, смотрите веселее! Вы ведь, приехали, чтобы разделить радость с новобрачными?
— О венчании Андреа и Эдеры мы узнали только здесь, но, разумеется, будем счастливы на нём присутствовать, — впервые за последние дни Манфред улыбнулся. — Спасибо вам. Возможно, вы избавите нас от этого кошмара.
Накануне венчания Эдера спросила отца, отчего он кажется невесёлым.
— Я вспомнил о Бианке, о нашей свадьбе, — ответил Валерио.
— Расскажи мне, — попросила Эдера.
— Мы венчались в маленькой церквушке… Свидетелем у меня был Серджио, мой бедный брат. Он волновался, кажется, больше, чем я. Ещё было несколько друзей и родственников Бианки. Ну и, конечно, Матильда…
— А как выглядела мама?
— Она была прекрасна! Когда она подошла к алтарю в своём белом платье, то казалась девочкой. У неё была такая нежная улыбка… Мы смотрели друг на друга, и нам казалось, что это счастье любви будет длиться вечно…
— Но ведь ты и сейчас её любишь, — сказала Эдера. — И она оттуда продолжает тебя любить. А, кроме того, есть ещё я.
— Да, конечно, — согласился Валерио. — Ты так похожа на мать! Тот же взгляд, та же нежность… Видишь, какой я глупый: навожу на тебя грусть.
— С тобой мне никогда не бывает грустно, — поцеловала его Эдера.
— Спасибо, радость моя. Завтра в церкви, я уверен, рядом со мной будет и твоя мама.
Первое поздравление Эдера и Андреа получили от священника, только что совершившего обряд венчания.
— Дорогие мои, — сказал он взволнованно, — как приятно видеть вас соединёнными в браке именно здесь, в церкви монастыря, который принял когда-то Эдеру маленькой девочкой. Пусть благословение Мадонны пребудет с вами всю вашу жизнь!
Слёзы мешали говорить Валерио, и он сумел только произнести: «Будьте счастливы!.. Я — с вами…»
Не стеснялась своих слёз и Матильда, держащая за ручку маленького Валерио.
— Ну что ты, — поцеловал её Андреа, — перестань плакать. Ты ведь знаешь, как я тебя люблю!
— Я и не плачу вовсе, — ответила Матильда. — Просто каждый раз во время венчания у меня почему-то начинается насморк.
Затем новобрачные попали в объятия гостей. «Поздравляю! Поздравляю!» — наперебой говорили Чинция, Манфред, Дальма, Клаудия, Казираги, отец и сын Джиральди…
— Матушка! — крикнула Эдера стоящей в сторонке Марте. — Я не могу к вам пробиться.
Гости, поняв свою оплошность, расступились, и Эдера подбежала к Марте, прижалась к ней: «Мама Марта, дорогая, любимая мама Марта!..»
— Ты звала меня так, когда была совсем малюсенькая, — тоже не удержалась от слёз Марта. — Доченька моя, как я рада слышать это от тебя снова! Будь счастлива. Сынок, — поцеловала она подошедшего к ней Андреа, — доверяю тебе мою девочку. Я всегда желала для неё самого хорошего, и теперь вполне довольна.