– Мы уверены, что отец Кин скончался от слабости сердца.
– Несомненно, испуганный нападением, – сказал Дюпен. – Если ничто не было украдено, весьма вероятно, сие деяние совершено врагами Церкви – например, нативистами.
– Вот это уж вряд ли, – заявил отец Мориарти. – Нативисты не посмеют вторгнуться в наши пределы.
– Однако обычные воры не пойдут на убийство без крайней нужды, – заметил Дюпен. – На них все это совсем не похоже.
– Нативисты смелеют день ото дня, – вмешался отец Нолан. – Нападают на наших братьев на улицах. Эти дьяволы вполне могли последовать за отцом Кином в библиотеку и захватить его врасплох.
Лицо отца Мориарти потемнело, как грозовая туча.
– Довольно этих разговоров о нативистах, отец Нолан. Вы сеете беспокойство среди братьев и учеников. Давайте придерживаться фактов. Посторонних в здании ни вчера вечером, ни сегодня утром замечено не было… до сих пор, – добавил он, сверкнув глазами на нас с Дюпеном. – И пока мы не установим истинную причину смерти отца Кина, дальнейшие разговоры о нативистах, совершивших убийство в нашей библиотеке, недопустимы. Это понятно?
Отец Нолан сокрушенно кивнул.
– Ну, а теперь прошу извинить, господа, я очень занят. Уверен, посещение Святого Августина успокоило вашу душу, шевалье Дюпен, а отец Нолан оказался достойным гидом. Ступайте с Богом.
Он указал на двери.
– Благодарю, отец Мориарти. Я непременно упомяну о вас в разговоре с епископом Кенриком.
С этими словами Дюпен направился к выходу, ведя за собою нас с отцом Ноланом. Едва мы переступили порог, тяжелые створки библиотечных дверей сомкнулись за нашими спинами, и в замочной скважине заскрежетал ключ.
– Идемте в церковь, – сказал Дюпен, – пока отец Мориарти не послал кого-нибудь следом за нами.
Стоило нам войти в неф, эхо наших торопливых шагов затрепетало под высокими сводами, тревожа воздух, исполненный скорбной тишины. У алтаря полумрак внезапно распался на части, пронзенный слепящими разноцветными лучами. Сверху на нас взирал целый сонм святых. Казалось, солнечный свет, струящийся внутрь сквозь стекло витражей, пробуждает их образы к жизни. Пораженные столь дивным зрелищем, мы на миг замерли в благоговейном восторге. Опустив взгляд, я увидел над алтарем крупные золотые буквы. «ГОСПОДЬ ЗРИТ», – гласила надпись. Сердце сковало холодом.
– Вот он, – негромко сказал Дюпен, кивнув на озаренное солнцем окно.
Приглядевшись к витражу, я увидел ворона, спускавшегося с неба к человеку в лохмотьях, сжимая что-то в клюве.
– Святой Илия, – пробормотал отец Нолан. – Как же я мог забыть, что он здесь?
– Возможно, святой Илия высоко, но дневник – наверняка нет, – заметил я.
Не сводя глаз с изображения Илии и ворона, Дюпен мягко прошелся из стороны в сторону, повернулся туда, куда летел ворон, и поднял руку. Взглянув, на что он указывает, я увидел укромный альков, озаренный огоньками церковных свечей.
– Святой Франциск, – пробормотал отец Нолан.
– Который проповедовал птицам, – негромко добавил Дюпен. – Нужно поискать там, но с осторожностью. Здесь много мест, откуда за нами можно наблюдать, оставаясь незамеченным.
Мы двинулись к статуе святого Франциска, неярко поблескивавшей в отсветах пламени. За нами, не скрывая тревоги, последовал отец Нолан. Поначалу я не сумел понять, где может быть спрятан дневник, но в следующую же минуту заметил небольшую дверцу под столом со свечами.
– Быть может, вы расскажете мне о церкви, пока мистер По ищет дневник? Встав здесь, мы надежно укроем его от всякого, кто может за нами следить.
– Да, разумеется, – не без робости отвечал отец Нолан. – Что вам угодно узнать?
– Начнем, пожалуй, с истории Церкви Святого Августина.
Отец Нолан завел пространный рассказ обо всех обстоятельствах, что привели к основанию церкви, мне же оставалось лишь надеяться отыскать дневник поскорее: терпения Дюпену, несомненно, надолго не хватит. На первый взгляд, в шкафчике не было ничего, кроме запаса свечей, но, стоило мне запустить руку в дальний угол, пальцы нащупали мягкую кожу и нечто холодное – металл. Осторожно вытащив находки на свет, я невольно ахнул. Отсветы пламени заплясали на переплетах дневника Иеремии Мэтьюза и драгоценной книги – не столь богато украшенной, как те, которыми мы любовались в библиотеке, но, очевидно, весьма древней. Оправившись от изумления, я поспешил спрятать то и другое за пазуху.
– Удачно? – спросил Дюпен.
– И даже более. Нет ли поблизости укромного места, где мы могли бы взглянуть на книги? – спросил я отца Нолана.
– На книги? – переспросил Дюпен.
– Да. Там оказался не только дневник, но и одна из драгоценных книг.
– Тогда здесь их разглядывать небезопасно, – сказал Дюпен. – По, мы должны отнести их в ваш дом.
– Книгу из библиотеки? – страдальчески охнул отец Нолан.
– Это нам пока неизвестно, но будьте уверены: книга не пропадет и не пострадает. Отец Кин укрыл ее здесь не без серьезной причины. Молю вас, доверьтесь ему – и нам, – твердо сказал Дюпен.
Отец Нолан с тоской на лице кивнул.
– Дай Бог, это поможет вам узнать, кто погубил отца Кина, – негромко проговорил он. – Узнать… и предать убийцу в руки правосудия.
Глава двадцать первая
Пламя в камине шипело, потрескивало, трепетало, наполняя гостиную радушным теплом. Не обращая внимания на уговоры Мадди подкрепить силы поздним завтраком, мы сразу же приступили к делу. Вскоре к нам присоединилась Сисси, и я поведал ей обо всем, что удалось обнаружить в стенах Святого Августина.
– Верно ли я понимаю, что отец Кин умер не своей смертью? Что кто-то лишил его жизни? – спросила Сисси.
– Да, – негромко подтвердил я.
На лице жены отразилась скорбь пополам с гневом.
– Убить такого достойного человека… – пробормотала она.
– А отец Мориарти что-то скрывает, – сказал Дюпен.
– Если все вокруг узнают, что один из священников убит, церкви это вряд ли пойдет на пользу, – согласился я.
Сисси нахмурила брови.
– А по-моему, дело в чем-то другом.
– Весьма вероятно, предчувствия вас не обманывают, миссис По. Не зная, насколько достоверно мое заявление, будто я знаком с местным епископом, он не посмел прямо приказать нам уйти, однако появления полицейских чинов в церкви либо в академии явно не желает.
– Что и неудивительно, учитывая, как те обошлись с отцом Кином, когда мы известили их о похищении мисс Лоддиджс. Говоря откровенно, они вели себя так, будто он сам – преступник!
– Жаль, что с вашим другом обошлись непочтительно, – согласился Дюпен. – Судя по вашим описаниям, человеком отец Кин был честным. Чего не скажешь кое о ком другом из церковного клира.
– Отчего вы так полагаете? – осведомился я.
Дюпен дотянулся до своего пальто (повесить его в прихожей он отказался) и извлек из внутреннего кармана книгу размером примерно в ладонь, предмет такой красоты, что мы с Сисси невольно ахнули. Книга была переплетена в серебро, инкрустированное золотыми квадратами на манер шахматной доски, причем каждую из серебряных клеток украшал драгоценный камень. На золотом корешке поблескивал крест, выложенный из рубинов и аметистов.
– Это из того самого библиотечного шкафа? – нерешительно спросил я.
Я помнил этот корешок и знал, что иначе быть не может, но очень не хотел верить, будто Дюпен мог взять столь драгоценную вещь без позволения. Конечно же, изумления я скрыть не сумел, а при виде ужаса на лице Сисси к нему прибавился мучительный стыд за друга.
– Действительно, нашел я ее именно там, – как ни в чем не бывало ответил Дюпен, – однако истинное место этой книги – совсем в другой библиотеке.
Щелкнув драгоценными застежками, стягивавшими переплет, Дюпен раскрыл книгу на титульном листе, украшенном великолепными изображениями разнообразных птиц. Заглавие оказалось французским: «La Langue des Oiseaux»[35].
– Крайне редкий том, ему не одна сотня лет. Я знал о его существовании, но прежде никогда не видел: он был украден еще до моего рождения. Как я уже говорил вам, По, мой дед составил весьма подробное описание самого ценного своего имущества, а эта книга была ему очень и очень дорога. Пока вы с отцом Ноланом искали в библиотеке отсылки к Илии и воронам, я взглянул на титульный лист, и подозрения мои подтвердились.
С этими словами Дюпен указал на эмблему под заглавием – золотую человеческую стопу на лазоревом фоне, сокрушающую впившуюся клыками в пятку змею. Разумеется, я тут же узнал герб Дюпена.
– Ее украл Вальдемар? – спросил я.
– Естественно. Сей эзотерический труд очень редок, моя семья ценила его много дороже золота и драгоценных камней.
– Кто такой Вальдемар? – вмешалась Сисси.
– Убийца, вор и мой заклятый враг, – пояснил Дюпен.
– Именно он в ответе за те события, что привели к казни деда и бабушки шевалье Дюпена и смерти его матери, – поспешно добавил я. – Во время Французской Революции Вальдемар обманом присвоил все достояние семьи Дюпенов.
– Какой ужас! – пробормотала Сисси, разом забыв о всяком возмущении.
– Вы полагаете, кто-то из Церкви Святого Августина в сговоре с Вальдемаром? – спросил я.
Дюпен ненадолго задумался.
– Конечно, недооценивать коварство Вальдемара неразумно, но в данном случае я считаю, что он попросту продал книгу августинцам за немалую сумму.
– Получается, кто-то в Святом Августине скупает краденые редкие книги, отсюда и ваши подозрения касательно отца Мориарти? – предположила Сисси.
– Так и есть.
Мне вспомнился висящий на шее Дюпена перстень с потайным отделением, скрывавшим портреты его деда и бабушки. Дюпен обнаружил его на одном из лондонских аукционов, а я безоглядно, не считаясь ни с чем, повышал ставку, но Вальдемар, можно сказать, выхватил сию реликвию из самых наших рук.
– И потому вы забрали книгу, никому не сообщив, что она украдена у вашей семьи. В