Как видим, само по себе следование правилам формальной логики еще не гарантирует безошибочности решения вопросов надлежащего толкования диспозиции норм уголовного закона. Соответственно, нужны радикальные меры по изменению ситуации. В определенной степени в этом может помочь знание специфики диспозиции, и умение анализировать ее оказывает существенную помощь в квалификации преступлений.
Традиционно теория уголовного права выделяет несколько разновидностей диспозиций: простые, описательные, бланкетные, ссылочные, сложные. Первые два вида выделяются в зависимости от широты охвата диспозицией существующих признаков вида преступления, от того, насколько широко указал законодатель эти признаки в диспозиции нормы. Под простыми диспозициями обычно понимаются те, в которых не указаны существенные признаки, кроме одного из них, являющегося определяющим (например, надругательство над Государственным гербом Российской Федерации или Государственным флагом Российской Федерации – ст. 329 УК РФ). Описательными традиционно признаются диспозиции, в которых с относительной полнотой отражены существенные признаки вида преступления (например, грабеж – открытое хищение имущества – ч. 1 ст. 161 УК РФ). Данное деление происходит от традиционного понимания диспозиции как части нормы Особенной части УК. Поскольку это не так (диспозиция включает в себя и признаки, отраженные в Общей части УК), любая диспозиция является описательной, и та же ст. 329 УК включает в себя обязательный умысел (ст. 25 УК), обязательную оконченность или неоконченность преступления (ст. 29 УК), обязательное единоличное или в соучастии совершение преступления (ст. 33, 35 УК). Все это заложено в санкции нормы и отражается на назначенном наказании. Вывод из сказанного: указанная классификация диспозиций является неоправданной.
Кроме указанных двух видов, обособляются теорией уголовного права еще два в связи с тем, что конкретная диспозиция нормы уголовного права отсылает правоприменителя для установления признаков вида преступления к другим нормам иной отрасли права (бланкетные) или уголовного права (ссылочные). Эти две разновидности диспозиций образуют самостоятельный вид, который можно условно назвать инонормативными. Основанием выделения данного вида диспозиций является место отражения сущности нормы (в данной норме или за ее пределами).
Вполне понятно, что указанная традиционная классификация диспозиций с точки зрения формальной логики несовершенна и необоснованна, поскольку нарушает ее правила. Прежде всего, видим, что классы диспозиций выделяются по двум, а не по одному, основаниям, чего быть не должно. Кроме того, и простые, и описательные диспозиции могут быть и бланкетными, и ссылочными, что, естественно, нарушает правило исключения классов. Поэтому логичнее будет признать самостоятельное деление диспозиций на родовидовом уровне. Все диспозиции делятся по основанию места расположения сущностных признаков вида преступления на виды: самонормативные (относящиеся к данной норме) или инонормативные (сущность явления выражена в других нормах данного или иного законодательного акта). При этом не следует забывать, что самонормативные в дальнейшем по анализируемому основанию не делятся, в силу чего их можно назвать моноструктурными, тогда как инонормативные по указанному основанию можно назвать биструктурными, поскольку они делятся еще и на подвиды – бланкетные и ссылочные. Дальнейшая классификация данных видов и подвидов по широте охвата диспозицией сущностных признаков вида преступления на простые и описательные, на наш взгляд, бессмысленна.
В то же время необходимо отметить одну особенность формирования элементов и признаков в диспозиции – в одних диспозициях указаны только сами элементы без их дальнейшего официального толкования (кража – тайное хищение чужого имущества), в других раскрыты и сами указанные элементы (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью – умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для жизни человека, или повлекшего за собой потерю зрения, речи, слуха либо какого-либо органа или утрату органом его функций, прерывание беременности, психическое расстройство, заболевание наркоманией либо токсикоманией, или выразившегося в неизгладимом обезображивании лица, или вызвавшего значительную стойкую утрату общей трудоспособности не менее чем на одну треть или заведомо для виновного полную утрату профессиональной трудоспособности; здесь выделенная часть диспозиции, по сути, охватывает один элемент – тяжкий вред здоровью по исходу, однако данный элемент законодатель раскрывает по структуре, толкуя тем самым его). Соответственно, необходимо выделить простые (с указанием только самих элементов) и сложные (с определенным толкованием самих элементов) диспозиции. При этом и самонормативные, и инонормативные диспозиции могут быть и простыми, и сложными.
Схематически это можно изобразить следующим образом (рис. 5).
Рис. 5
Наиболее сложно устанавливаются элементы вида преступления в диспозициях простых, потому что сам законодатель эти элементы не толкует. Следовательно, правоприменитель должен быть хорошо осведомлен о «духе» нормы, знаком с руководящими и иными указаниями вышестоящих судов, хорошо знать теоретический аспект вопроса с тем, чтобы разобраться в социально-оценочной и логической оправданности тех или иных решений вышестоящих судов и теории и правильно определиться с элементами вида преступления.
Несколько упрощается задача правоприменителя при его столкновении со сложной диспозицией, в которой законодатель уже предлагает то или иное, меньшего или большего объема, толкование элементов в качестве обязательного и существенного для вида преступления. Исследователю останется только установить недостающие, факультативные с точки зрения закона элементы. И здесь возникает та же ситуация, что и в простых диспозициях. По существу то же самое возникает при бланкетных и ссылочных диспозициях, особенностью которых является лишь то, что они определяют место поиска существенных признаков (иные отрасли права или иные нормы уголовного закона).
Гораздо важнее исследователю разобраться в более сложных диспозициях, когда законодатель вводит в одну диспозицию несколько единичных преступлений (несколько единичных простых, единичное простое и единичное сложное, несколько единичных сложных и т. д.). К таким диспозициям относятся, во-первых, те, в которых законодатель отражает без дополнительного описания единичное простое и продолжаемое преступление. Подобных диспозиций достаточно много, хотя они в глаза исследователю и не бросаются (например, кража, предусмотренная ч. 1 ст. 158 УК, может быть и единичным простым и продолжаемым преступлением), т. е. исследователь должен помнить, что по ч. 1 ст. 158 УК может быть квалифицировано и одиночное преступление, и неоднократно совершенное преступление при определенных условиях. Во-вторых, составные диспозиции, когда законодатель объединяет в одной норме элементы двух или более других имеющихся диспозиций. Необходимо помнить, что в таких диспозициях нормы скрывается множественность в том или ином ее виде. В-третьих, альтернативные диспозиции, которые многочисленны по своему назначению: а) различного характера развития одного преступления, совершенного одним лицом или в соучастии (незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка без цели сбыта наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов – ст. 228 УК РФ); при этом часть действий, образующих ступени в развитии, выступает в качестве простых (приобретение), а часть носит длящийся характер (хранение); б) отражает самостоятельные преступления, совершаемые различными людьми (один изготовил наркотики, другой хранил их, а третий переработал); каждый совершает одно или несколько из указанных с альтернативной диспозиции преступлений (изготавливает, хранит, приобретает, перерабатывает и т. д.); здесь нет одного преступления, есть несколько преступлений; при этом нельзя забывать, что часть преступлений носит длящийся характер, а часть их может быть и продолжаемыми, и единичными простыми. В-четвертых, диспозиции, отражающие единичные сложные с двумя последствиями и продолжаемые преступления (например, убийство двух или более лиц – п. «а» ч. 2 ст. 105 УК). Знание указанных особенностей построения диспозиции окажет серьезную помощь в квалификации единичных преступлений.
Главная задача квалификации – максимально сузить круг применяемых норм, придя, в конечном счете, к единственной норме. Соответственно, необходимо четко представлять структуру диспозиции нормы. На наш взгляд, все элементы диспозиции, имеющие отношение к структуре преступления, необходимо делить на две группы: составляющие объективную сторону и составляющие субъективную сторону. К первой группе следует относить модель общественно опасного деяния, модель общественно опасного последствия, модель объективной связи между ними (причинная она или обусловливающе-опосредованная); модель способа действия, модель времени и места совершения преступления. Ко второй группе – модель вины, модель мотива, модель цели. Кроме них самостоятельные группы элементов образуют жертвенная, потерпевшая сторона, личность виновного и обстоятельства, исключающие преступность деяния, которые также имеют значение для квалификации преступлений.
Также самостоятельные группы создают оконченность или неоконченность преступления и соучастие в преступлении, которые мы подробно анализировать не станем в силу того, что наша позиция была высказана в соответствующих работах,[594] и отразим их только при рассмотрении алгоритмов. Лишь два замечания по поводу квалификации соучастия. 1. В Общей части уголовного закона (ст. 35 УК) выделены четыре формы соучастия (группа лиц без предварительного сговора, группа лиц по предварительному сговору, организованная группа и преступное сообщество), так или иначе отраженные и в Особенной части УК либо в качестве квалифицирующих признаков, либо в качестве самостоятельных видов преступлений (например, предусмотренных ст. 209, 210 УК). Никаким другим образом соучастие в Особенной части УК не отражено. Отсюда естественным является признание форм соучастия единственным основанием квалификации соучастия. Однако в ч. 3 ст. 34 УК законодатель рекомендует квалифицировать содеянное в соучастии либо со ссылкой на ст. 33 УК, когда все соучастники выполняют свойственные им функции, либо по соответствующей диспозиции без ссылки на ст. 33 УК, когда все соучастники соисполнители, тем не менее в Особенной части соисполнительство не выделено, никто не рискует признать организованную группу или преступное сообщество только соисполнительством, да и группа лиц по предварительному сговору в законе не определена как соисполнительство. Очевидно, что базировать квалификацию соучастия на видах соучастия (соисполнительстве или соучастии с распределением ролей) нельзя. Основой квалификации выступают только формы соучастия, отраженные в Общей и Особенной частях УК. Возникшее в законе противоречие по правилам квалификации соучастия необходимо разрешить в пользу форм, а не видов соучастия. 2. На этой основе возникает еще одна проблема. Из ч. 3 ст. 34 УК следует одно действительно важное правило: действия соучастников квалифицируются либо со ссылкой на ст. 33 УК, либо