с позиций системного подхода рассматривает уголовно-правовые нормы и отношения Г. О. Петрова,[660] и т. д. и т. п. Проще, наверное, перечислить тех авторов, которые отрицают уголовный закон как систему, если таковые найдутся, в чем я сомневаюсь. Но любая система предполагает взаимодействие элементов, а не их конкуренцию, в противном случае она (система) перестанет быть таковой. Некоторые могут возразить, что наличие в системе элементов, каждый из которых является единичным и особенным, предполагает их противостояние друг другу и соответствующую борьбу противоположностей. И, действительно, каждый из элементов системы представляет собой единичное и особенное и в этом плане они противостоят друг другу. Однако между ними нет борьбы, наоборот, они в системе взаимосвязаны; система и существует только потому, что имеется внутренняя связь ее элементов. Данную ситуацию можно назвать противостоянием взаимодействия.
Тем не менее на основе конкуренции базируют теорию квалификации специалисты. Конкуренции выделяются различных видов, но мы остановимся лишь на некоторых наиболее признанных. Конкуренция в основном выделяется двух видов: конкуренция общей и специальной норм и конкуренция части и целого. Мало того, данная позиция поддержана действующим уголовным законом: «Если преступление предусмотрено общей и специальной нормами, совокупность преступлений отсутствует и уголовная ответственность наступает по специальной норме» (ч. 3 ст. 17 УК РФ). Начинает исходить из этих позиций и судебная практика. Так, по делу Березанских и Снегирева Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ решила: «Если преступление предусмотрено общей и специальной нормами Уголовного кодекса Российской Федерации, уголовная ответственность наступает по специальной норме». Соответственно, она признала общей нормой ст. 286 УК РФ, а специальной – ст. 302 УК РФ и исключила из обвинения ст. 286 УК.[661]
К конкуренции общей и специальной норм В. Н. Кудрявцев относил следующий пример. Директор мясокомбината приписал 459 т фактически не заготовленного мяса, чем искусственно увеличил отчетность по выполнению районного плана заготовки мяса.[662] По мнению В. Н. Кудрявцева, эти действия охватываются ст. 170, 175 и 1521 УК РСФСР, при этом ст. 170 УК РСФСР «охватывает все разнообразные злоупотребления властью и служебным исполнением и является общей нормой, в то время как ст. 175 предусматривает один вид – подлог документов и является нормой специальной. Но в свою очередь, это общая норма по сравнению со ст. 1521. Разница в объеме применения норм, как видно, тесно связана с различной степенью их абстрактности».[663] В дальнейшем позицию автора мы будем анализировать на основе положений УК 1960 г., несмотря на изменение закона и на второе издание книги В. Н. Кудрявцева, поскольку почти все указанные нормы сохранены в УК 1996 г., хотя и под другими номерами.
Позиция В. Н. Кудрявцева не выдерживает критики. Во-первых, вид преступления, который был предусмотрен ст. 170 УК РСФСР, не охватывал все разнообразные случаи злоупотребления властью или служебным положением, поскольку каждая норма Особенной части представляет собой в сравнении с другими нормами в равной мере особенное. Злоупотребление властью или служебным положением, предусмотренное ст. 170 УК РСФСР, – это злоупотребление без должностного подлога (ст. 175 УК РСФСР), без халатности (ст. 172 УК РСФСР), без приписок и других искажений отчетности (ст. 1521 УК РСФСР, мы в данном случае абстрагируемся от того, что данная норма была исключена из Уголовного кодекса Законом РФ от 29 апреля 1993 г.), без хищения путем злоупотребления служебным положением (ст. 92 УК РСФСР), без преследования граждан за критику (ст. 139 УК РСФСР), без нарушения правил по технике безопасности, промышленной санитарии или иных правил охраны труда (ст. 140 УК РСФСР) и еще доброго десятка «без», касающегося должностных лиц правоохранительных и других государственных органов. Статья 170 УК РСФСР содержала очень узкий объем злоупотреблений, совершенных должностными лицами, из предусмотренных всеми соответствующими нормами Особенной части, и она не являлась общей нормой о злоупотреблении. Следовательно, во-вторых, ст. 170 и 175 УК РСФСР не соотносились как общая и специальная нормы; они суть две «специальные», особенные нормы. Они существенно отличались друг от друга по характеру деяния: деяния, предусмотренные ст. 170 УК РСФСР, не включали в себя должностной подлог, в свою очередь, ст. 175 УК РСФСР не включала в себя разновидности злоупотребления служебным положением, предусмотренного ст. 170 УК РСФСР; по объему объективной стороны: ст. 170 УК РСФСР включала в себя последствие, ст. 175 УК РСФСР не включала. И данные нормы не конкурировали друг с другом, каждая из них выполняла свою задачу. Статья 170 УК названа общей лишь по недоразумению, связанному с высокой неопределенностью заключенных в ней нарушений. В-третьих, все вышеизложенное можно спроецировать и на соотношение ст. 175 и 1521 УК РСФСР. В-четвертых, на этом фоне абсолютно неприемлемым представляется вывод автора о том, что ст. 170, 175, 1521 УК РСФСР соотносятся между собой в порядке подчинения,[664] которое предполагает полное вхождение подчиненного понятия всеми своими существенными признаками в подчиняющее понятие, чего на самом деле между анализируемыми нормами не было в силу их обособленности. Все эти ошибки очень наглядно просматриваются в схеме, предложенной В. Н. Кудрявцевым, когда он пытается ранжировать признаки анализируемых трех видов преступлений. В первом ранге злоупотребления служебным положением (а') в равной мере относит и к ст. 170, и к ст. 175, и к ст. 1521 УК РСФСР, во втором ранге выделяет подделку документов (а''), которую соотносит только со ст. 175 и 1521 УК РСФСР, в третьем ранге выделяет приписки (а'''), которые соотносит только со ст. 1521 УК РСФСР.[665] По существу, автор сознательно запутывает проблему, поскольку в ст. 175 и 1521 УК РСФСР отсутствовало злоупотребление (а'), свойственное ст. 170 УК (это-то очевидно), а в ст. 1521 УК РСФСР отсутствовала подделка документов, свойственная должностному подлогу (это также очевидно). Поэтому здесь мы видим искусственно созданное ранжирование только для того, чтобы аргументировать свою позицию. Отсюда следует, в-пятых, поддержанное автором общее правило разрешения конкуренции общей и специальной норм в пользу специальной с указанных позиций так же не выдерживает критики, как и сама посылка.
Очень похоже на то, что сложность ситуации здесь надуманна. Достаточно сказать, что должностной подлог в форме, отраженной в ст. 175 УК РСФСР, отсутствовал в диспозиции ст. 170 УК РСФСР и, что именно этим, да еще и объемом объективной стороны различаются эти две нормы, как все встанет на свои места, исчезнут всякие разговоры о конкуренции указанных норм, и появление фактического должностного подлога с определенными свойствами сразу приводило исследователя к соответствующей норме права (ст. 175 УК РСФСР). Это же относится ко всем остальным смежным нормам (и применительно к лишению жизни, и применительно к хищениям и т. д.).
Столь же надуманна и приведенная выше квалификация по делу Березанских и Снегирева. Дело в том, что законодатель определенную деятельность определенных должностных лиц (должностных лиц органов правосудия) выделил в самостоятельную главу 31 УК, тем самым сказав, что таковая деятельность отсутствует в главе 30 УК. Думается, ни у кого не должно возникать сомнения по поводу того, по какой статье квалифицировать привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности – по ст. 299 или 286 УК; незаконное освобождение от уголовной ответственности – по ст. 300 или 286 УК и т. д. В приведенном примере возникла не проблема конкуренции норм, а проблема идеальной совокупности, которая опирается на ненадлежащее законодательное решение: выведя принуждение к даче показаний, соединенное с насилием, издевательством или пытками, за пределы превышения должностных полномочий с применением насилия (ч. 3 ст. 286 УК), законодатель создал более мягкую санкцию, что, естественно, смутило суд первой инстанции, который и создал идеальную совокупность, которая вовсе не противоречит ни закону (ч. 2 ст. 17 УК), ни теории уголовного права, ни судебной практике. Явление совершенно не новое в уголовном праве и широко распространенное в прежние времена, например, при квалификации хулиганства с причинением телесных повреждений, когда причинение тяжких телесных повреждений не охватывалось санкцией за хулиганство и, естественно, возникала квалификация по идеальной совокупности преступлений (ст. 108 и 206 УК 1960 г.). Изменение закона путем введения в ст. 111 УК (умышленное причинение тяжкого вреда здоровью) хулиганских побуждений и соответствующая регламентация хулиганства (ст. 213 УК) сегодня сняли проблему идеальной совокупности применительно к данной ситуации. Соответственно, должна быть снята проблема идеальной совокупности и по случаям, схожим с анализируемым примером, путем уточнения законодательных положений.
Также неприемлема и попытка найти конкуренцию общей и специальной норм в соотношении «простая – квалифицированная нормы»,[666] где также конкуренции общей и специальной норм нет. Рассмотрим это на примере ст. 158 УК РФ, где ч. 1 предусматривает простую кражу, ч. 2 – кражу по предварительному сговору группой лиц, ч. 3 – кражу с проникновением в жилище, ч. 4 – кражу, совершенную организованной группой. Остановимся на этих квалифицирующих обстоятельствах. Сопоставим ч. 1 и ч. 2 и увидим, что здесь нет соотношения подчинения. Во-первых, ч. 2 включает в себя и признаки ч. 1, она, по существу, представляет собой сумму кражи как таковой и группы лиц с предварительным сговором, и можно, в принципе, представить себе закон, в котором данная норма будет выражена не в виде квалифицированной, а в виде самостоятельной статьи. Не случайно в ч. 2 ст. 158 УК сказано о краже, совершенной по предварительному сговору группой лиц. Во-вторых, при квалификации по ч. 2 не следует забывать о том, что она не в полном объеме повторяет признаки ч. 1, а лишь существенные признаки кражи; за пределами ч. 2 остаются групповое соучастие без предварительного сговора и элементарное соучастие, ведь они в реальной жизни имеются и им где-то нужно определить место, в действующем законе они и относятся к ч. 1, но не входят в ч. 2 в качестве признаков кражи. В-третьих, ч. 1 и ч. 2 соотносятся между собой как две особенности, различающиеся между собой характером групповых объединений: в ч. 1 – элементарное соучастие и групповое соучастие без предварительного сговора, в ч. 2 – групповое соучастие с предварительным сговором. Таким образом, кража, присутствующая в ч. 2 ст. 158 УК, не может конкурировать с кражей, отраженной в ч. 1 ст. 158 УК, поскольку и та, и другая – кражи в полном объеме их признаков, кражи как таковые; они есть и там, и здесь. Не может конкурировать группа лиц с предварительным сговором (ч. 2 ст. 158 УК) с элементарным соучастием и группой лиц без предварительного сговора, отраженными как возможности в ч. 1 ст. 158 УК, поскольку они являются обособленными категориями, со своими понятиями и признаками. Так что с чем здесь конкурирует? На самом деле, при сопоставлении этих двух частей ст. 158 УК никакой конкуренции не возникает и возникнуть не может.