[825] которая нивелировала ответственность преступников. Вполне понятно и другое: за данной нивелировкой ответственности скрывалось нечто иное. Согласно УК 1960 г. повторность делилась на три вида: неоднократность, систематичность и промысел, в которых просматривалось довольно отчетливо не свойство совершенных преступлений, а различные степени опасности личности. Уголовный кодекс 1996 г., восприняв только неоднократность и забыв о степенях опасности личности, деформировал множественность преступлений и справиться с ситуацией не смог. На этой основе исключение неоднократности из уголовного закона повлекло за собой отторжение законом опасности личности при множественности преступлений без судимости и снижение социальной значимости данной множественности.
На этом фоне вполне логично высказанное в данной работе предложение о возврате повторности в трех ее разновидностях в уголовное законодательство, но не в качестве противовеса совокупности преступлений, а в виде ее субъективной характеристики. При таком подходе конкуренции между совокупностью преступлений и повторностью, даже отраженной в тех или иных статьях Особенной части УК, не возникнет, поскольку всегда будет существовать совокупность преступлений. И преступные действия виновного всегда будут квалифицированы по совокупности преступлений вне зависимости от их тождественности, однородности или разнородности, а субъективная характеристика личности будет выступать в качестве надстройки над совокупностью преступлений. Соответственно, повторность будет представлять собой отягчающее обстоятельство либо отраженное только в Общей части УК (ст. 63), либо и в качестве квалифицирующего обстоятельства в Особенной части. В любом из этих вариантов квалификация по совокупности преступлений должна быть дополнена отсылкой либо к статье Общей части, регламентирующей повторность как отягчающее обстоятельство, либо к той части статьи Особенной части УК, в которой отражен соответствующий квалифицирующий признак.
Нельзя сказать, что на вышеуказанном проблемы квалификации множественности преступлений, исходящие из ее видов закончились. Ничего такого не произошло. Введя в уголовный закон рецидив, законодатель так и не смог решить проблемы квалификации множественности, уже связанной с судимостью. Дело в том, что на законодательной основе возникли проблемы соотношения рецидива, нерецидива и совокупности приговоров, о которых выше уже было сказано. В этом плане Верховный Суд постоянно напоминает правоприменителям, что в уголовном законе кроме рецидива имеется еще и нечто иное, таковым не являющееся.[826] Соответственно, возникли и проблемы квалификации множественности с судимостью. Очевидно, что собственно рецидив в сегодняшнем его законодательном отражении не может служить базой для квалификации множественности с судимостью, поскольку кроме него существуют еще два указанных феномена. И каждый из этих других феноменов не может служить основанием квалификации множественности с судимостью из-за их узкого характера, не охватывающего собой всю множественность с судимостью. Именно отсюда возникло предложение об отражении в законе совокупности судимостей как объективной составляющей множественности с судимостью и рецидива как ее субъективной составляющей. При этом в основу квалификации кладется совокупность судимостей в двух ее разновидностях, а рецидив является надстройкой над совокупностью судимостей в виде либо только отягчающего обстоятельства, предусмотренного ст. 63 УК, либо и в качестве квалифицирующего обстоятельства, предусмотренного той или иной нормой Особенной части УК. Отсюда квалифицировать совокупность судимостей необходимо с соответствующими «довесками» в виде оценки опасности личности рецидивиста.
Некоторые проблемы возникают и применительно к другим отражениям множественности в уголовном законе. Выше мы уже писали о том, что составные и альтернативные диспозиции в законе являют собой отраженную в законе множественность преступлений, не согласившись с традиционным представлением о них как сложных единичных. По сути, проблемы составных и альтернативных диспозиций – это проблемы формирования в Особенной части закона особых разновидностей множественности преступлений. Все или почти все авторы признают, что «составные преступления» складываются из двух или более преступлений, отраженных в уголовном законе в качестве простых,[827] т. е. законодатель соединяет два простых преступления (например, связанных с насилием и с посягательством на собственность) и создает одно сложно структурированное преступление с полностью сохраняющимися внедренными частями. Именно поэтому мы и считаем вместе с другими авторами данные виды преступлений отраженной в законе множественностью преступлений; законодатель составной совокупностью заменяет реальную совокупность преступлений. На таком фоне странно выглядят суждения некоторых авторов, говорящих о том, что составное преступление представляет собой учтенную законом совокупность преступлений, и тем не менее признающих составное преступление единичным преступлением.[828] При этом каждый из элементов составной совокупности обязательно должен быть вменен; сами же простые преступления, остающиеся за рамками составных, в квалификации составной совокупности не участвуют. С альтернативными диспозициями несколько сложнее, поскольку здесь законодатель, объединяя в одном виде преступления несколько преступных действий, предполагает, что каждое из этих действий может быть самостоятельно вменено в качестве преступления. Например, виновный задержан сразу после незаконного приобретения оружия (ч. 1 ст. 222 УК); ему следует вменять приобретение оружия как оконченное преступление. И никакой совокупности преступлений. Но это едва ли не единственный случай из всей анализируемой нормы, когда поведение виновного не создает совокупности. В остальных случаях, похоже, должна возникать совокупность действий, отраженных в ч. 1 ст. 222 УК (передаче должны предшествовать приобретение, хранение, ношение с той или иной степенью обязательности их возникновения; сбыту – приобретение, хранение, ношение, перевозка с той или иной степенью их обязательности и т. д.) и квалифицируемых только по данной норме. Отсюда вменение всех перечисленных в диспозиции действий совершенно не обязательно, тем не менее, как правило, возникает совокупность действий, заключенная в одной норме Особенной части. Изложенное позволяет отметить, что в альтернативных диспозициях отражены и единичные преступления, и совокупность преступлений, что не позволяет говорить о них, как только отраженной в Особенной части УК множественности преступлений. Соответственно, при квалификации составных совокупностей суд обязан вменить все отраженные в диспозиции преступные действия (бездействие), тогда как в альтернативных совокупностях суд имеет право не вменять те из указанных в диспозиции действия (бездействие), которые отсутствуют в реальном поведении лица, и обязан вменить только часть из отраженных в диспозиции преступных действий (бездействия), присутствующих в реальном поведении лица. В то же время нельзя исключить в отдельных случаях вменения всех деяний, отраженных в указанной диспозиции (лицо приобрело, хранило, перевозило, носило, частично передало, частично сбыло оружие).
Однако не всегда с анализируемыми диспозициями обстоит дело так просто. Теория уголовного права исследует ситуации, связанные с некоторым объединением в той или иной норме закона простых видов преступления (убийства, сопряженные с захватом заложников, изнасилованием, разбоем, вымогательством и т. д.). По поводу данных составных преступлений в теории уголовного права нет однозначных решений, и некоторыми авторами решение Пленума Верховного Суда РФ о включении в квалификацию еще и тех простых преступлений, которые сопряжены с убийством,[829] оспаривается.[830] Указанная дискуссионность совершенно не случайна, поскольку законодатель в данном случае создал «уродца», не подпадающего ни под одно из существующих уголовно-правовых явлений. Это не может быть составным преступлением в чистом виде, поскольку последнее предполагает при квалификации «забвение» тех простых преступлений, которые вошли в структуру составного преступления, и опору при квалификации только на собственно составную совокупность. Это само по себе не может быть признано реальной совокупностью, поскольку убийство лишь «сопряжено» с другими преступлениями, что не исключает их самостоятельного существования при квалификации. Это напоминает проблемы идеальной совокупности (насилие, предусмотренное, например, разбоем, естественно, не охватывает собой убийства, что требует дополнительной квалификации по норме об убийстве, создавая идеальную совокупность), однако разрешение последних путем ликвидации законодательных пробелов (что замечательно проделано законодателем применительно к хулиганству) оказалось несостоятельным и лишь вызвало новую дискуссию. Вполне понятно, почему этот «уродец» возник; мы видим только одно основание его возникновения – наличие в санкции ч. 2 ст. 105 УК пожизненного лишения свободы и смертной казни, в противном случае все иные проблемы может решить реальная с ее более чем достаточным совокупным наказанием (максимальный срок по ч. 1 ст. 105 УК – 15 лет лишения свободы + максимальный срок по ч. 1 ст. 162 УК – 8 лет лишения свободы = 23 годам лишения свободы). Она должна возникать при убийстве до разбоя и при убийстве после разбоя. Но при одном совершенном убийстве едва ли целесообразно применять пожизненное лишение свободы, тем более – смертную казнь. Соответственно, указанное основание просто отпадает. Отсюда вполне оправдана критика анализируемых норм, необходимо согласиться с тем, что в данном случае речь идет о двойном учете определенных видов преступления, который следует устранить. Все убийства, связанные с другими преступлениями, можно разделить на три группы: убийства до совершения иных преступлений, убийства после совершения иных преступлений и убийства в процессе совершения иных преступлений (как конструирующий признак иных преступлений). Поскольку анализируемое убийство является последней разновидностью,