— А как тебя зовут? — продолжила женщина, заглядывая мне в глаза.
— Я… — поджав губы, я тяжело перевела дыхание, — не могу вспомнить, — отчего-то задрожавшим голосом, пробормотала я и сама не поняла, как по моим щекам покатились слёзы.
Конечно, я действительно была растеряна своим положением и отсутствием воспоминаний, но рыдать при стольких неизвестных мне людях я никак не планировала. И, тем не менее, мой организм выдал прекрасную истерику со слезами, всхлипами и подвываниями. Хотя внутри я оставалась совершенно спокойной, лишь только диву давалась, как хорошо у меня получается. Уже спустя несколько минут меня жалели все собравшиеся. Мне была предложена самая большая порция еды и чая. Меня утешали и укутывали в теплое одеяло, помимо куртки и сапог, что мне предложили ранее.
— Ничего, ничего, дочка, — шептал огромный Риман, трепля меня по затылку. — Хорошо, что не помнишь! И не надо тебе помнить Тавир. Забудь. Забудь и начни с чистого листа. Твой город пал и был растерзан, но ты выжила, а, стало быть, ничего ещё не закончено…
Это был странный вечер. Я действительно начинала всё с чистого листа и узнавала о себе так же много нового и интересного. Например, я была скрытной и хитрой. Должно быть, это качество моей прежней личности. Я умела манипулировать людьми, потому как, никак иначе моё поведение я расценить не могла. Лёжа ночью в той самой повозке, в которой очнулась, я много размышляла над этим. За весь вечер я вряд ли сказала больше десяти слов, но при этом я легко и эмоционально плакала, оставаясь внутренне собранной. Меня жалели. Меня кормили и окружали заботой, и я принимала это.
Кто я?
Люди у костра единогласно решили, что я бесовка или по-другому смесок, рожденный от беса и демона. Как бы там ни было, они считали меня слабым бесом «из простолюдин», у которого вряд ли есть внутренний зверь. Тот факт, что я выжила в городе, что стал призраком в один день не вызывало ни у кого вопросов.
— Скорее всего, родители бросили тебя в ту канаву, где я тебя нашёл, — поделился Риман. — Они спасли тебе жизнь. Наги зачистили весь город. Такой резни…
— Хватит, — резко оборвала его Ола, — больше никто из вас не заговорит о том, откуда Фэй, — назвала она меня вымышленным именем, — и что возможно там произошло. Если ребёнок предпочел забыть, то и мы можем не вспоминать.
Вот так, в один миг эта незнакомая мне женщина провела черту между моим прошлым и будущим. Как это ни забавно, но и то и другое представлялось весьма туманным.
Две недели в караване пролетели как один миг. Оказывается, мы двигались на север. Домой, как говорил Риман, и непременно сладко улыбаясь над этим словом. Караван принадлежал ему и его побратиму Шасу, мужу Олы и отцу Тэмзи. Они продали то, что привезли из родного края и выгодно прикупили то, что собирались продать уже дома ещё до того, как пал Тавир. Этим караванщики были особенно довольны, понимая, как могло пострадать их дело.
— Как думаешь, сколько мне лет? — спросила я однажды у Тэмзи, который предпочитал быть поближе ко мне, видя во мне ту, кто могла бы с ним разделить интересы и игры.
— Ну, — почесал он вихрастый затылок, — больше тринадцати и не дашь, — пожал он плечами.
— Думаешь? — задумалась я, надеясь, что когда мы прибудем в это самое «домой» у кого-нибудь найдётся зеркало.
Почему-то мне иногда думалось, что если я увижу свое лицо, то возможно и память вернётся ко мне. В конце концов, от моей прошлой жизни осталось только оно. Или я хотя бы начну себя чувствовать тем самым «ребёнком» о котором все говорили. На деле же, мне иногда казалось, что что-то со мной всё же не так. Может быть, отражение в зеркале заставит почувствовать себя комфортнее? Поможет осознать, кто я?
— Фэй, — позвала меня Ола, когда до окончания нашего пути оставалось менее дня перехода.
— Да?
— Пойдем со мной.
Всё это время я помогала с приготовлением еды для караванщиков. Оказалось, я совсем не умела резать и чистить овощи, как и готовить в целом. Разве, это не та безусловная память, которая должна была бы быть при мне, как у любой простолюдинки? Но, я срезала шкурку с корнеплодов так, что от самого плода едва ли оставалась половина. Хотя, спустя две недели я в этом немного поднаторела. Поэтому, отложив в сторону нож и бросив очищенную картошку в котелок, я направилась за Олой.
Стоило нам выйти на безлюдную полянку, как женщина сунула мне в руку небольшую, аккуратно сложенную, белую тряпочку.
— Что это? — нахмурилась я, разворачивая тряпицу.
— Это было при тебе, когда мы нашли тебя. Я переодевала тебя и решила спрятать…ведь эта вещь баснословно дорогая, милая, — коснулась она моего запястья, когда я с интересом рассматривала потрясающе изящный, почти невесомый, ажурный золотой браслет, усыпанный прозрачными и светло-зелёными камнями. — Но, возможно, совсем скоро наши пути разойдутся, думаю, будет правильно вернуть его. Чего уж греха таить, — хмыкнула женщина, — сначала хотела забрать его в качестве платы за спасение и переход вместе с нами, но думается мне, что добра эта вещица мне не принесёт…
— Как это может быть моим? — прошептала я.
Даже не помня много, я могла понять, что такая вещь не может принадлежать бедняку.
После этих слов Ола крепко сжала моё запястье и, наклонившись к моему лицу, почти прошипела:
— Всё, что ты о себе знаешь — это выдумки наших мужиков! Пусть так и остаётся. Запомни, девочка, обычная бесовка никому не интересна, гораздо интереснее та, что владела такой вещью… Или та, на которой зажили глубокие раны от меча и не осталось ни одного ожога после того, как сгорела вся одежда… Понимаешь? — проницательно взглянула она мне в глаза.
Я понимала. На каком-то почти зверином уровне, я была с ней согласна. Я не спрашивала её детали о ранах, просто потому, что не хотела, чтобы это лишний раз было озвучено. Я и сама понимала, что для такой битвы, из которой я вышла живой, я непозволительно хорошо сохранилась. Даже ни одной царапины, как оказалось, на мне не было.
Потому молча сложила тряпицу и убрала в карман штанов. Мне приходилось носить старые вещи Тэмзи, так как он был самым маленьким из всех. Они больше всего, хотя бы в ширину, подходили мне.
Не знаю, что произошло в Тавире. Не знаю и знать не хочу, как я оказалась в той канаве, и почему у меня был этот браслет, что тяжким грузом лёг в карман почти протёртых брюк. Хотя, караванщики и говорили о страшном падении города, в моём сердце царила звенящая пустота. Может быть, это и неплохо? Уже вечером я нашла кусок жесткой толстой нити и соорудила из тряпочки мешочек, который повесила на шею так, что никто не мог разглядеть, что именно там у меня.
Утром следующего дня наш караван вошел в город. Не знаю, бывала ли я когда-либо так далеко на севере? Видела ли эти суровые, крепкие города, укрытые со всех сторон внушительными крепостными стенами? Как знать? Но, сейчас я глядела во все глаза на огромные ворота, что были открыты настежь, позволяя простому люду свободно входить в город. И, лишь, караваны вроде нашего, сперва проходили досмотр и оплачивали въездной сбор.
Все это не так сильно интересовало меня, как то, как выглядели жители севера и их город. Хотя погода была достаточно прохладной и лично я действительно замерзала, но мало кто вокруг носил теплые вещи. Конечно, здесь жили демоны хорошо приспособленные к низким температурам. Внутренний зверь почти каждого, кто был в нашем караване, как и в городе, мог легко согреть своего обладателя даже в самый студеный мороз.
— Больше ни за какие деньги не отправлюсь на юг, — глубоко вздохнул Радо, мужчина, что управлял повозкой, на которой сейчас сидела я.
— Почему? — поинтересовалась я больше из вежливости, чем из интереса.
— Жарко уж очень, — пожал он плечами, — по природе своей мы — волки и наш организм к такой жаре не приспособлен. Дома хорошо, что ни говори. Каждый из нас демон севера, а стало быть, и жить нам лучше дома.
Он говорил о том, как хорошо, что они наконец-то вернулись, рассуждая о прелестях севера, а я с тревогой в сердце готовилась к тому моменту, когда кто-то из караванщиков скажет, что на этом наши пути расходятся. Момент страха и неопределённости приближался с каждым шагом лошадки, что тащила нашу повозку. Совсем скоро я останусь одна? Иллюзия того, что я принадлежу к кругу караванщиков вот-вот исчезнет…
— Фэй, — грубый голос Римана, вывел меня из омута невесёлых дум. — Как войдём в город, пойдёшь со мной. Поживешь пока при моем дворе, а дальше видно будет, — пробасил этот огромный мужчина и как ни в чем ни бывало пошёл заниматься другими делами.
Я смотрела ему в след, испытывая действительно глубокую признательность за такой его жест. Хотя бы пока я не пойму, как можно выжить в этом суровом городе севера, что носил такое же краткое и жесткое имя, как и выглядел снаружи — Нар.
Стоило нам войти в город, как караван, не сговариваясь, начал разделяться. К моей повозке вновь подъехал Риман и протянул ко мне свои огромные руки. Я больше не сомневаясь ни минуты, потянулась ему навстречу, а уже через секунду оказалась в седле прямо перед ним.
— Что ж, Фэй, надеюсь, ты не боишься оказаться в логове медведя, — хохотнул он у меня над головой, пришпорил коня и мы весьма споро начали продвигаться вглубь города.
Нар оказался гораздо интереснее изнутри, чем снаружи. Широкие мощёные улицы, добротные каменные дома. Должно быть, мы двигались по центральной торговой улице, так как практически в каждом доме, что стоял вдоль улицы, был магазин, лавка, таверна или какая-то контора.
«Сластёна»
«Свиной пятачок»
«Портной»
«Шляпки»
«Готовое платье»
Я с интересом читала вывески, чуть слышно шепча название лавочек себе под нос. Какое хаотичное нагромождение всего, думалось мне. Сладости, мясо, пошив одежды и тут же шляпки…
— Ты умеешь читать? — вопрос Римана застал меня врасплох.
Нахмурившись, я поняла, что действительно умею. Наконец-то! Хоть какое-то полезное умение из прошлой жизни!