Несколько месяцев назад папа сказал, что он готов попробовать…
Это решение было слишком тяжелым для него, но я была уверенна, что необходимым. Пришло время оставить прошлое в прошлом и признать приход нового дня.
— Я точно не забуду её? — как это ни парадоксально, но именно это волновало его гораздо больше, чем возможность начать новый этап в жизни.
— Твоя память только твоя, — прошептала я, обнимая его со спины, — она просто перестанет быть настолько реальной, отодвинется в твоих воспоминаниях. Её облик будет столь же прекрасным, сколь и далеким. Ты сможешь смотреть не только в прошлое, но и начнёшь замечать настоящее, понимаешь? Эту связь необходимо оборвать. Обычно квисэн отпускают сразу после проведённой с ними ночи, но…
— Твоя мать этого не сделала.
— Нет, — покачала я головой, — я же объясняла тебе почему.
— Моя единственная любовь всего лишь сон длинною в жизнь… — грустно вздохнул он, сжимая моё запястье.
— Твоя единственная любовь ещё впереди, — сжав его руку в ответ, я потянулась к тому узлу, что оставила на его эмоциональном теле моя мать.
Видимый лишь таким же как она и убрать его могли лишь ей подобные. Ничего сложного просто распустить плетение и позволить нитям истлеть, но для Эйто это был действительно удар. Прежде, чем он пришёл в себя прошло несколько дней, которые он провел в собственных покоях из которых ощутимо пахло гарью, похоже феникс что-то сжег. И лишь на четвертый день он составил мне компанию за завтраком.
— Надо было давно попросить тебя, — неожиданно признался он, с невероятным аппетитом налегая на довольно простые блюда, которые обычно подавали на завтрак в его доме. — Почему мы так просто питаемся? — вдруг поинтересовался он у меня, разглядывая овсянку в тарелке.
— А, как бы ты хотел? — не сдержавшись от улыбки, поинтересовалась я.
— Поразнообразнее, — вкрадчиво ответил он, а я мысленно содрогнулась.
Если этот неугомонный мужчина задумался о «разнообразии», то вряд ли ограничится едой. Но, в любом случае, он имел на это право. Да и я может стану посвободнее…
И, вот, спустя три года и благодаря двум словам «поразнообразнее» и «посвободнее» я стою посреди своей спальни, облачаясь в белоснежно-золотые свадебные одежды рода. Эйто увлекшись «разнообразием» упустил миг моей свободы, а теперь я наконец-то выхожу замуж, потому как за всё нужно платить…
Усмехнувшись, я с нежностью прикоснулась к пока совершенно плоскому животу.
— Посмотри на это, — тихо позвала меня Тай, выходя из той комнаты где должен был быть кабинет, а теперь стараниями отца была мини сокровищница. При чем золотого хлама в виде всяческих украшений было столько, что приходилось хранить их в сундуках. Я даже не уверена, что именно там хронится.
— Красиво, — улыбнулась я, смотря на изящное плетение браслетов, которым предстояло обнять мои руки от запястья до локтей.
— Ты невыносима, — покачала она головой, — это же те самые, что он подарил тебе на первый выход в свет, разве не символично?
— Безусловно, — улыбнулась я, примерно не помня, о чем она говорит.
Эта волчица была способна запомнить всё, что угодно из разряда того, о чем я в принципе не вспоминала. В этом, и не только, мы и впрямь дополняли друг друга.
Спустя три года Тай была по-прежнему со мной. Но уже не как моя ответственность, а как свободный демон, который работал на меня. Хватит. Я всем сердцем ненавидела быть чьей-то ответственностью и не желала принимать подле себя тех, кто не хотел жить свободно. Эйто не возражал, что теперь слуги рода перейдут в разряд вольнонаёмных. Назвал такой подход даже новаторским, но настоял на клятве в верности, чтобы никто не смел выдать секреты или случайно услышанные тайны на стороне. Я не возражала.
«Да и по деньгам тож на тож выходит, что покупать разово и содержать, что зарплату платить», — тут же подсчитал папа и разрешил «новаторству» быть.
— Да, их оставим, — покивала Тай, обернувшись и посмотрев на ещё одну женщину, которая была сегодня рядом со мной. — Красиво ведь? — показала она браслеты Виан, которая лишь молчаливо наблюдала за нашими сборами.
— Красиво, — улыбнулась она и тут же сменила облик, превратившись из миниатюрной блондинки в высокую шатенку с глубоким темно-зелёным взглядом.
Я чувствовала, как она спонтанно поглощает мою радость, но совершенно не противилась этому, тщательно контролируя процесс. К сожалению, Виан пока не могла долго удерживать ни образ, ни свою жажду. Она многого не помнила и во многом была похожа на ребёнка, но то что она очнулась и потихоньку, днём за днём приходила в себя, а Ардэн помогал собирать её сознание по крошечным осколкам — это уже было гораздо больше, чем я могла мечтать.
Между Тай и Виан была странная связь ещё с тех времён, когда Тай, сама того не зная, помогала Виан выживать, а Виан в свою очередь спасала от разрушительной боли Тай. Так странно, как переплелись наши судьбы, что волей-неволей поверишь, что всему причиной песнь, однажды спетая женщиной, чей род должен был исчезнуть раз и навсегда и лишь её дар проложил новые нити судьбы, выплетая их искусством, рождённым из самого сердца…
Я стала единственной женой ненаследного принца Алмао Ардэна из рода Черного дракона на закате дня, когда солнце утонуло в объятиях земли, а Эрс и другие растения зажглись, отдавая энергию прожитого дня миру. Благодаря тому, что Ардэн не был наследным принцем, а я была наследницей рода Фламмер, то наш союз не встретил ни малейшего сопротивления общественности. Более того, многим он показался скрупулёзно продуманным прожжённым интриганом Эйто Фламмером, который решил таким образом влезть в правящую семью. Сам «прожжённый интриган» уже несколько месяцев не вылезал из захлестнувшего его многообразия и уже несколько месяцев таинственно улыбался и походил на кота, который дорвался до сливок, чем наводил ещё больший ужас на окружающих.
Я же была счастлива наконец-то перестать получать бесконечные потоки цветных металлов и забыть, как страшный сон личную сокровищницу, растворившись в любви и объятиях того, о ком так долго мечтала. Это всепоглощающее море искрящейся энергии полной любви, захлестывало меня всякий раз стоило увидеть Ардэна, прикоснуться к нему, раствориться в наших касаниях, отдаваясь на встречу друг другу. Вот и сейчас, стоило жрецу храма всеединого объявить нас мужем и женой, как Ардэн подхватил меня на руки и устремился на выход, уже на ходу оборачиваясь драконом, чтобы, прижав меня к груди, взмыть в небо. Думаю, какое-то время, Алмао вполне себе побудет и без нас…
Семь месяцев спустя.
— Я не понимаю сути суеты, — равнодушно вздохнул император, скользя взглядом по совершенно взбудораженному Эйто и старшему сыну.
— Лично я понимаю, — фыркнул Эйто и унёсся на второй этаж относительно небольшого дома, если сравнивать его с родовым дворцом конечно.
— Пап, — взял слово Тоддэн, прямо взглянув в глаза Императору, — ты дедом стал, — вкрадчиво прошептал он, — дважды, разве не повод порадоваться?
— Я рад, — не менее равнодушно, пожал плечами Сэйлар.
— Тогда, может быть, стоит всё же подняться наверх и поздравить молодых родителей?
— Они всё равно бы скоро вернулись во дворец, там бы и увиделись…
— Ну, ближайшие лет десять точно не собираются, — фыркнул Тоддэн, укоризненно взглянув на отца.
— Ну, я и говорю, что скоро, — пожал вечно невозмутимый дракон плечами.
— Идём уже, — усмехнулся принц, беря отца под руку и точно на привязи ведя его на второй этаж, где уже скрылся пронырливый феникс.
В огромной светлой комнате, будто утонувшей в солнечном свете и цветах, на широкой постели сидели молодые родители, осторожно прижимая к груди своих крошек. Ардэн устроился так, чтобы Лилэй могла спиной опереться о его грудь и при этом держал одну из дочерей. Кто бы сомневался, что у них будут девочки. Лично Лилэй не имела ни малейшего сомнения. Пока несносно суетной Эйто ворковал над своими девочками, а Тоддэн поздравлял брата, сам Сэйлар в очередной раз испытал накатившую на него волну апатии. Он всё понимал, но всё меньше мог чувствовать. Драконы истинно магические существа и естественный конец для них возможен, лишь когда сам дракон решит вернуться в круг перерождения. Он пока держался. Осторожно поздравив сына и Лилэй, Сейлар так же незаметно постарался выйти из комнаты и решил дождаться сына в саду. Надо отдать должное хозяйке дома, сад у молодых был удивительным.
Он устало брел по тропе, толком и сам не зная куда, пока не вышел на небольшую полянку, где под сенью цветущих, маленькими голубыми бутонами, кустов расположилась небольшая скамейка и он уже подумал сесть на неё, как заметил, что она уже занята. Хрупкая девушка совершенно непримечательной наружности в простом светло-зелёном платье, с удовольствием читала сборник сказок для детей.
— Не знал, что тут кто-то есть, — сам не зная зачем буркнул мужчина, невольно привлекая внимание девушки.
Она вздрогнула, отложила книгу и посмотрела в глаза пришельцу. На краткий миг Сэйлару или показалось или это и впрямь было так, но глаза девушки налились каким-то невероятным фиалковым оттенком, а всего мгновение назад блекло русые волосы, оказались иссиня-черными, волнистыми, на бледно-фарфоровой коже расцвел нежный будто лепесток розы румянец. Фигура до того казавшаяся принадлежавшей подростку, оказалось имела вполне себе женственные очертания.
Всего миг он смотрел в эти удивительные глаза, чтобы ощутить с какой силой ударило сердце в груди, а по венам будто лава растеклась, разгоняя кровь, учащая дыхание, срывая все мыслимые и немыслимые оковы равнодушия. Казалось века одиночества вдруг обвалились куда-то на самое дно души и всё, что есть у него сейчас — это женщина напротив. Незнакомая, но уже его…
— Ты сияешь, — прошептала она.
— И ты, — вкрадчиво ответил дракон, раз и навсегда понимая, что пропал.
— О, чем ты задумалась, — тихий шепот Ардэна, что уже совсем привычно расположился за моей спиной, а его руки сомкнулись кольцом вокруг талии.