24
Сабрина: Вы понимаете? Теперь мне следовало встречаться с Ганнибалом на полном свету и не получать от этого никакого удовольствия! Какую дурацкую профессию я себе выбрала! Я подумала, что, поскольку мы этим занимаемся в конце рабочего дня, надо попытаться вытащить его на светлую лестничную площадку. Знала, что это будет непросто.
Что я только не пробовала, но не могла вытащить его на свет. Однажды, все еще во время предварительных ласк, я вырвалась из его мощных объятий и взбежала вверх по ступенькам. Быстро сняла трусики и задрала подол, представив его взору самый соблазнительный вид. Ему осталось только подняться, укусить меня за жопу, оставить несколько свежих лиловых синяков — что угодно. Но этот отказник не поддался.
После множества неудачных попыток у меня оставалось последнее оружие, «Метод Деборы» — самый могучий инструмент, данный еврейской женщине, библейский прием, никогда не знавший осечки. Этот довольно простой трюк передавался от матери к дочери более двух тысяч лет и не единожды спасал евреев. Ева использовала его, дабы шантажировать Всевышнего, Сара применила его против Агари, Эсфирь опробовала его накануне Пурима. Поверьте, Берд, это круто.
Берд: Не могли бы вы рассказать об этой методе?
Сабрина: Нет конечно, я не могу открыть деталей. Это секрет, доставшийся храброй еврейской женщине, и она унесет его с собой в могилу. Единственное, что я могу сказать, — это что через четыре секунды после применения «Метода Деборы» он уже пристроился позади меня на самой верхней ступеньке на ярком свету. Он был наг, и его нагота подчеркивала мужественную и кряжистую приземистость его фигуры, демонстрируя недюжинную мужскую стать спецслужбисту-папарацци. Еще через двадцать секунд он наполнил меня тысячами маленьких ястребов. Я поняла, что он доволен сверх меры. Потный и задыхающийся, он залепетал о предложении, любви и медовом месяце на Пальма-де-Майорка. Мужчины — такой смешной народ!
Берд: Могу ли я надеяться, что вы намекнете, в чем суть этого библейского оружия массового поражения?
Сабрина: Категорически нет. Итак, спустя две недели, когда он исправно исполнял свою роль, когда мы оба приближались к финальной стадии, как только я опять стала терять самоконтроль, когда стало ясно, что я вновь собираюсь нарушить приказ своего прямого командира и взорваться мелкой шрапнелью наслаждения, когда крик восторга рвался у меня из груди вместе с мольбой не останавливаться, я опустила глаза, чтобы увидеть, как он умело справляется с моим левым соском. И тут я увидела что-то бесконечно знакомое. Это были его часы — они стояли. Этб были особые израильские часы разведчика[47]. Я поняла, что Ганнибала Петрушку завербовали.
25
Сабрина: В конце концов я получила назначение в Германию. На новой должности я должна была выслеживать тех немногих нацистских преступников, которым удалось пережить войну. В ранний период возрождения еврейского национального самосознания израильские лидеры делали вид, что государство делает все возможное для отмщения гибели наших братьев и сестер.
Берд: «Делали вид»?
Сабрина: Абсолютно верно. Как вы знаете, во время войны сионистские лидеры практически ничего не сделали для нашего спасения. Они понимали: чем хуже для европейского еврейства, тем лучше для достижения их целей. Тут война закончилась, масштабы Хо- локоста стали известны, и некоторые сионистские лидеры чувствовали укол совести. У них были на то весьма веские причины.
Берд: Что вы пытаетесь сказать?
Сабрина: Старик считал, что лучший способ скрыть свое бездействие в годы войны — это превратить травму Холокоста в живой коллективный опыт. Тщетный поиск нацистских военных преступников был наилучшей тактикой и вел к достижению поставленной цели. Другими словами, они всегда искали нацистов, но нацисты почему-то никогда не находились. Знаете почему? Потому что мы, Длинная Рука, их прятали и возили по миру.
Это была основная тактика Агентства, и со временем она доказала свою эффективность. Израильские спецслужбы притворялись, что изо всех сил выслеживают нацистов. На самом деле мы их находили и прятали в надежном месте — кроме Рудольфа Хейхмана, конечно. Как правило, мы скрывали нацистов от правосудия, чтобы не разменивать влияния Холокоста и избежать пагубного примирения между еврейским миром и гоями.
Берд: Звучит как паранойя.
Сабрина: Это был сложный план.
Берд: А как же тогда охотники за нацистами?
Сабрина: Вы имеете в виду Ицхака Визикрехценталя? Он был нашим главным врагом. Он был воинствующим праведником, полным вульгарной враждебности и маниакальной мстительности. Его энтузиазм было трудно вынести.[48]
Берд: Да вы сочиняете или разыгрываете меня. Но рассказ, в любом случае, замечательный.
Сабрина: Вы переоцениваете мои таланты. Это придумал Кодкод. Этот гнусный отталкивающий тип был изощренным стратегом. Моим первым боевым заданием стал доктор Ингельберг[49], «Ангел Смерти» из лагеря смерти Цурзах-5. Мне приказали разыскать его и укрыть.
Берд: Не могу в это поверить, вы хотите сказать, что видели самого доктора Ингельберга? Я думал, что никому не удалось напасть на его след после войны!
Сабрина: Вы ошибались, как всегда! Еще будучи в Израиле, я получила пухлую папку с мельчайшими подробностями жизни Ингельберга: историю его семьи, его школьные успехи и достижения, психическую характеристику, написанную рукой его учительницы начальной школы Кристины фон Фраузе. В той же папке я нашла его персональную карточку эсэсовца и узнала весь его послужной список, фотографии прилагались. В дополнении ко всему там был американский доклад, озаглавленный «Сексуальные привычки Ингельберга». Главным источником информации была Зося Рахмилевич, ставшая впоследствии израильским министром образования. Как выяснилось, Зося была любовницей Ингельберга в течении десяти месяцев до самого освобождения. После войны Зося совершила алию и поселилась в кибуце Йфар Гетто.
Следуя наводке доверенного источника, мы считали, что д-р Ингельберг обитал в рабочем предместье Кельна. Первым же поездом я отбыла на запад. Приехала в Кельн поздней ночью. Вошла в телефонную будку на пустынной улице. У меня заняло не больше пяти секунд найти его имя в местном телефонном справочнике. Оно было там, пропечатанное черным по белому: «Доктор Ингельберг: врач-терапевт». Я оглянулась, чтобы удостовериться, что за мной не следят.
Только тщательно осмотревшись, я вырвала лист из справочника и спрятала себе в лифчик. Я поспешила в заранее снятый циммер.
Этой ночью я подумала: а почему он стал терапевтом? Как всем известно, во время войны его научные интересы были четко очерчены: близнецы, мастурбация и рабочая сила. Было бы естественно ожидать, что он откроет клинику с такой специализацией, что-то вроде: «Доктор Ингельберг: Близнецы, Работа и Самоудовлетворение». Но он решил пойти в терапевты. Я не стала дожидаться утра, среди ночи доложила на базу:
Дхохрхохгхохйх Кхохдхкхохдх
Ях нхахшхлхах хсхлхехдхых Дхохкхтхохрхэх
Кхахжхехтхсхях охнх пхрхяхчхехтхсхях пхохдх мхахсхкхохйх охбхыхкхнхохвхехнхнхохгхох чхехлхохвхехкхах
Берд: Что это было? Мне послышалось или вы заговорили на древнем фарси?
Сабрина: О, простите. Поскольку это была секретная информация, я зашифровала ее с помощью «языка X». После обработки сообщение выглядело так:
Дорогой Кодкод
Я нашла следы Доктора
Кажется он прячется под маской обыкновенного человека
Через несколько секунд я получила ответ на языке у:
Суоуоубущуеунуиуеу пуоулууучуеунуоу
Дуоукутуоуру пуруяучуеутусуяу пуоуду муаусукуоуйу оубуыукунуовуеунунуоугуоу чуеулуоувуеукуау
Вусутууупуауйутуеу уву укуоунутуаукуту
Что означало:
Сообщение получено
Доктор прячется под маской обыкновенного человека
Вступайте в контакт
Я поняла что пытался сказать Кодкод. Непросто прятаться под маской «простого человека», прикидываться рядовым гражданином без особых примет. Есть в этом что-то наивное и скромное. Иногда люди сознательно не афишируют свою индивидуальность.
Я должна была убедиться, что это — он, похитить его и переправить в безопасное место. С утра я позвонила в клинику и пожаловалась на общую слабость, и тошноту. Секретарша назначила время визита на вторую половину дня.
26
Сабрина: Я провела все утро, готовясь к встрече с «Ангелом Смерти». Я изучала его дело, стараясь не пропустить ни одной детали. Я перечитывала отчет Зоей Рахмилевич. Оттуда я почерпнула информацию о том, что доктор любил властных женщин. Ему нравилось подчиняться. Зося писала, что до самого последнего момента, когда Красная армия уже была у ворот лагеря, доктор ни разу не пропустил свидания. Каждый день на закате он являлся к ней. Она уже стояла посреди комнаты, совершенно голая и в трофейных русских армейских сапогах. Доктор становился на четвереньки и полз по деревянному полу. Голышом он извивался у нее в ногах, пока она хлестала его белую задницу сухой сосновой розгой, найденной в лесу неподалеку. Когда он был особенно в духе, то визжал так громко, что было слышно во всем лагере и в близлежащих деревнях. В докладе Зося отмечает, что, узнав его хорошенько, она поняла, что этот визг есть не что иное, как искренняя мольба о любви.
Во время тренировок в Агентстве Длинной Руки мы разучивали правила поведения с мужчинами, склонными к подчинению. Все они были основаны на агрессивном поведении женщины. Вы должны понимать, что «раб» жаждет властного повеления. Как только такой мужчина встречает властную, сильную женщину, он автоматически начинает ей подчиняться. Именно поэтому перед встречей я постаралась сделать все возможное, чтобы предстать перед ним сильной и властной дамой. Надела красные подвязки и подходящие черные чулки в сеточку, бюстгальтер, придающий еще больший объем груди, и втиснулась в самую узкую юбку с высоким разрезом, наряд дополняла прозрачная блузка из органзы. Незачем говорить, что трусиков на мне не было, — зато прошу отметить, что в дополнение ко всем правилам поведения, изученным на курсе, в качестве личного вклада я начисто выбрила волосы на лобке. В то время я была полностью уверена, что мужчинам это нравится, но, может быть, я была не права. Кто знает...