У Софи даже не было времени подумать о том, почему это вдруг белое платье взялось помогать ей.
Нужно было спешить, потому что боль уже просыпалась, начинала разводить костёр из тлеющих углей.
Софи разжала кулак, вытащила смятый бумажный листок, расправила его на настенном зеркале, и в солнечном свете стали видны чёткие, жирные, написанные чёрной тушью строчки.
«Итак, начинаем! Для двух королей путь к славе сегодня открыт.
Пусть бьются они за корону свою, но только один победит.
Один – потому что не может мертвец страною своей управлять,
Тому невозможно корону надеть, кто голову смог потерять,
Однажды, я помню, ко мне во дворец неистовый рыцарь явился
И голову тоже свою потерял, проспорить её умудрился,
Была одна вещь, на которую он права заявить попытался,
И вырыл тем самым могилу себе, и с жизнью своею расстался.
Чего он хотел? Это знает лишь тот, кому путь к короне открыт.
Найди это там, где в ночной тишине волшебное древо стоит».
Софи ничего не понимала, во всяком случае сейчас, готовой лопнуть, словно воздушный шарик, головой. Какие-то рыцари безголовые… деревья волшебные… что за чушь? А боль тем временем нарастала, захлёстывала обжигающими волнами. Что-то он должен был означать, этот бумажный листок, о чём-то должен говорить, но боль…
Боль никак не желала, чтобы Софи что-нибудь поняла. Никак.
В дверь громко забарабанили.
– Софи! – раздался голос Альпы.
Дверь дёргали снаружи, пытались открыть, но ставшая прочной как камень кружевная лента успешно сдерживала натиск.
– Не делай глупостей, Софи! – надрывалась Омейда. – Король всё узнает! Он тебя видит! Где бы король ни был, он вернётся и накажет тебя!
Софи уставилась на дверь. Адская боль вытеснила у неё из головы почти все мысли. Почти. Кроме одной.
– Король видит меня?
В дверь заколотили ещё сильнее, но кружевная ленточка не подвела, продолжала держаться.
– Открой дверь! – потребовала Альпа.
«Как это, интересно, король может видеть меня, если его самого здесь нет? – размышляла Софи. – Разве только…»
Она посмотрела на листок со стихами, который был по-прежнему разглажен на зеркале.
Затем медленно перевела взгляд на своё отражение.
За дверью слышались новые, тяжёлые шаги и грубые голоса – это прибежали на помощь стражники, и теперь сёстры приказывали им выбить дверь. Но Софи было сейчас не до этого, она утонула в своих собственных глазах, внимательно изучала их зелёные, с капелькой синевы, радужки, большие чёрные зрачки, а боль всё сильнее, всё злее разыгрывалась у неё в голове, словно чувствуя, словно зная, что Софи подбирается к чему-то очень важному, и стремилась помешать ей. Стало трудно дышать, боль молниями пронзала мозг Софи – непрестанно, со всех сторон…
Казалось, ещё чуть-чуть, ещё вот-вот, и она потеряет сознание, однако Софи не сдавалась и продолжала всматриваться в изумруды своих глаз, ища в них не своё, чужое.
И нашла! Два крохотных скима прятались в глубине её глаз, свернувшись, словно змейки в тёмной норе.
Стражники уже выламывали крепкую дверь своими топорами и дубинками, полетели щепки.
Но Софи уже зажгла кончик своего пальца.
Розовый свет, словно факел, осветил тьму в её глазах.
Софи слышала, как заверещали скимы, как забились в истерике, пытаясь удержать контроль над принцессой.
Было больно? Да, очень больно, но впервые боль была приятна Софи. И наконец-то таял без следа столько времени застилавший её глаза туман.
Покончив со скимами в глазах, она вставила свой светящийся палец себе в ухо.
«Сейчас опять будет больно», – подумала Софи и ухмыльнулась, глядя на своё отражение в зеркале.
Всё имеет свой предел, и ставшая стальной кружевная ленточка в какой-то момент порвалась.
Дверь с грохотом распахнулась. Стражники, а следом за ними и сёстры Мистраль ворвались в спальню.
По комнате гулял ветерок, теребил лёгкие, густо запятнанные кровью занавески на распахнутом настежь окне.
На подоконнике лежало то немногое, что осталось от двух раздавленных скимов.
Но главное, настоящее послание было оставлено снаружи. Оно было написано красным прямо поверх неубранных бумажных свитков и оглушённых заклинанием служанок, лежащих здесь же в своих белых платьях.
Послание было коротким.
Три написанных кровью слова.
Прощальный привет от принцессы.
Предупреждение от ведьмы:
7✦ Тедрос ✦Махамип
– Твой первый тест на право стать королём, – глухо бубнил набитым сахарной ватой ртом Хорт, – а ты не знаешь, как за него приняться?
Тедрос ничего не ответил, продолжал разгребать ногами бумажные свитки, усеявшие рощу деревьев, на которых росла сахарная вата. Эта роща стояла сразу за границей Шервудского леса.
Не должен он ничего объяснять этому хорьку. И никому другому ничего объяснять не обязан. Он же был наследником. Без пяти минут королём.
Хотя и провалил свой первый тест ещё до того, как он начался.
Зелёный рыцарь.
С какой стати этот тест оказался про Зелёного рыцаря?
Это была как раз та часть истории его отца, которую Тедрос никогда не изучал. Намеренно. И его отец знал об этом.
«Для чего же отец придумал именно этот тест? В наказание мне, что ли? – Тедрос отогнал эту мысль и попытался найти спрятанные в стихотворных строчках ключи. Подсказки, за которые можно было бы ухватиться. – Он хотел лишь чего-то одного, этот безголовый рыцарь… и пытался заявить на эту вещь свои права, но выкопал себе могилу… пойди и найди её там, где растёт волшебное дерево…»
Тедрос никак не мог сосредоточиться, мысли его скакали, словно лошадки на карусели.
«Чего же он хотел, этот Зелёный рыцарь?
И почему я не удосужился спросить у отца об этом?
А Яфет, интересно, знает или нет?
Но если, предположим, Яфет справится раньше меня, он что же, сразу ко второму тесту приступит? А вдруг я слишком запоздаю, что тогда?..»
Чья-то рука взяла его ладонь и сжала её.
Тедрос поднял голову и посмотрел на Агату, в её волосах блестели синие и розовые паутинки сахарной ваты.
– Я уверена, что Яфет ответа на этот вопрос тоже не знает, – успокоила его принцесса и облизнула прилипшие к её губам сахарные крошки. – Откуда ему знать?
– Но и мы не можем слоняться всей гурьбой по Лесам, пока я буду искать ответ, – сказал Тедрос, наблюдая за тем, как Хорт и Николь срывают с веток сахарную вату и потчуют ею друг друга. – Этот лес ведёт к Холмам Пиффлпафф. Там находится Живая библиотека. В ней мы должны найти архив моего отца. Это единственное место, где я смогу узнать, чего же хотел этот проклятый Зелёный рыцарь.
– Но, Тедрос, мы же решили, что это слишком опасно…
– Да, решили. Но для меня гораздо опаснее провалить первый тест! – воскликнул Тедрос. – Если Яфет не знает ответа, то самое первое место, куда он сунется, – это Живая библиотека. Так что спешить нам было нужно, когда я позвал, а не залипать тут с Весёлыми ребятами!
– Но они же голодными были и измученными! – ответила Агата. – Ну, дали мы им объедки того, что в «Красоте и Пире» оставалось, ну, помогли им хижины починить. Доброе дело сделали.
– Ага, доброе, хотя я сам по себе злой, насколько мне известно, – поддакнул у них за спиной Хорт. Его губы от сахарной ваты стали синими, как у утопленника.
– Мы направляемся в Библиотеку. Это приказ, – твёрдо сказал Тедрос и решительно зашагал вперёд.
Запрокинув голову вверх, он посмотрел на школьных фейри, летящих вслед за ними по воздуху. Они вели разведку, следили за тем, что происходит вокруг, а Динь-Динь следила за самими фейри и строго пресекала любые попытки опуститься пониже и откусить немножко сахарной ваты. Как мы помним, от сладкого фейри пьянеют. За спиной Тедрос слышал голос Агаты, она успокаивала его мать, обещала, что сможет защитить принца, какие бы опасности ни сулил его план похода в Живую библиотеку.
«Обычно в сказках с принцессами всё обстоит наоборот, – подумал Тедрос. – Там принцы защищают своих принцесс. Принцы всегда за главного, они всё решают, а принцессы так… на поводу у них».
Да, Агата была мятежницей, за это Тедрос и полюбил её. Но всё же порой ему хотелось, чтобы она была… как бы это сказать… чуть меньше бунтаркой и чуть больше сказочной принцессой. Задумавшись, Тедрос едва не врезался в облепленный розовой сахарной ватой сук, в последний момент отшвырнул его в сторону. Ладно. Будь она принцессой или мятежницей, но Агата не может пройти первый тест вместо него, а это означает, что отныне и впредь ему придётся самому обо всём думать, свою голову на плечах иметь.
А вскоре и последняя розовая ветка промелькнула – кончился лес сахарной ваты.
Впрочем, таким же розово-голубым, как этот лес, был и сам раскинувшийся впереди Пиффлпафф – других цветов здесь, похоже, не знали. Тут были голубые магазины для «мальчиков» – «Старый винодел», «Крутые куртки на меху», «Волшебный цирюльник» – и розовые, для «девочек» – «Шёлковый чулочек», «Книги для юных леди», «Всё для ухода за волосами» и так далее. Любопытно, что даже в утренней толчее на улицах одетые в голубое парни и мужчины умудрялись каким-то образом держаться отдельно от одетых в розовое девушек и женщин, включая подметальщиц в розовых комбинезонах, убиравших с улиц последние оставшиеся бумажные свитки. (Объявляя условия первого теста Турнира королей, отец Тедроса не обделил ими ни одного королевства.) Росли вдоль улиц и деревья с сахарной ватой, такие же, как в том лесу за границей Шервуда. На каждом дереве росла либо голубая сахарная вата, либо розовая, при этом мужчины срывали только голубую вату, а девушки, само собой, лакомились только ватой розовой. Удивительной какой-то выглядела то ли страсть, то ли привычка местных жителей настолько строго делить всё на голуб