– К тому же сегодняшний обед пройдет не в столовой. – Феннел почему-то выглядел грустным.
– А где же?
– Его светлость приказал в честь особого случая сервировать стол в стеклянной оранжерее.
– В оранжерее?!
– Да. Его светлость хочет, чтобы вы полюбовались восхитительным цветением осенних растений.
Я не поверила своим ушам. В поместье имелось несколько мест, хранивших воспоминания о погибшей жене герцога и его пропавшей дочери. Входить туда мне запрещалось, да и двери были заперты. Огромная садовая оранжерея входила в их число. Я видела ее лишь издалека.
– Но почему там?!
– Совсем скоро в столовой начнется ремонт.
– Правда?
– Да. В ближайшее время это помещение будет недоступно. – Феннел пристально посмотрел на меня.
Я кивнула. И чего им приспичило разводить ремонт?! Но так, наверное, даже лучше. Возвращаться в столовую, где надо мной издевались, я не имела ни малейшего желания и наверняка придумала бы кучу отговорок.
– Передай герцогу, что я буду.
Что ж, по крайней мере, проверю симпатию братьев.
– Я промокла под дождем, но приведу себя в порядок и явлюсь к назначенному времени.
– Позовите меня, как будете готовы.
Лицо дворецкого просияло. Почтительно поклонившись, он покинул комнату.
Следуя за Феннелом, я вошла в оранжерею. В теплом воздухе разливалось благоухание, потолок и колонны были сплошь покрыты вьюнами, и повсюду виднелись цветочные россыпи.
Обеденный стол находился посреди фиалок. За ним, диссонируя с романтической идиллией, сидело трое хмурых мужчин.
– Ну наконец-то! – Герцог расположился во главе стола.
– Простите за небольшое опоздание. – Я поклонилась.
– Небольшое?! Да оно колоссальное! – подскочил Рейнольд.
– Довольно! – приструнил сына герцог, и тот умолк, раздувая ноздри от злобы. – Пенелопа, пожалуйста, устраивайся.
Герцог, как ни странно, не стал комментировать мою задержку, да и старший сын лишь холодно покосился. Не понимая, что происходит, я, как и в прошлый раз, села слева от герцога и хотела было проверить симпатию, однако…
Проклятье! Цифровые значения оказались скрыты, а индикаторы окрасились в разные цвета! Глядя на ярко-оранжевый, будто предостерегающий цвет шкалы Дерека, я понимающе кивнула – с ним и так все ясно. А вот шкала Рейнольда стала светло-розовой, в тон его шевелюры. Что бы это могло значить?.. Внезапно мы встретились глазами.
– Чего уставилась? – Нахмурившись, мерзавец сунул салфетку за шиворот.
– Я смотрю вовсе не на тебя!
– А на кого же?
– На цветы, что позади.
– Похоже, эти цветы не на шутку тебя напугали!
– Кхе-кхе, да брось, просто залюбовалась.
– Это алнвик роуз, – пояснил герцог. – Если понравились, велю собрать букет.
Я наконец пригляделась к пышным кустам, которые были усыпаны прелестными розами абрикосового цвета.
– Они обладают тонким ароматом, – продолжил отец, – можно поставить в спальне.
– Нет-нет, благодарю. – Я помотала головой. – Самые прекрасные цветы – живые.
– Верно.
Согласившись со мной, герцог позвонил в колокольчик, и слуги (Феннел не обманул – это действительно были новые люди) принялись вносить блюда. Меню соответствовало скорее позднему завтраку, нежели обеду. На столе оказались похлебка, салат, сэндвичи и тому подобное. Отлично! Что-то даже можно есть руками, да и времени такая трапеза много не отнимет.
– Ну-с, приступим.
– Пенелопа, почему же ты не ешь? – спросил герцог, отхлебнув черного чая.
– Спасибо, сейчас… – Насупившись, я взяла ложку.
Какая неожиданная любезность! Лучше бы в прошлый раз поинтересовался, почему я ушла голодной. А-а, ясно! Этот стол гораздо меньше того, который в доме! Понимая, что меня видно как на ладони, я взяла ложку и неохотно принялась за похлебку. В благоухающей оранжерее воцарилась тишина. Наевшись, я отложила столовые приборы.
– Ты больше не будешь? – поинтересовался герцог.
– Спасибо, этого достаточно.
– Сказать, чтобы подали десерт?
Я помотала головой. У меня и впрямь не было аппетита.
– Разве можно быть такой малоежкой?! Тогда я велю приготовить сэндвичей: поешь позже в своей комнате.
– Благодарю, отец, не нужно! Меня утомила утренняя прогулка, и потому, как только обед завершится, я хотела бы подняться к себе.
Поняв прозрачный намек, герцог тут же перешел к делу.
– Я собрал вас за этим столом, чтобы рассказать о своих планах: я хочу заказать наш семейный портрет!
Неожиданная новость каждого из нас застала врасплох. Рейнольд даже спросил, не ослышался ли он, а Дерек потребовал разъяснений:
– Отец, но почему?
– Уже через месяц мы будем праздновать день рождения Пенелопы!
Совершеннолетие?! Так скоро? И какого же числа?
– Я надеюсь, семейный портрет будет готов до торжественного приема. Повесим его на главной лестнице.
В этот день вернется родная герцогская дочка, что будет означать конец игры.
– Позаботьтесь о том, чтобы выглядеть безупречно к этому времени, – продолжал герцог, но, испытав потрясение, я едва ли его слышала.
Эпизод, посвященный охотничьим состязаниям, оказался весьма продолжительным, и я не сомневалась, что в запасе у меня полным-полно времени, ведь чувства не могут возникнуть в одно мгновение. Я лишь начала понимать, что творится в душе у Иклиса, и пыталась упрочить его симпатию. Но оставался всего лишь месяц! Если за это время симпатия одного из персонажей не достигнет ста процентов и не прозвучат слова любви, совсем не факт, что я вернусь домой!
С появлением Ивонны я поневоле превращусь в злодейку – таков сюжет этой безумной игры. Ощутив отчаяние, я зажала в кулаке ткань платья. Не хочу умирать! Неужели все зря? И побег из ненавистного дома, и моя учеба?!
– Пенелопа.
Я из последних сил барахталась в этой проклятой реальности! Неужели всему конец?!
– Пенелопа, детка!
– А? Да? – Я чуть не подпрыгнула.
Отец и братья сверлили меня глазами.
– Ты чем-то огорчена? – спросил герцог.
– Что? Нет-нет, все в порядке, – сконфуженно пробормотала я. – Просто задумалась.
– Ты сегодня какая-то странная. То пялишься в одну точку, то внезапно глохнешь. Может, у тебя что-то чешется? Так не стесняйся…
– Рейнольд Экхарт! Ну что за манеры?! Ты же старший брат Пенелопы!
Вероятно, не дождавшись ответной реакции, мерзавец бы сам рано или поздно умолк, но герцог не желал слушать его остроты.
– Непохоже, чтобы она относилась ко мне как к старшему брату.
– Цыц!
Скроив кислую мину, которая явно диссонировала со светло-розовой шкалой, Рейнольд прикусил язык. В оранжерее повисла гнетущая атмосфера.
– Простите, отец. – Мои губы растянулись в виноватой улыбке. – Я погрузилась в свои мысли. Что вы сказали?
– Кхе. Ничего страшного. – Лицо герцога смягчилось. – Я спросил, о каком подарке на день рождения ты мечтаешь. Сделаю что угодно.
«Верните меня домой! Пожалуйста!» – мысленно взмолилась я, ежась под прицелом синих глаз, но вслух сказала совсем другое:
– Благодарю, отец, я ни в чем не нуждаюсь. – Мой голос был полон равнодушия.
– Что?! – Герцог неподдельно изумился. – Но… Как же…
– Белены объелась?! – Рейнольд хлопнул ладонью по столу.
И даже молчаливый Дерек недобро уставился на меня.
– Вплоть до прошлого года… – начал было он, но тут же осекся.
Хм… Что бы это могло значить?
– Пенелопа, я тебя не узнаю! – К герцогу вернулся дар речи. – Ты постоянно выклянчивала то одно, то другое.
– Ну…
Что я могла ответить? В отличие от настоящей Пенелопы, я действительно ничего не хотела. К тому же день совершеннолетия мог обернуться полнейшим крахом. Тут уж явно не до презентов!
Взглянув на меня, будто на незнакомку, герцог напомнил:
– По-моему, ты собиралась заказать наряд у того портного, что шил для ныне покойной императрицы.
– Наряд для празднования моего совершеннолетия?
– Именно! Я даже обратился к Его Величеству, чтобы исполнить твой каприз! – Довольный собой, герцог расправил плечи, примерно так же он выглядел, вручая мне арбалет.
Перспектива обзавестись очередным платьем прельщала меня еще меньше, чем покупка драгоценностей, но делать было нечего. Раз уж Пенелопа грезила обновкой, надо быть последовательной.
– Полагаю, новые туфли и украшения тоже не повредят. Давненько мы не приглашали в дом ювелиров…
– Э-э… – Я покосилась на братьев – они сидели напротив.
Оранжевый и светло-розовый. Теперь, в отсутствие цифровых значений, индикаторы стали куда более заметными, но что означают эти цвета?.. Не желая тратить деньги (даже игровые) на проверку, я решила воспользоваться благосклонностью герцога.
– Благодарю, отец, но в качестве подарка на день рождения я бы предпочла деньги.
– Что?! – У герцога отвисла челюсть.
– Сами посудите, у меня до сих пор нет личных средств. Быть может, настала пора регулярно выделять мне определенную сумму?
– Ох…
Герцог не знал, что ответить, но ему на помощь тут же пришел Рейнольд:
– Объясни, зачем тебе деньги!
– Ну…
– Если хочешь новое платье, просто позови портного. Если украшения – ювелира. Дворецкий все устроит. К тому же отец давал тебе чеки! А вот я, обратившись к нему с аналогичной просьбой, получил отказ: у нас, видите ли, туго с финансами!
Ну что за детский сад?! Однако от этого проныры ничего не утаить.
– Кхе-кхе… – откашлявшись, герцог обратился непосредственно ко мне: – Действительно, Пенелопа, мотивируй, пожалуйста, свое желание. Прежде ты о подобном даже не заикалась.
– У меня изменились интересы, теперь деньги нужнее, чем драгоценности.
– А как же призовые?
– Мне жаль их тратить, ведь это первые золотые монеты, которые я заработала своим трудом.
– Хм… Пожалуй, ты права. – Герцог кивнул.
Собравшись с духом, я продолжила:
– Я желаю иметь собственный капитал – на всякий случай пущу его в оборот.