— Тебе было недостаточно получить в прошлый раз? — спросила я, глядя на Иклиса. Пепельные глаза мгновенно прищурились.
— Ни в коем случае. Мне было очень больно. Рана нагноилась, и я серьезно болел, — пожаловался Иклис.
Рана на лбу действительно выглядела не лучше, чем после моего удара. А я все-таки надеялась, что от этого удара мозги встанут на место.
Внешне Иклис совершенно не изменился с прошлой нашей встречи. Мне стало тревожно, и я произнесла на выдохе:
— И почему ты опять ведешь себя как бешеная псина?
— Потому что я без ума от вас.
От мгновенного ответа я онемела. Отношения, которые были начаты из-за моего неправильного решения, никак не собирались заканчиваться. Поняв по моему виду, что я совершенно не собираюсь садиться в карету, Иклис сказал:
— У меня ваша горничная и дети.
Его тон был бесстрастным, но это, несомненно, была угроза. У меня перехватило дыхание, я резко усмехнулась.
— Это можно считать официальным заявлением, что ты предал меня и служишь Ивонне?
— Я вас не предал, я вас защищаю, — поправил меня мерзавец. — Если бы Ивонна отправила не меня, а монстров или войско, вы были бы уже мертвы.
Хоть мне и было обидно, но он был прав. Ивонна была способна на такое. Но даже если так, Иклису все равно нельзя доверять.
— Я тебе не верю. Ты думаешь, я не знаю, что последователи Лейлы все это время убивали только волшебников? А ты уже однажды предал соотечественников. Как тебе можно доверять?
Иклис резко ответил:
— Это было условием сделки.
— Сделки?
— Если я добуду и верну осколок зеркала, она не тронет вас и тех, кто вам дорог. Вам же будет грустно, если они умрут. Вы же добрая, госпожа…
Лицо Иклиса исказилось, словно он вот-вот заплачет. Мое удивление продлилось недолго: словно в доказательство, что сочувствие мне померещилось, он бесстрастно проговорил:
— Мне безразлично, что вы мне не доверяете. В любом случае мне неважно, умрут они или нет, мне надо только привезти вас.
Сверлящие меня пепельные глаза ярко блеснули. В этом пристальном взгляде просматривалась навязчивая идея во что бы то ни стало забрать и увезти меня.
Некоторое время я колебалась, а не разрушить ли мне все вокруг и не сбежать ли. Но древнюю магию, ослаблявшую физические силы, нельзя было использовать как попало. Глупо растрачивать энергию, прежде чем я по-настоящему схлестнусь с Ивонной.
— Отдайте мне это и садитесь в карету.
Иклис заметил, что во время спора я крепко сжимала зеркальце, и протянул ко мне руку. Действительно, нельзя же похищать человека и оставлять ему оружие!
Деваться было некуда. Я протянула зеркальный жезл Иклису, а он швырнул его человеку в маске, который был поблизости.
Под его пристальным взглядом мне ничего не оставалось, кроме как сесть в карету. Иклис поднялся следом, сел напротив, и экипаж тут же тронулся.
Теперь надежда оставалась на заклинание слежения, которое наложил на меня Жан. Я прикрыла рукавом ладонь, чтобы Иклис ничего не заметил. Я попросила его наложить заклинание вовсе не потому, что предвидела такое…
Я вспомнила молодое лицо волшебника, который так умолял меня вернуться побыстрее, и с жалостью представила, как Каллисто будет орать на него за то, что он оставил меня одну.
Он с ума сойдет, как только узнает, что меня нет! Кронпринц был крайне озабочен моей безопасностью. Когда я представила, как он будет рвать и метать в поисках меня, на душе стало тяжело.
— Скоро в столице начнется серьезная битва, — неожиданно заговорил Иклис. Я перевела взгляд с окна на него. Он пристально на меня смотрел и явно хотел мне что-то сказать, но нервничал.
Внезапно меня охватило странное чувство. В те времена, когда шкала симпатии постоянно светилась над головой Иклиса, если мы ехали куда-то вдвоем в экипаже, то это я изо всех сил старалась разговорить молчаливого раба. А сейчас мы поменялись местами.
— Пока вы в безопасности, заложники не пострадают. — Иклис наконец-то подобрал слова, чтобы заговорить со мной.
— Разве с тобой безопасно?
— Да.
Я спросила из любопытства, но он ответил совершенно серьезно:
— Безопаснее, чем рядом с теми, кто умрет первым.
— Что? Что это значит?
— Я же вам сказал, что убью всех, кто сделал вам больно.
— Ты…
— Когда начнется настоящее сражение, я планирую в первую очередь направить войско Дельмана в герцогское имение.
От его зловещего обещания я замерла. Одновременно с этим я вдруг вспомнила его слова, которые он произнес во дворе для сжигания мусора.
— Я отомщу тем, кто поступил так с вами, госпожа.
Иклис заучил имена, как безумный.
— Я уже расправился с Марком Альбертом и такими же придурками, как он.
Эти слова шокировали меня. Я думала, что он бормотал всякую всячину из-за промытых мозгов, но оказалось, что он решил сделать все это на самом деле.
— Теперь остались главные персонажи — герцог и его сыновья. Я вычищу каждый уголок того дома от крыс… И тогда вы простите меня?
Его лицо исказилось, и он взмолился о любви. Я почувствовала сильное головокружение.
— Ну, ты, в самом деле… — какое-то время мямлила я, не зная, что ответить. Кажется, Иклис действительно решил отомстить за меня.
Конечно, сейчас мне было безразлично, что произошло с второстепенными персонажами. Возможно, я даже хотела бы наказать тех, кто игнорировал меня и насмехался над «фальшивой благородной леди». Однако это ни в коем случае не было связано с такими радикальными способами, как убийство.
— А ты не подумал, что эти люди входят в число тех, кто мне дорог? Что я буду оплакивать их, если они умрут?
— Как эти люди могут быть вам дороги, госпожа? — резко отреагировал Иклис на мой вопрос. — Вы уже забыли, как они вас оскорбляли и унижали?
— Это не твое дело. Хоть мсти, хоть извиняйся, мне все равно.
— Я ваш единственный рыцарь, и все остальное меня не волнует.
Наверное, так ощущает себя человек, говорящий со стеной. Меня начинала утомлять однообразная беседа с Иклисом.
Я перестала возражать и посмотрела ему в глаза. На нем не было бинта, на красивом лбу краснела отвратительная рваная рана. Раньше я захотела бы ему помочь из сопереживания и чувства жалости.
— Почему ты не даешь мне даже повода почувствовать к тебе жалость?
От неожиданных слов глаза Иклиса медленно расширились. Но даже теперь я, как ни странно, не почувствовала никаких эмоций.
— Ты говоришь, делаешь это для меня? Но разве, прикрываясь мной, ты не мстишь обижавшим тебя людям из герцогского дома и империи, которая уничтожила твою страну?
— Госпожа…
— До каких пор ты будешь принуждать меня к своей любви? — спокойно сказала я.
— Принуждать?..
Иклис был оглушен, словно его окатили ледяной водой.
— Да, принуждать.
Он постоянно навязывал мне свои месть, любовь и раскаяние, которых я не хотела. Если это не принуждение, то что же?
От моего решительного ответа он стиснул зубы.
— Даже эти ваши слова… не помогут.
Не секунду остекленевшие глаза снова блеснули.
— Что бы ни произошло, вы меня не простите. Поэтому я буду поступать по своему усмотрению.
У меня не было даже возможности огрызнуться, напомнив, что он всегда поступал по своему усмотрению.
— Выходим.
Карета остановилась. Иклис резко поднялся и открыл дверцу. Я вышла и остолбенела: он похитил и привез меня не куда-нибудь, а в один из императорских дворцов. Экипаж остановился перед прекрасным дворцом. После охотничьих состязаний, когда я гостила у кронпринца, прошло много времени. Планировка дворца помнилась мне очень смутно. Я знала, только как добраться из библиотеки в покои кронпринца. К тому же дворец в несколько раз больше герцогского особняка. Отсюда нелегко будет сбежать…
Иклис подозвал своих людей, и меня под конвоем повели во дворец. В знакомом здании было подозрительно пусто. А где мятежники? Я думала, меня затащат куда-нибудь в подземелье и запрут, но, пройдя по длинному коридору, мы пришли в просторную красивую комнату.
— Пожалуйста, достаньте все из карманов, — сказал он, поворачиваясь ко мне, когда подошел к столу посередине комнаты.
Вид Иклиса, стоящего посреди дворца, вызвал у меня смешанные чувства. Я будто видела его впервые. Я вынула из кармана осколок и положила его на стол. Все происходит быстрее, чем я ожидала.
Возможно, мне стоило порадоваться тому, что я не испытаю зверства Ивонны, когда та будет отнимать у меня фрагмент зеркала, угрожая убить заложников.
Несмотря на то что я послушно выложила осколок, он продолжал пристально смотреть на меня.
— Что? — язвительно спросила я.
Иклис заговорил:
— Хотите, чтобы я лично вывернул ваши карманы?
— Достаточно же отдать осколок? — упорствовала я.
Он наклонил голову и пробормотал себе под нос:
— Если я начну вас обыскивать, не уверен, что ограничусь только карманами…
— Псих! — вырвалось у меня ругательство.
Я швырнула на стол все, что у меня было: четыре оставшиеся микстуры и тоненькую увядшую розу.
— Это все.
Я боялась, что ему будет мало, и вывернула карманы мантии.
— Это…
Взгляд мерзавца, медленно осматривавшего мои вещи, внезапно остановился на увядшей розе. По его взгляду я поняла, что он собирается спросить, и, не показывая, как сильно у меня стучит сердце, ответила:
— Это подарок волшебника, которого убила Ивонна.
— Вам дорога эта вещь?
— Да. Тот, кому она принадлежала, заботился о сиротах, которых вы держите в заложниках. Он был добрым человеком, помогал волонтерам. Из-за того, что ты схватил меня, я не смогла даже оплакать его.
В одно мгновение я превратила в покойника все еще живого человека, хоть и застрявшего в магическом круге. Винтер, прости!
С трудом притворяясь спокойной, я продолжила:
— Теперь, пока ты меня не убьешь, я буду находиться в ловушке и постоянно страдать, как и сегодня. Ты счастлив?