Они заняли свои места за одним из столов, составленных в форме латинской буквы «и», как на банкете. В середине центрального стола сидел молодой человек, за спиной которого у стены возвышался механизм, напоминающий ярмарочный аттракцион «Колесо фортуны».
— Это кто? — поинтересовалась Иза.
— Эконом, — ответила Марион. — В нынешнем семестре это один из интернов отделения висцеральной хирургии. Он собирает деньги на организацию парадного обеда — иначе говоря, обеда малость поприличнее, чем обычно в нашей столовке…
— А что это за колесо? — спросила Веро.
— Знаменитое Колесо пыток, — сказала Марион с нервным смешком. — Тоже часть традиции. Если не пройдешь это испытание, тебя не примут в интерны. Эконом вращает колесо и вынимает твой жребий, то есть определяет испытание, которое надо пройти. Например, заплатить за выпивку для всех, или спеть что-нибудь с обнаженной грудью, или вообще полностью раздеться при всех…
— Что, серьезно?
Эконом встал, поднял свой бокал, и в одно мгновение воцарилась тишина. Эконом объявил, что обед начинается, и пожелал всем приятного аппетита. Звон посуды и шум разговоров заполнили комнату, при этом каждое новое блюдо следовало передавать по традиции сначала соседу, потом человеку, сидящему напротив, — и ни разу эту очередность нельзя было нарушить.
Натан сидел за другим концом стола. Встретившись взглядом с Марион, он ей улыбнулся.
— Говорят, он делает мельчайшие швы, под микроскопом! — прошептала Иза.
— Да, и пользуется такой тонкой нитью «Этилон», что ее даже не видно невооруженным глазом, — прибавила Веро.
— Это правда, — кивнула Марион. — А чтобы научиться сшивать мельчайшие артерии на пальцах, хирурги тренируются на сонных артериях живых крыс. Им делают анестезию, но при малейшем неверном движении вся операция идет насмарку…
Кто-то из сидящих за столом захлопал в ладоши.
— Эконом! Я слышал ужасные речи! Здесь говорили о медицине! Это совершенно недопустимо!
— Кто? — грозно спросил эконом.
Несколько человек указали на Марион.
— Э-э… я… прошу прощения… — пролепетала она.
— Так! — громко сказал эконом. — И какое же наказание выдаст ей Колесо пыток?
— Пусть разденется догола! Или хоть сиськи покажет…
Клак-клак-клак-клак-клак…
Когда колесо наконец замерло, воцарилось всеобщее молчание.
— Ну что, тебе еще повезло, экстерн. Тебе просто нужно выбрать кого-то из присутствующих и поцеловать, — объявил эконом. И с улыбкой добавил: — Но поцелуй должен длиться минуту. И с языком. И чтобы все видели.
Марион побагровела.
Натан отвернулся в другую сторону.
Она огляделась по сторонам и в конце концов неловко притянула к себе молодого человека, который сидел ближе всего. Присутствующие разразились смехом, послышались одобрительные возгласы. Ровно минуту все с удовольствием наблюдали за ее мучениями.
Наконец она отстранилась и машинально вытерла губы, сгорая от стыда. Разговоры за столом постепенно возобновились. Марион украдкой взглянула туда, где сидел Натан; его место опустело. Он так и не появился до конца обеда. Она вернулась к работе, но до самого вечера от него не было никаких известий. Неужели он рассердился на нее? Не может быть, ведь до этого он всячески избегал появляться вместе с ней на публике. Тогда в чем же дело?
Вечером Марион нашла в своем шкафчике записку, написанную безликим официальным языком и подписанную секретаршей. В записке говорилось, что доктор Натан Чесс отменяет сегодняшнюю встречу и в течение неопределенного времени будет недоступен.
Глава 25
Сейчас
«Он едет сюда. Он назначил мне встречу. Троянец скоро будет здесь…»
Слова Марион еще отдавались слабым эхом на пустынной парковке, как вдруг в темноте раздался смех.
Он доносился из узкого прохода между двумя трейлерами, то усиливаясь, то почти стихая, резкий и прерывистый, чем-то напоминающий кудахтанье — таким бывает смех стариков. Потом резко оборвался.
— Две одинокие девушки среди ночи… Как неразумно…
Марион и Хлоя окаменели.
В проходе блеснули белки глаз. Потом появилась двигающаяся неверной походкой фигура со всклокоченными, словно пакля, волосами. Затем человек вышел из темноты и остановился перед ними.
— Вы ведь понимаете, что я говорю, французская мадам?
Это был индеец. Совершенно жуткого вида. С язвами на лице. Почти без зубов. Одетый в джинсы и какую-то хламиду. Рот его, в котором виднелись немногочисленные обломки зубов, напоминал решетку сточного люка.
Но наиболее примечательным в его облике был револьвер, который индеец сжимал в руке.
— Идите-ка сюда, красотки.
Несмотря на страх, Марион сделала шаг вперед, встав между ним и Хлоей:
— Не трогайте девочку.
На мгновение она обернулась в сторону ресторанчика. Индеец, насмешливо фыркнув, проговорил:
— Можете кричать сколько угодно, эти типы вас не услышат. Музыка грохочет вовсю, и Салли уже наверняка исполняет свой коронный номер на сцене. Даже если бы их собственная мать загорелась прямо здесь, никто не сделал бы и шага — хотя бы ради того, чтобы помочиться ей на голову из окна.
Он расхохотался над собственной шуткой, потом наклонился к Марион, обдав ее резким запахом алкоголя. Только сейчас она поняла, что индеец пьян.
— Да и потом, девочка меня не интересует. Мне нужны вы.
— Я?
— Она мне не нужна. Может убираться на все четыре стороны.
Марион ничего не понимала. Ей никак не удавалось отвести взгляд от черного дула револьвера. Индеец был пьян, и руки его дрожали. Раньше ей уже доводилось видеть пулевые ранения. От них оставались огромные дыры. Даже если человек выживал, он зачастую оставался изуродованным до конца своих дней.
— Иди в ресторан, — сказала она Хлое.
— Но…
— Делай, что тебе велит мадам, — перебил индеец.
Хлоя неохотно удалилась. Вид у нее был потерянный.
Индеец подвел Марион к небольшому темно-зеленому фургону, судя по всему, долго служившему военным, а потом списанному. Затем распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья. Марион поднялась в кабину, он захлопнул за ней дверцу и сел за руль.
Затем убрал оружие и достал откуда-то бутылку виски:
— Здорово я вас напугал?
— Что?
— Так было нужно. Чтобы все обошлось без лишнего шума. А малышка должна была остаться. Это было спланировано заранее.
Он отхлебнул из бутылки, завел мотор и включил проблесковый маячок.
— Вы… но вы ведь не Троянец?
Фургон выехал на дорогу. Марион, судорожно вцепившись в подлокотник, наблюдала в зеркало заднего вида, как фигурка Хлои отдаляется, постепенно уменьшаясь в размерах. И одновременно чувствовала, как в душе тоже что-то уменьшается, становится все более хрупким и, наконец, рассыпается в прах, словно клочок бумаги, брошенный в огонь.
— Не волнуйтесь, — сказал индеец. — Кое-кто другой приедет сюда и заберет ее. А моя задача — отвезти вас в надежное место. Если у вас есть мобильник, отключите его. Иначе фэбээровцы нас вычислят.
Ею по-прежнему владел страх, но постепенно его вытеснили гнев и непонимание. В то же время она ощущала глухое раздражение из-за того, что у нее нет способа противостоять своему противнику.
Некоторое время они ехали молча. Индеец вел машину уверенно — опьянение, казалось, ничуть ему не мешало. Видимо, вождение в нетрезвом виде было для него привычным делом. Потом она машинально взглянула на его пальцы, сжимавшие руль, и тут же ее глаза расширились от изумления: правая рука носила явные следы недавнего хирургического вмешательства.
— Вам делали операцию на руке?
Индеец сделал вид, что не слышит.
Марион вгляделась в него пристальнее. Несмотря на то, что ее медицинская деятельность осталась в далеком прошлом, она сразу поняла, с чем имеет дело: характер шрамов указывал на технику швов, которая чаще всего применялась в отделении хирургии Отель-Дье.
— Скажите, вы знаете человека по фамилии Чесс? Или Фог? Адриан Фог?
Индеец искоса взглянул на нее, но ничего не сказал.
— Да отвечайте же, черт возьми!
— Послушайте, — вздохнув, заговорил он, — меня зовут Уойяк. Полное имя звучит так: Уойяк Вово’Кеноохи. В переводе это означает Сурок-эксгибиционист, и хотя вам это может показаться смешным, на самом деле это почетное имя…
Затем индеец показал ей татуировки на руках.
— Я недавно вышел из тюрьмы. Меня освободили условно-досрочно, так что, вообще-то, не в моих интересах помогать вам сбежать от копов.
Он сделал очередной глоток из бутылки, словно для того, чтобы найти силы для продолжения разговора.
— Но у меня есть один должок. Я сидел в Пеликан-Бэй. И однажды во время работы мне раздробило руку прессом. Один человек мне помог. Похлопотал насчет операции. За нее даже не пришлось ничего платить, потому что на мне опробовали какой-то новый экспериментальный метод. Операцию сделали в Лагуна-Бич, в тамошней больнице для бедных. Когда я вышел на свободу, человек, который мне помог, попросил об ответной услуге. Я должен был забрать вас и отвезти в одно место. В самый последний момент он сказал куда и когда. Вот и все.
Какое-то время Марион обдумывала эту новую информацию.
Значит, этот индеец, Уойяк, всего-навсего бывший заключенный. Алкоголик. Но он знал, что она француженка, знал, где ее найти, то есть получил точные инструкции на этот счет. Письмо, ожидавшее ее в аэропорту, похищение Хлои — все это готовилось неделями. Может быть, даже месяцами.
Выводы из этого напрашивались пугающие.
— Что это за человек? — спросила она наконец. — Тот, кто прислал вас за мной?
— Уж не обессудьте, но этого я не могу вам сказать.
Марион прерывисто вздохнула, пытаясь унять раздражение и тревогу. Она все еще не понимала свою роль, но одно по крайней мере было ясно: Троянец не только мучил своих жертв. То, что называлось «Спасаем жизни», было для него не просто игрой.
Ни один человек не стал бы заходить так далеко и делать такие тщательные приготовления, не имея совершенно четкой цели. У этого психопата был какой-то план.