ломы и вывихи, с которыми постоянно приходилось иметь дело, довели ее опасения едва ли не до паранойи.
Когда она опустилась на одно колено, ее взгляд случайно упал на стоявшую неподалеку скамейку. На ней, наполовину скрытый ветками рождественских елок, сидел человек в обычной одежде, он читал учебник анатомии. В следующий миг человек поднял голову, словно почувствовал взгляд Марион.
— Доктор Чесс?..
Он взглянул ей в лицо:
— Ба! Мадемуазель Марш.
— Э-э… а давно вы здесь?
— Да нет, не очень.
— Значит, вы нас не слышали?..
Он разглядывал ее своими ярко-зелеными глазами. Вид у него был отсутствующий.
— Нет, — ответил он, показывая ей небольшой плоский плеер. — Я слушал музыку. Это новая модель, сюда помещается много записей. Скоро, помяните мое слово, сотни и тысячи альбомов будут помещаться на каком-нибудь носителе размером с зажигалку… А что, вы мне что-то говорили?
— Нет-нет.
Сама не зная почему, Марион почувствовала легкое разочарование. Поистине, этот человек как будто живет в другом измерении. Так обычно вежливо говорят о тех, кого в глубине души считают чокнутыми.
— А скажите, Марион…
— Да?
— Разве вы не должны были навестить послеоперационных пациентов во второй половине дня?
— Да, конечно.
— Тогда почему вы здесь прохлаждаетесь?
Марион почувствовала, что краснеет. Она что-то пробормотала, повернулась и почти бегом направилась к больнице.
Вторая часть рабочего дня была такой же, как всегда — изматывающей как морально, так и физически. Пострадавших доставляли в приемный покой непрерывно, и Марион не представилось ни минуты, чтобы передохнуть. У нее сложилось такое ощущение, что это место концентрирует в себе всю мировую скорбь, и в каком-то смысле это было правдой. Ближе к вечеру она почувствовала недомогание — от усталости и постоянного недосыпания. Зайдя в туалет, померила себе давление: 90/50. Она разжевала кусочек сахара и запила глотком воды, чтобы давление хоть немного повысилось, но о своем состоянии решила никому не говорить. Вернувшись в приемный покой, она встала на весы. Сорок восемь килограммов. За две недели она потеряла два килограмма.
Медсестра спросила, все ли с ней в порядке. Марион кивнула и вернулась к работе.
Вот уже несколько дней у нее дрожали руки. Она стала замечать за собой, что может легко расплакаться при просмотре какого-нибудь дурацкого мелодраматичного сериала. Также она стала более обидчивой. Но она скорее умерла бы, чем призналась в этом.
Ее отец на нее рассчитывал. Он пожертвовал всем, лишь бы она добилась успеха.
Она должна выдержать.
В восемь вечера Марион походкой зомби вошла в раздевалку, Там орудовала шваброй уборщица, иммигрантка с Антильских островов. Она что-то резко произнесла, знаками указывая Марион, чтобы та не наступала на вымытый пол.
Марион уже не имела сил на ответ.
Чувствуя себя выжатой как лимон, она открыла свой шкафчик, положила на среднюю полку стетоскоп и молоточек для проверки рефлексов, повесила халат. Она уже собиралась закрыть дверцу, как вдруг какой-то посторонний предмет на верхней полке привлек ее внимание.
Марион смотрела на него, не веря своим глазам.
Это был цветок подсолнуха.
Глава 9
Сейчас
Марион стояла у окна, когда вошла Кора.
— Вот и я! — жизнерадостно воскликнула она, поднимая руки и демонстрируя наполненные продуктами пакеты. — Ну что, устроим праздник?
Марион повернулась к подруге.
Улыбка Коры растаяла почти мгновенно, как снеговик в печи. Она поставила пакеты на пол и сжала руки Марион в своих ладонях:
— Что случилось?
Марион кивнула на кота, вылизывающего свою миску:
— Он вернулся.
— Кто?
— Кот.
Она попыталась продолжить, но вместо этого разрыдалась.
Час спустя она завершила рассказ, упомянув также о прежних отношениях с Натаном, хотя в самых общих чертах.
— Просто безумие какое-то, — выдохнула пораженная Кора. — Итак, ты думаешь, что этот Троянец как-то связан с человеком, в которого ты была влюблена пятнадцать лет назад?
— Не знаю, — ответила Марион, вытирая глаза. — Может быть. Он прислал мне фотографию с подписью «Адриан Фог», я проверила по Интернету и выяснила, что хирург с таким именем действительно существует. Он живет в США. На фотографии Натан, это абсолютно точно.
Кора прошлась по комнате из стороны в сторону.
— Ты уверена, что не ошибаешься? Пятнадцать лет — долгий срок. Кто-то мог подделать фотографию. Или ссылки в Интернете. Возможно, для того чтобы тебя шантажировать — тем или иным образом.
— Нет. Это в самом деле Натан. К тому же я не представляю, зачем кому-то меня шантажировать. Но ты права — кое-что здесь не стыкуется.
— Ты о чем?
Марион поднялась с дивана, в углу которого все это время сидела, сжавшись в комок, словно в последнем прибежище.
— Троянец не предъявлял мне никаких требований. Он просто хочет, чтобы мы, он и я, отправились «спасать жизни». То есть выполнили некую миссию.
Она ощутила внезапный прилив воодушевления, словно ее мозг наконец-то заработал на полную мощность.
— Ведь если бы все шло как в полицейском сериале, Троянец потребовал бы от меня денег или еще что-нибудь, так?
— Понятия не имею. — Кора пожала плечами. — Я не смотрю полицейские сериалы.
— И потом, обычно преступник говорит нечто вроде «Ни в коем случае не сообщайте в полицию!». Но Троянец ничего такого не сказал.
— И какой вывод следует отсюда?
— Возможно, Троянец не преступник. Может быть, он душевнобольной.
— Какого типа?
— Подожди минутку…
Порывшись среди книг и бумаг, Марион достала старую компьютерную распечатку с лекциями, оставшуюся со студенческих времен, и зашелестела страницами.
— Вот. Психиатрическая семиология, второй курс: «Пациенты, страдающие параноидальным психозом, могут фиксироваться даже на абсолютно незнакомых людях. Они способны совершать немотивированные поступки, опасные для здоровья и жизни окружающих». — Она снова сложила листки. — Один из самых известных примеров — Эрнест Хемингуэй. Ему повсюду мерещились агенты ФБР. Если в данном случае мы имеем дело с чем-то похожим, то этот Троянец точно так же по какой-то причине зациклился на мне и теперь меня преследует. Кто знает, может, это мой сосед по лестничной клетке. Там какая-то жуткая семейка, постоянно скандалят, бьют посуду…
— И что ты собираешься делать?
— Пойти в полицию и все рассказать.
Марион посмотрела на часы.
— Девять вечера, — прибавила она. — В это время, надо полагать, посетителей в комиссариате немного.
Кора обреченно вздохнула:
— Ну что ж, если наша вечеринка не состоялась, сделаем хоть что-то полезное. Может быть, эта история в самом деле прояснится.
Они вышли из дома и пешком отправились в районный комиссариат.
Надежды Марион не оправдались — ей и Коре пришлось ждать в приемной почти два часа, сидя между парой пакистанцев угрожающего вида и пьянчугой, который то и дело норовил заснуть у нее на плече. Наконец дежурный полицейский впустил их в свой кабинет. Помаргивая затуманенными от усталости глазами, он выслушал историю Марион и спросил:
— Насколько я понимаю, вы не собираетесь подавать на этого человека жалобу?
— Именно так, — ответила Марион, первоначальный энтузиазм которой уже порядком выдохся.
— Послания, которые вы получали, приходили одновременно на ваш домашний компьютер и на айфон?
— Да.
— Значит, угрозы, о которых идет речь — правда, насколько я понял, они касались только кота, — были высказаны в частной беседе? Иначе говоря, они сохранились только в диалоговых окнах, больше нигде?
— Да, — кивнула Марион. — И что?
— Тогда вы наверняка знаете о том, что ничего из написанного в диалоговом окне не сохраняется. «Фейсбук», как и многие другие сайты, не архивирует эти записи. Все отправляется в корзину. Иначе говоря, у вас нет никаких доказательств этого разговора. А поскольку вы даже не можете назвать конкретного подозреваемого… — полицейский поднялся, давая понять, что аудиенция окончена, — то ваша жалоба не имеет никаких реальных оснований. Что касается истории с исчезновением вашего знакомого пятнадцать лет назад, я советовал бы вам обратиться к моим коллегам на Кэ-д’Орсе. Я здесь ничем не могу помочь.
Марион и Кора вышли.
— Черт, — недовольно произнесла Кора. — Когда припаркуешься в неположенном месте, они тут как тут с квитанцией для штрафов. Но когда они действительно нужны…
Марион о чем-то размышляла, не замедляя шагов. Наконец сказала:
— Есть еще один человек, который мог бы мне помочь.
— Кто?
— Мой отец. Только он упорно не отвечает на звонки. Нужно ехать к нему на работу.
— В такое время?
Марион резко обернулась к подруге.
— Хорошо, хорошо, — сказала Кора, подняв руки. — Не надо смотреть на меня такими глазами, как у кота из «Шрека»! Нужно взять машину. Но предупреждаю: за руль сяду я!
Глава 10
Кора припарковала свой «хаммер» на правой стороне Севастопольского бульвара.
Марион вышла:
— Подождешь меня здесь?
— Я буду начеку, — пообещала Кора. — Окно оставлю открытым. Если возникнут проблемы, позови меня.
— Ничего страшного не случится, — успокоила ее Марион. — Я ненадолго.
— И все-таки осторожность не помешает. На всякий случай помни: у меня в бардачке лежит «Тайзер».
— Электрошокер?
— Да. Когда едешь на вызов среди ночи в подозрительный район, эта штука — именно то, что надо иметь под рукой, можешь мне поверить.
Марион пересекла бульвар. Отель-Дье, хранивший часть ее прошлой жизни, находился совсем недалеко отсюда.
Какой-то тип в потрепанной куртке свистнул ей. Чуть дальше она заметила драг-квина[3], входящего в ночной клуб.
Она остановилась у дома номер 42 — это был джаз-клуб «Герцог Ломбардский».