Когда они заходят в море, Сол говорит:
– Видишь вон те скалы, чуть левее? Сможешь туда доплыть?
– Вполне, – отвечает Ева.
Сол плюет в свою маску и растирает ее пальцами. Ева повторяет за ним, затем надевает ласты и отплывает от берега.
Костюм сжимается на теле, холодная струйка просачивается в зазор на спине. Ева плывет не спеша, стараясь поймать свой ритм. На поясе чувствуется тяжесть груза. Сол держится рядом, не опережает. Приятно снова двигаться, снова работать мышцами. Ева часто плавала здесь, а вот с маской – ни разу. Вода невероятно прозрачная, видно даже бороздки на дне.
Они добираются до скал на краю залива, и Сол, подняв маску, говорит:
– Погружаемся на самое дно – тут не слишком глубоко, метров пять. Умеешь продуваться? – Ева кивает.
– Отлично. Продувайся, чтобы не закладывало в ушах, а потом попробуй задержаться на дне, насколько позволит дыхание. Не делай резких движений: чем ты спокойнее, тем меньше кислорода расходуешь. И не спеши, просто прислушайся к своему телу – оно подскажет, когда пора подниматься.
Ева опускает маску, набирает в легкие воздуха и ныряет, зажав нос и понемногу выдыхая, чтобы снизить давление на уши.
На дне Ева принимает горизонтальное положение, но как только она замирает, то сразу поднимается на поверхность.
Сделав еще один вдох, Ева вновь опускается, напрягая все тело, чтобы оставаться под водой. Через пару секунд она всплывает, тяжело дыша.
– Не могу удержаться!
– Ныряй еще раз и хватайся за камень, просто замри на дне. Давай вместе.
Глубоко вдохнув, Ева опять уходит под воду. Сол уверенно подплывает к каменному выступу, кивком подзывает Еву.
Она тоже берется за край, но не может держать ноги на одном уровне с Солом. Воздуха уже не хватает – приходится отпустить и вернуться на поверхность.
Ева сдергивает маску.
– У меня не получается, – говорит она Солу, когда тот всплывает.
– Послушай, в фридайвинге главное не то, насколько ты можешь задержать дыхание или как глубоко опуститься; важно осознать, на что способно твое тело – и выйти за пределы возможностей.
– Я даже полминуты не могу продержаться.
Сол опускает маску – слева на лбу от нее остался красный след.
– Ты спешила. Перед погружением надо настроиться. – Он протирает глаза. – Иногда я просто замираю на поверхности, дышу через маску и стараюсь расслабиться. И когда пульс немного замедляется, я ныряю.
– Хорошо, – кивает Ева. – Попробую еще раз.
Она держится на плаву, расставив руки в стороны, размеренно дышит через маску и наблюдает за темным силуэтом Сола – тот уже начал погружаться.
Дыхание становится ровным, и тогда Ева делает глубокий вдох и ныряет, не торопясь подплыть к камню – просто плавно опускается и скользит. Затем хватается за выступ и спокойно выдыхает. Серебристые пузырьки воздуха с блеском поднимаются вверх. Под водой все будто замедляется, тело становится расслабленным. Чувствуется спокойствие.
Наконец Ева отталкивается от камня и не спеша всплывает на поверхность, где не глотает судорожно свежий воздух, а медленно и глубоко вдыхает.
Те несколько секунд, что она продержалась под водой, Ева ни о чем не думала, не переживала, просто наслаждалась моментом, осматриваясь вокруг. Именно об этом и говорил Сол – теперь Ева это испытала.
Сол снимает ласты и идет по мелководью следом за Евой. На пляже Ева снимает маску и, уперевшись руками в пояс, старается отдышаться.
– Что скажешь? – спрашивает Сол.
– Потрясающе, – осторожно говорит Ева, будто удивляясь собственным словам. – Особенно последний заход. Я поднялась, чувствуя себя… Даже не знаю, как это описать. Бодрой, но одновременно умиротворенной.
Он с улыбкой кивает.
Слегка замерзшими пальцами Ева пытается снять пояс с грузом. Защелка не поддается.
– Давай помогу.
Сол берется за пояс одной рукой, а другой пробует снять предохранитель, но его заело. Приходится просунуть руку за пояс. Сол тянет его на себя, и на этот раз застежка поддается.
Ева внимательно смотрит на него.
– Спасибо, что позвал.
Прямо над ее левой бровью висит капелька воды идеальной круглой формы. Солу вдруг хочется коснуться ее губами, попробовать на вкус. Изумленный своими мыслями, он подает Еве пояс.
– Не за что.
– Сол, я хотела кое о чем спросить. – Голос Евы звучит серьезно.
Он смотрит на нее, нервно переступая с ноги на ногу.
– Я вчера звонила Кейли и сказала, что подумываю еще немного побыть в Тасмании. Собраться с мыслями. Что, если… я пока останусь в хижине, всего на недельку? Ты не будешь против?
Воротник костюма душит его, не дает вдохнуть.
Трудно не заметить, что Сол сомневается.
– У Кейли сейчас сумасшедшее расписание, а я боюсь, что в одиночестве в ее квартире буду как в тюрьме.
Если Ева хоть ненадолго останется на Уотлбуне, всему конец. Он и так слишком рискует.
– Знаешь, Ева… – начинает Сол.
Она слегка наклоняет голову, и капелька стекает к уголку глаза, словно слеза.
Вопреки всем разумным мыслям Сол вдруг говорит:
– Оставайся сколько захочешь.
Глава 13
Почти каждый день Еве хочется нырять. Научившись расслабляться под водой, она обращает внимание на морскую жизнь вокруг: на красновато-коричневые водоросли, на крошечных кузовков[6], которые будто проглотили кубик льда, на раков, прячущихся в каменистых расселинах. При погружении море окутывает тело, звуки отражаются эхом – заниматься фридайвингом приятно, даже когда вода не слишком прозрачная. Только здесь ее мысли приходят в порядок.
Ева выбирается на мелководье, стягивает ласты и маску; с волос капает соленая вода. Взяв в хижине полотенце, она идет в уличный душ. Вода теплая; Ева моет голову шампунем, потом наносит кондиционер и промывает волосы. Вечернее небо затягивают темные облака.
Ева закрывает кран, вытирается, заходит в дом и надевает джинсы и широкий свитер. Наливает стакан воды и стоя доедает холодные макароны, оставшиеся с обеда.
За едой она перечитывает отрывок из книги, которую дал ей Сол. Жак Майоль[7], знаменитый ныряльщик, выразительно описывает единение человека и моря. Ева уже прочитала книгу от корки до корки: предположения Майоля насчет дельфинов и морского происхождения людей ее потрясли. Она задумалась о связи между фридайвингом и своим опытом принятия родов в воде, выписала из книги некоторые мысли.
Ева смотрит на часы и проводит пальцем под ремешком, куда попала вода. Всего семь. Еще одного вечера за переносным телевизором, который ловит только два канала – и то плохо, – ей не выдержать.
Она никак не найдет себе места. Сначала моет тарелку, потом нехотя прибирается в хижине, хотя здесь и так порядок. Берет книжку – и откладывает ее. Сейчас бы посидеть с кем-нибудь и выпить пива… Пожалуй, такое желание – хороший знак. Сол заходил к ней перед работой, и Ева предложила сходить вечером в «Таверну Уотлбун», но он сказал, что работает допоздна. Это почему-то расстроило Еву, как будто она заранее знала, что Сол откажется.
«Ну и ладно», – думает Ева и решает пойти одна. Пока настроение не пропало, она переодевается в светло-серую кофточку, берет кошелек и пешком идет в паб.
«Таверна Уотлбун» расположилась в низеньком бетонном здании, стены которого выкрашены в полынно-зеленый цвет. У заднего входа красуется лицензия на продажу спиртного, прямо как поясной кошелек на фоне нелепого наряда. Неважный внешний вид компенсируется расположением на канале Дантри: на закате широкие окна паба заливает золотистый солнечный свет.
Внутри стоит гул, люди пьют и болтают, устроившись за темными столиками. Пахнет только что приготовленной картошкой фри и солодом. Почти под потолком висит телевизор с плоским экраном, показывают матч по крикету – несколько человек смотрят, вывернув шеи. Напротив барной стойки – игровая зона, где мужчины в рабочих ботинках и дырявых футболках собрались у игровых автоматов.
В ожидании бармена Ева оглядывается. Удивительно, что здесь так много молодежи – она-то думала, что все сбегают в Хобарт или даже в континентальную Австралию, как только исполнится восемнадцать. Но нет, эти ребята в узких джинсах и скейтерских ботинках собрались тут.
Ева заказывает пиво и садится у бара с краю. Приятно выбраться из хижины, понаблюдать за обычной жизнью Уотлбуна. Джексон наверняка захотел бы привести ее сюда: ему нравилось сидеть где-нибудь по вечерам, общаться. Прошлым летом они были на свадьбе, и бармены ушли в полночь, оставив при этом целый холодильник алкоголя, заказанного молодоженами. Джексон закатал рукава, обвязал галстук вокруг головы, как рок-звезда восьмидесятых, перепрыгнул через стойку и занял место бармена. Из оставшегося алкоголя и содовой он готовил потрясающие коктейли и развлекал гостей, подбрасывая бутылки водки и рома и ловя их за спиной.
Ева смеялась до упаду над его ярким представлением. Когда очередь разошлась, Джексон подал ей коктейль со словами:
– Для вас, мадам, – для самой красивой девушки в зале.
– Кроме невесты, – с улыбкой поправила Ева.
Он наклонился к ней и прошептал:
– Включая невесту.
По залу прокатывается взрыв хохота, от которого по телу Евы пробегает дрожь. Этот низкий, глубокий тембр ей знаком. Она резко поднимается и поворачивается, пытаясь разглядеть в толпе Джексона.
Смех раздается снова, и Ева идет на звук к компании парней в углу паба. Спиной к ней сидит широкоплечий мужчина – это он смеялся.
Сол.
Внутри все сжимается от обиды. Он ведь сказал, что будет работать…
Всего лишь предлог, чтобы никуда с ней не идти. Ева краснеет от злости. Она-то думала, что подружилась с Солом, а он, наверное, просто жалел ее: потеряла мужа и ребенка, как же ее выгнать…
Ева прижимает к себе сумку и, опустив голову, уверенно идет к выходу.
Он замечает стройную загорелую фигуру, темные волосы. Поднимает взгляд – из таверны выходит Ева.