— Чумной мор, да… — задумчиво проговорил Хаген. — Нет, то, что ты получил Метку Чумного мора — не более чем случайность. Своего рода счастливая случайность, потому что без нее ты бы не добрался до Бегемота в Болотине.
— А если бы не Чумной мор? Как вообще можно было найти Спящих? В Болотине же не выжить никому на начальных уровнях.
— Найти Спящего можно было множеством путей, причем как соло, так и в команде, но локации, стартующие квестовую цепочку, не пользовались популярностью среди игроков. — По его ускорившейся речи и обеспокоенному застывшему взгляду, какой я частенько видел в Дисе у игроков, изучающих уведомления интерфейса, стало понятно, что он торопится. Когда его взгляд ожил, стал более осмысленным, Хаген заговорил быстрее: — Что касается механизма «угроз», то, думаю, его включение в игру очевидно. Во-первых, мы не хотели, чтобы инициалом стал не тот человек. Например кто-то, кто преодолел защиту «песочницы», проник в Болотину и нашел Бегемота.
— Как Магвай, — сказал я.
— Как Магвай, — подтвердил Хаген. — Во-вторых, механизм выявления и ликвидации «угроз» — это еще и саморегуляция мироздания, устранение имба-игроков, которые нашли какой-то баг и использовали его преимущество против остальных.
— Багов было много, — хмуро заметил Октиус.
— Помню, как бурлили наши форумы в первые годы! — с некоторой ностальгией произнес Иен Митчелл и с хохотом начал вспоминать заголовки: — Провал года! «Сноусторм» создал пшик! Ошибгардиум!
— Это было неизбежно, — признал Хаген. — Но в конечном итоге мы не ошиблись. Ни одна игра на тот момент и близко не приблизилась по функционалу к нашей — по той простой причине, что только наши капсулы взаимодействовали с мозгом игрока напрямую.
— Но почему бы просто не подождать? — воскликнул Иен. — Помнится, наш бессменный главный редактор Кларк Кац еще тогда в своей обзорной статье писал, что «Дисгардиум», безусловно, революция в играх, но очень и очень сырая, и вы слишком поторопились с релизом.
— Мы торопились, потому что близилась ключевая временная развилка, до которой мы должны были запустить Дисгардиум, — ответил Хаген. — Да, мы и сами были твердо уверены, что в игре выявится множество недоработок. Но они не станут критичными, потому что ядро мира и управляющий ИскИн, ставший своего рода незримым и неявным воплощением Дисгардиума, должен был исправлять ошибки, сглаживать шероховатости на ходу — причем в рамках игрового процесса. В рамках выслеживания и ликвидации «угроз». — Хаген улыбнулся. — Кстати, у тебя, Алекс, вовсе не самый высокий потенциал «угрозы».
— Что? — воскликнули мы с Иеном и Октиусом одновременно.
Даже Денис напрягся, удивленный, пробормотал что-то вроде: «Куда уж выше-то?»
Хаген поиграл желваками. Видимо, он снова был вынужден вдаваться в детали того, что считал несущественным, когда надо спешить. И все же он ответил, но, как ему свойственно, начал издалека:
— Хочу напомнить, что при разработке «Дисгардиума» мы во многом опирались на опыт «Ракуэна» — самой популярной до войны многопользовательской игры с погружением. Напомню, в конце двадцатых — начале тридцатых годов именно эта игра наиболее полно использовала возможности первых капсул погружения. «Ракуэн» создала независимая японская студия, но финансирование игра нашла только у нас. Локальные издатели не верили в успех проекта, ведь на тот момент капсулы погружения стоили, как бюджетный автомобиль.
— А вы поверили? — поинтересовался Иен.
— Я поверил, — ответил Хаген. — Мы вложились, а я отправился в Японию, чтобы контролировать разработку и запуск игры на месте. Собственно, оттуда и пошла система «угроз», когда один русский игрок стал кем-то вроде Скифа в Дисгардиуме: нашел предмет, поглощавший магические свойства других предметов, а потом еще и стал воплощение бога Балара… Хм, простите, это никому не интересные детали.
Я отвесил челюсть, подобрал ее и торопливо сказал:
— Постойте, наоборот! Это очень интересно! Тот предмет — это кирка? Первозданное кайло Хозяйки Медной горы?
— Оно самое, — кивнул Хаген. — Мы внедрили историю Ракуэна со всем его наследием в историю Дисгардиума, на этом настоял Егор — тот самый русский игрок, нашедший кайло. Потом он стал первым президентом «Сноусторма». Проблема с возвышением варвара Гора, персонажа Егора, была в том, что никто не мог ничего ему противопоставить. Многие пытались, конечно, но лишь понесли огромные потери, что, разумеется, на пользу проекту не пошло. Именно Егор предложил механизм «угроз» для Дисгардиума и он же дал градацию, где Z — минимальный уровень «угрозы», а S — максимальный. Да, высший потенциал «угроз» в Дисгардиуме — не A, а S. Это пошло от системы оценок в японских школах, а также из японских видеоигр, и распространилось по всему довоенному миру. После войны многие страны потеряли самобытность, и этот культурный феномен позабылся.
— Помню-помню, — сказал Серебрянский. — S — это вроде пятерки с плюсом в школе моего детства.
— Но весь мир считает, что Скиф — топовая «угроза»! — воскликнул Иен.
— Из тех, что видел Дис — так и есть, — ответил Хаген. — К тому же никто из нас не верил, что появление «угрозы» S-класса вообще возможно. Это уровень даже не бога, а демиурга — создателя миров. Или разрушителя. Скиф, даже активировав всех Спящих и став Ядром Чумного мора, никогда бы этого не смог.
— Неважно, какой у меня потенциал, — пробормотал я. — Мне другое интересно. Меня столько раз могли уничтожить! И тогда плакали бы ваши планы! Но никто и пальцем не пошевелил, чтобы мне помочь.
Хаген промолчал, а ответила мне, к удивлению всех остальных, Дениза Ле Бон:
— Если бы тебя уничтожили, Алекс, это значило бы, что ты не тот, кто нам нужен.
— Вам? — удивился Иен. — А вы какое отношение…
— Самое прямое, — прервав его вопрос, обворожительно улыбнулась женщина. — Но я пока сохраню детали в тайне, милый мистер Митчелл. К делу это отношения пока не имеет, но в свое время вы, конечно, узнаете, какова моя роль в происходящем.
После такого ответа Иен смутился, повисла неловкая пауза, которую нарушил дядя Ник:
— Давайте тогда поговорим о наших ролях, мистер Хаген. Вы нам объяснили, что именно в таком составе у нас наибольшие шансы помочь Алексу добиться цели, что так работает синергия — в прямом значении этого слова или в том, в каком его понимает ваш нейроинтерфейс. Еще вы сказали, что мой племянник — Девятый. Что значат эти номера?
На лице Хагена проявилось облегчение — кажется, он посчитал, что мы наконец перешли к делу. Заговорил Майк еще быстрее, но я невероятным образом почти полностью предугадывал его слова, а потому легко понимал сказанное. Не иначе, еще какой-то его талант.
— Первый — это центр синергии, — начал говорить Майк Хаген. — Я — инициатор проекта, его фундамент, от меня идет отсчет. Моя главная роль: лидерство, постановка задач, координация между всеми нами и, конечно, полное финансирование и обеспечение безопасности. Все это важно, но, как понимаете, ничего не стоит без вас. К сожалению, мой интерфейс не показывает, в чем конкретно заключается роль каждого из вас, но я могу предположить.
Сделав паузу, он заговорил о дяде Нике:
— Второй, Николас Райт, станет капитаном моей яхты.
— Этой яхты? — несколько удивленно спросил дядя Ник.
— Именно этой, мистер Райт. Как вы уже заметили, она не совсем, скажем так, земного происхождения, но то совсем другая история. Находясь на этой яхте, «Пробужденные» встанут на лунную орбиту, что защитит их от всех земных угроз и позволит сосредоточиться на Дисгардиуме до финала миссии. Ваше присутствие не только как капитана, но и как родного дяди Алекса, возможно, придаст ему моральных сил.
— А как же Леонид? — вспомнил я о пилоте, которого мы уже выбрали.
— Леонид Фишелевич пройдет курс регенерации конечностей и реабилитации в медицинском отсеке яхты, после чего станет вторым пилотом. Остальные из Семерых останутся здесь же — готовить и координировать неграждан и диких в час икс.
Еще одна пауза, во время которой Хаген перевел взгляд на Третьего — на Дениса Каверина:
— Мистер Каверин, как уже обсуждалось, поможет Скифу в Дисгардиуме и, скорее всего, в Бездне. — Потом он кивнул Четвертому. — Мистер Серебрянский тоже останется на яхте. Во-первых, как доктор высочайшей квалификации, уже знакомый с представленным здесь медицинским оборудованием. Во-вторых, как ученый, который будет изучать механизм переноса сознания на месте, если таковой случится. Думаю, подобных случаев у мистера Серебрянского здесь будет предостаточно.
Это прозвучало мрачновато, учитывая, что происходит при переносе. Я подумал, что речь идет о моем, похоже, неизбежном возвращении в Бездну.
Хаген перешел к Пятому — Иену Митчеллу.
— Не совсем уверен, в чем именно будет заключаться роль мистера Митчелла, но, думаю, все же — в его основной деятельности. Мистер Митчелл обеспечит достоверное освещение происходящего со Скифом и Спящими, постепенно проливая свет на то, что ждет людей…
— Вы о тех зловещих инопланетянах, которые хотят нам устроить выбраковку? — иронично спросил Иен.
— Воде того, — без тени улыбки кивнул Хаген, после чего посмотрел на Денизу Ле Бон, Шестую. — Мисс Ле Бон, как самое узнаваемое лицо на планете, вместе с Алексом станет лицом грядущей рево… обойдемся пока более мягкими формулировками — грядущих событий. О них говорить пока рано, но за ними последуют глобальные гражданские реформы.
— Что делать мне, мистер Хаген? — спросил Седьмой, Гай Бэррон Октиус.
— Тебе, старый друг, уготована роль, о которой при нашей первой встрече заикалась Йована. Тогда я перебил ее, но сегодня ты знаешь, в чем предстоит участвовать человечеству. Ты станешь куратором отбора из этого временного отрезка, и выбор тебе придется делать из чемпионов Демонических игр.
Куратором отбора? Временного отрезка? Я не понял ни орка, ни гоблина из того, что сказал Хаген, но Октиус лишь молча кивну