Новые ученики Оямы были по большей части из диких племен, населявших остров, но затесались туда и пара гоблинят, и даже один дерзкий и агрессивный гобник по имени Коляндрикс. Гобник достал Деспота тупыми требованиями, завуалированными под вопросы и просьбы:
— Э, черт, ты чей? С кем ты, а? Ты че, потерялся?
— А че руки такие длинные, ты че, не пацан?
— О, чертила, а дай рога поносить?
— Слышь, демон, а ты за Бегемота слыхал? Че думаешь, вернется его протеже или так и останется овощем?
Деспот, не смевший перечить Ояме, сдержался с большим трудом. Себя же он утешал оправданиями, что он пообещал Скифу никого здесь не жрать, и теперь просто держит слово.
Однажды гобник явился с огромной папиросой в зубах, за его спиной маячила группа самых отмороженных учеников Оямы — три сутулых тролля, четыре трогга с дебильными рожами и парочка кобольдов.
Явно красуясь перед ними, Коляндрикс вальяжно подошел к Деспоту, шевельнул ушами и протянул папиросу демону:
— Дыхни не в падлу, а, дай прикурить, во имя Спящих!
Тот осклабился и дал прикурить — аккуратно, но все же адское пламя лишило Коляндрикса не только одежды, но и всей растительности на теле. Для гобника это стало таким ударом по репутации, что от обиды он стал тренироваться круглые сутки. Мечтал, по всей вероятности, обучиться приемам и техникам и наказать гнусного демона. А Ояма был настолько рад старательности Коляндрикса, что обучил того технике Воздушного пасодо’бля — убийственного танца, позволяющего противостоять множеству противников одновременно.
Деспота этот факт оскорбил до глубины несуществующей души — Скиф пробился в ученики к легендарному гранд-мастеру с невероятными трудностями, его душа блуждает в междумирье, а Ояма берет в ученики кого ни попадя, словно забыв о Скифе, и обучает это отребье убийственным техникам!
В общем, в эти дни все и всё раздражали Деспота, а больше всего — неумирающий смертный Гирос, один из друзей Скифа, который мог затаиться в Астрале и атаковать оттуда. Он действовал на нервы Деспота своей шустростью и всегда успевал проявиться рядом с телом соратника, чтобы быстро, но низко поклониться и тут же исчезнуть. Хуже того, Гирос стал примером для смертных, и теперь они, остановившись на безопасном расстоянии, били поклоны издалека.
Поначалу Деспот метался тенью и прогонял их, подозревая каждого в вероломстве и желании прикончить соратника. Демон не спал и не ел, боясь сомкнуть глаза даже на минутку.
Нервы демона натянулись до предела, когда с легкой подачи другого друга Скифа, воина-титана Бомбовоза, смертные стали не только кланяться, но и прикладывать правую руку к виску, что, в понимании этих дурачков, было равнозначно демоническому удару кулаком в грудь. То есть эти идиоты таким образом как бы отдавали Скифу честь.
Несуразность жеста взбесила Деспота так, что он перестал церемониться. Друг ты, соклановец или эльф тебя разбери кто Скифу, а шататься возле беззащитного соратника не смей! Демон отлавливал всех подряд и через тени отправлял куда подальше.
Недовольство произволом демона зрело, и в конце концов работяги Кхаринзы взвыли. Деспот не давал им пройти мимо, из-за чего им приходилось делать крюк через джунгли. Нытики пожаловались Спящему, и тот явился разобраться с излишне ретивым демоном.
Бог, приняв облик обычного человека, крепкого невысокого светловолосого мужчины лет сорока, посидел рядом с демоном, ставшим жрецом Спящих, и, заглянув в самое нутро, в самые потаенные мысли Деспота, сообщил странное:
— Отец будет тобой гордиться, демон.
Деспот рассмеялся — искренне, от всей несуществующей души:
— Скорее Хаосом обернется Упорядоченным, чем великий князь Диабло простит меня, одного из многих отпрысков-бастардов, о, ужасающий, но справедливый Бегемот…
Посмотрев на Бегемота, совсем не ужасающего, а выглядевшего как смертный, Деспот смутился и запнулся.
Спящий слабо улыбнулся:
— Первые разумные, дикие и ограниченные, ни за что не поверили бы в добрых богов. Наши имена и эпитеты — с тех времен, когда мы ужасали, кошмарили, требовали жертвоприношений и при необходимости были безжалостны.
— Вот и отец мой всегда говорил, что сначала ты работаешь на репутацию, а потом она — на тебя, — согласился демон, вздохнул тяжело, выдыхая пламя. — Вот только моя репутация уже уничтожена.
— Отец будет тобой гордиться, — повторил Бегемот. — А сейчас оставь Скифа и проведи время с соплеменниками. О моем инициале не волнуйся, я за ним присмотрю. Осталось недолго.
— Так вот почему здесь появлялась жрица Тисса! — осенило Деспота. — Она же стала членом «Детей Кратоса»! Так это ее соратник посылал?
Спящий сделал едва заметный кивок и сообщил:
— Скиф вернется в Дисгардиум скорее, чем закончится следующий день. Однако не спеши праздновать, демон, ибо ждут вас с ним великие свершения.
— Если Спящий обещает тебе великие свершения, значит, он хочет от тебя чего-то невозможного, — хмыкнув, процитировал Скифа Деспот.
Слабо улыбнувшись, Бегемот постучал пальцем по виску.
— Только тебе известно, где пролегает граница между твоими «возможно» и «невозможно», демон Деспот.
— Грог-х-р, — ухмыльнулся Деспот. — Вот и мастер Ояма так говорил. Типа, сталкиваясь с испытаниями, разумный узнает предел собственных возможностей. Познав же этот предел, он учится его преодолевать. Так в чем же наш со Скифом новый предел? В чем будут заключаться наши новые свершения?
— Бездна уже готова к прорыву, и завтра — последний спокойный день для всех нас. Отдохни, Деспот, и наберись сил, потому что Скифу понадобится вся помощь, на которую он может рассчитывать.
Спящий исчез, а Деспот, подумав, тряхнул руками-алебардами, выводя их из боевого режима. Руки-алебарды — вещь в хозяйстве полезная, да и в бою удобно, но слишком уж громоздко в обиходе.
Закругленные лезвия втянулись, костно-мышечная плоть, пропитанная маной вместо хао, сократилась, спрессовалась, и руки-алебарды превратились в просто руки. Демонические руки, разумеется — узловатые, с заостренными локтями, откуда торчали убойные шипы, и органическими базальтовыми наручами, но все же руки. Такими удобно чесать спину и… хватать!
— Куда собрался, стервец? — рокотнул демон, думая, что только он решил покинуть пост, как уже пожалел об этом.
Стоит уйти, все эти страдальцы хлынут и, пожалуй, осквернят соратника своими нелепыми попытками вернуть его к жизни. Еще и лбы разобьют.
Пойманный за хвост щенок-кобольд повис перед мордой-жаровней Деспота, жалобно проскулил. Не помогло, демона таким не прошибешь.
— Отпусти, злой демон! — прорычал щенок.
Деспот раскрыл пасть, из которой полыхнуло, и подвесил щенка над ней, после чего грозно поинтересовался:
— Грог-х-р! Отпустить? Уверен?
— Ну пожалуйста, Дес, отпусти! Не смешно! Сколько можно запугивать?
Смутившись, демон отшвырнул щенка в кусты, проворчал:
— Поговорю с Грог’хыром, совсем шаман вас распустил!
— Ему не до нас! — пропищал из кустов щенок. — Он с Декотрой спелся, они новый сорт травы вывели, мертвого разбудит!
— Скиф не мертв, дурачки.
— Да знают они, — тявкнул щенок, а продолжил говорить уже издали: — Но все равно попробуют вернуть душу в тело… когда ты уйдешь.
Деспот выругался на демоническом. Стоило дикарям узнать, что «избранный Неотвратимой» заперт в междумирье, как шаман племени кобольдов Грог’хыр сошелся с троллем Декотрой, лидером культистов Морены, в стремлении пробудить Скифа.
Принюхавшись, демон ощутил сладковатую вонь горелой травы, тянущуюся из джунглей. Очевидно, Грог’хыр и Декотра уже затаились неподалеку и ждут, когда Деспот уйдет.
— Ну и гном с вами, — проворчал демон и последовал совету Бегемота: направился в таверну «Свинья и свисток», чтобы выпить дворфийского пойла, по какому-то недоразумению причисленного к напиткам, а не топливу, перекинуться в адский покер с Флейгреем, Негой, Анфом и Риптой, и поспать.
Что ни говори, а иногда хорошенько вздремнуть нужно даже демонам.
Ночью началось. Чуткий сон Деспота прервали слабые вибрации ткани реальности, частота которых была идентичная переходам через Глубину. Сначала Деспот обрадовался, решив, что вернулся соратник, но, не почуяв эманаций его души, понял — это кто-то из близких друзей Скифа.
Так и оказалось. Воин Бомбовоз собрал всех лидеров, присутствовавших на Кхаринзе, но обратился первым делом к гоблинам. Друг Скифа объявил, что Ядро Чумного мора вернулось и вот-вот прорвется в Дисгардиум с земель клана «Дети Кратоса», а потому нужно немедленно поднимать всех лидеров Империи, Содружества и нейтралов и атаковать, пока не стало слишком поздно. Ведь если дать Ядру, которому помогают старые легаты, развиться…
Деспот, слушая его, легко уловил подвох. Даже самому тупому инферналу стало бы понятно, что смертный не лжет: Ядро и правда вернулось, и оно и правда проникнет в Дисгардиум с территории клана «Дети Кратоса», вот только ничего страшного в этом нет, ведь Ядро контролируется Скифом, которому нужно, чтобы Лига гоблинов поверила в опасность и подняла панику среди лидеров других смертных. Никакой интриги.
— Если бы новое Ядро действительно было в Дисгардиуме, наши сканеры струн мироздания обязательно бы о таком сообщили, — скептически прокаркала Говарла, гоблинша такая древняя, что без силы Единства давно развалилась бы на части.
Бомбовоз замахал руками и запротестовал, пытаясь их переубедить, но Деспот понимал, что ничего у титана не выйдет. Гоблины не поверили, потому что врать Бомбовоз не умел вообще. Флейгрей в этот момент стоял возле Деспота и кривился, как талантливый музыкант кривится, кога кто-то фальшивит. Осушив полбочонка пойла, сатир рыгнул, утерся и проворчал:
— Что босс врать не умеет, что его друзья. Особенно этот здоровяк. Нашел кого послать на переговоры с зеленокожими коротышками!
Гоблины Говарла и Стелтодак, смертные неприятные, с душами, попахивающими всеми грехами, не стали прямо отказывать, но вступили в бесконечную дискуссию о струнах мироздания и о разделении информации, поступающей из источников в Дисгардиуме и из другого мира. Спорить с гоблинами, не уступая им в изощренности доводов и коварстве, способны были только демоны, но Флейгрей и Нега за многие века в заточении потеряли хватку, а Деспот предпочел не вмешиваться. Если Бомбовоз, скорее всего, посланный Скифом, просит о помощи не его, Деспота, сына Диабло, а каких-то там зеленокожих коротышек, то добропорядочному демону лучше постоять в сторонке.