Все верно, Марсель действительно мало спал, потому что мы допоздна засиживались после концертов, но вставать ему приходилось рано, мы действительно говорили обо всем, кроме спорта… Но совсем не желала приносить Сердану несчастье, а главное, публикации ударили по семье Марселя.
Его супруга Маринетта жила на ранчо в Касабланке, но газеты читала. Она разозлилась и прислала Сердану телеграмму: «Между нами все кончено. Я ухожу».
Вот в чем я могла быть уверенной с первого и до последнего дня, что Марсель не бросит детей. Я знала, что он не просто обожает своих мальчишек, но и готов ради них на все. Здесь я не могла конкурировать. Если бы не сыновья, у нас с Маринеттой шансы были бы равны, но отнять отца у детей я не могла. Обиженная Маринетта, учитывая поднятую газетчиками шумиху, вполне могла добиться запрета на встречи отца и детей. Разрушить спортивную карьеру Сердана мне казалось не так уж преступно, а вот лишить его возможности быть хорошим отцом я не могла.
Впервые между мной и возлюбленным стояла не его жена, а его дети. Марсель в ответ отправил телеграмму: «Если уйдешь из дома – убью».
Именно тогда, сначала задав хорошенькую трепку журналистам, напечатавшим гадости, Сердан решился на откровенное интервью в трех фразах.
Удивительно, что публика, в отличие от журналистов, приняла наш роман не просто спокойно, а с симпатией. Дело в том, что красавица Маринетта была где-то там, за морем, в Касабланке, от детей Сердан отказываться и не мыслил, все время подчеркивая, что очень их любит, а нашу связь мы не просто не афишировали, а старались держать в тайне. В те годы я не была таким страшилищем, как сейчас, напротив, была весьма миловидна (посмотри мои фотографии, если не веришь), а по милости Марселя лучилась нежностью и счастьем. Такое настроение красит кого угодно. Я не уводила Сердана от жены и детей, все время подчеркивала, прежде всего, нашу дружбу и не выглядела вампиршей.
Публика нас простила.
Но, пожалуй, Рупп был прав, нарушение режима и мысли о возможности проигрыша никому на пользу не шли.
Перед чемпионатом мира он решил увезти Сердана от меня подальше – тренироваться в Америке. Но он просчитался, как раз в это время, а вернее, на десять дней позже у меня начинались очередные выступления в «Версале». Руппу оставалось всего лишь «обезопасить» Марселя от меня на десять дней. Задача не казалась невыполнимой: они летели самолетом «Эйр-Франс» и Рупп даже уговорил своего приятеля пойти на подлог и сообщить мне, что все билеты на этот рейс проданы.
Но тут вмешалась судьба, которой было угодно, чтобы мы с Марселем были вместе. Нет, мне не удалось улететь тем же рейсом, однако и Сердан с Руппом и остальной командой тоже далеко не добрались. Из-за поломки двигателя самолет вернулся в Орли, им пришлось лететь на другом. Потому Рупп не слишком преуспел в том, чтобы тайком увезти от меня Сердана.
Моя команда отправлялась позже, а вот мы вылетели сразу за спортсменами. Мы – это я и две авантюристки – Жину и… Симона. Да-да, подруженьку больше некому было отгонять от меня, и она снова заняла «свое» место. Марсель смеялся:
– Вы с ней и правда сестры?
– Знаешь, уличное братство бывает крепче кровного родства.
– Это я понимаю. Спортивное тоже.
Марсель хорошо относился к Симоне, не подозревая, чем она отплатит за хорошее отношение. Я знаю, подруга говорила журналистам, что они с Марселем были знакомы до нашей встречи в Нью-Йорке. Сердан это категорически отрицал. Я верила Сердану, тем более что сама Симона без меня никуда не ездила и в Касабланке до того никогда не бывала. Только зачем врать?
Но тогда я была так влюблена, что при случае могла расцеловать Руппа, а не только Симону (представляю, как он плевался бы!). Мы сумели остановиться в соседнем со спортивной базой отеле. Услышав мой голос в телефонной трубке, Марсель обомлел:
– Эдит, как ты узнала мой номер телефона?! Рупп так старался все скрыть.
– Я в соседнем с тобой отеле.
Сердан органически не умел врать, для него любая неправда хуже сломанной руки. Посовещавшись, мы решили все рассказать Руппу, в конце концов, быть рядом целую неделю и не видеться слишком тяжело.
Рупп лишился дара речи, он так радовался, что удалось похитить Сердана «у этой Пиаф», что сначала не мог поверить, что произошедшее реальность. Марсель объявил, что после тренировок будет ездить к нам в отель. Люсьен Рупп соображал быстро и хорошо. Что значит Марсель Сердан будет каждый вечер ездить к Эдит Пиаф в отель? Это приехать мы могли тайно, в Америке меня не слишком хорошо знали в лицо, но немного погодя журналисты все равно пронюхали бы, и тогда никаких тренировок не получится вообще… Рупп поставил условие: он поселит нас с Симоной на самой базе тайно в бунгало, в котором никто жить не должен, под видом сестры водителя и ее сопровождающей из-за тяжелой болезни подруги.
– А болезнь зачем?!
– Вы хотите, чтобы вас завтра узнали на базе? Болезнь позволит не выходить из дома вообще. Марсель будет приходить к вам сам после тренировок. Но у меня еще два условия: не пить и Сердану ночевать в нашей с ним комнате.
Симона идиотски хихикнула, Рупп поморщился:
– Мадемуазель, не все испорчены, как вы. Я должен быть уверен, что Сердан лег спать вовремя, а не под утро, иначе ничего не получится.
– А вы полагаете, что по пути на базу никто не узнает в больной сестре меня?
– Поедете в багажнике.
Ну, не в багажнике, но в уголке «Кадиллака», нацепив парик и закутавшись, нам ехать пришлось. В бунгало не было воды, выходить мы никуда не могли, поесть приносили то водитель Риззо, то сам Марсель, то восхищенный моей готовностью идти на все, только бы побыть хоть недельку рядом с Марселем, Рупп. Бутерброды, водичка и… все! Даже любви не было, потому что все остальное запрещено, вернее, не было физической близости, любовь никуда не девалась, напротив, расцвела пышным цветом.
– Не вздумайте внушать Сердану, что он может позволить себе мысль о поражении. Только победа! Иначе ни к чему не только ваши посиделки в холодном бунгало, но и все предыдущие мучения.
Вывезли нас с базы тоже тайно. Казалось, отношения с Руппом налажены.
Поединок состоялся в конце сентября. Сердан должен был доказать действующему чемпиону мира Энтони Залески, что он сильнее, лучше подготовлен, а главное – выносливей, потому что с таким соперником надеяться на нокаут не стоило, от «стального парня», как называли Тони, самого можно было ожидать нокаута.
Господи, как страшно сидеть в зале, когда твой любимый ведет вот такой матч! Я отбила соседу-зрителю ногу, колотя по ней, когда колотил Марсель, а если попадало ему, закрывала лицо руками.
Марсель Сердан победил, став чемпионом мира в своем весе! Чемпион мира – самое престижное звание, ради которого стоило терпеть мучения на тренировках и быть битым во время поединка. Марсель сумел довести соперника до такого состояния, что после гонга к двенадцатому раунду Залески не смог подняться со своего табурета.
Победа!
Как Марселя ждали во Франции! Ему готовили торжественную встречу в Париже и даже прием президента!
Но президент далеко, а мы желали насладиться обществом друг друга, и новый чемпион мира после своей победы поспешил ко мне!
Конечно, ковер из лепестков роз на полу выдумка, но большой букет Жину успела распотрошить. Это произвело впечатление. Рупп торопил:
– Нам пора домой, нас ждут.
А мы с Марселем праздновали победу. Но, как ни тянули, улетать Марселю пришлось. Правда, довольно скоро он вернулся, чтобы провести показательные бои, которые страшно не любил, считая, что биться за звание – это одно, а демонстрировать свое умение молотить кулаками, пусть и красиво, совсем другое.
Мой замечательный возлюбленный достиг самой вершины в своем деле. Дальше последовала череда очень успешных боев, когда Сердан укладывал нокаутом одного соперника за другим, заканчивая бои досрочно. Но, работая кулаками, Марсель оставался все тем же нежным и ласковым человеком, которого я так любила.
Тео, второго такого человека нет и не будет, во всяком случае, я о таких не слышала. Ты умница, не ревнуешь, понимая, что эта любовь неприкосновенна. Умница еще и потому, что не пытаешься ни стать лучше Сердана, ни даже быть похожим. Вот чего я, честно говоря, не ожидала от мальчика твоего возраста и нрава. Кто или что подсказало тебе столь мудрое поведение – оставаться самим собой и не соревноваться с Марселем ни в чем?
Именно то, что ты, как и он, просто любишь, ничего, кроме ответной любви, не ожидая и не требуя взамен, и заставляет меня поверить, что ты единственный и настоящий.
Ты прав, с Марселем не стоит соревноваться, он это он, а ты это ты. Я люблю тебя, Тео, люблю совсем иначе, чем любила всех мужчин, которые были моими, иначе, чем Марселя, но куда честней и сильней. Я имею право так говорить, и ты должен верить, на краю вечности не лгут.
Марсель сумел нокаутировать не только своих соперников, но и журналистов. Наверняка ты слышал о его интервью. Марселю осточертели вспышки камер и любопытные, подглядывающие за нами, кажется, даже в кабинках туалетов, чтобы только высмотреть жареные факты. Надоели домыслы, слухи, сплетни, и он решился на пресс-конференцию.
– Зачем, какие вопросы ты ждешь от этих акул пера?
– Все их вопросы я знаю заранее, а потому отвечу сам. А потом пусть болтают что угодно. Главные вопросы – с тобой и с Маринеттой, я решил, остальное никого не касается.
Я замерла, не решаясь спросить, что именно он решил. Марсель все понял сам, он повернул мое лицо за подбородок и заглянул в глаза:
– После матча-реванша мы поженимся.
Я не спросила о Маринетте, понятно без слов.
На пресс-конференции Марсель Сердан не дал журналистам ни одного шанса, привычно нокаутировав в первую же минуту.
– Не будем тратить время на вопросы, я знаю, что интересует вас больше всего. Люблю ли я Эдит Пиаф? Да. Она моя любовница? Да, только потому, что я женат и у меня дети. Если бы был свободен, она стала бы моей женой. А теперь те из вас, кто никогда не испытывал чувств к другой женщине, будучи женатым, пусть поднимут руку.