цесс путешествия с окружающими и с собой. Если тебе хочется что-то сделать, то не нужно ни у кого спрашивать разрешения».
В одиночных трипах я видела одни лишь плюсы и с недоумением слушала людей, которые твердили, что с кем-то путешествовать гораздо интереснее.
Я не отрекалась от своей убежденности относительно плюсов одиночного пути. Но вместе с тем осознавала разницу и пыталась найти плюсы и от совместного путешествия с другими людьми. Если первый вариант был направлен на максимально свободные отношения с окружающим миром, то дорога рука об руку с другим человеком по заранее заданному маршруту предполагала большую работу над собой.
– Наташа, темнеет, давай остановимся на природе.
– Нам всего несколько километров осталось до Коршунова. Даже если мы не будем ни к кому заходить в гости, то возле деревни спать безопаснее. Сколько ночей до этого шли, тут осталось всего час или два от силы.
– Тут другое дно. Смотри, как низко вода и какие валуны под днищем!
Вместе с отталкиванием наших весел от водной пучины мы отталкивали друг друга. Напряжение нарастало. Не готовые к уступкам и выставляя вперед свое «я», мы твердо были уверены в своей личной правоте. И поссорились, но держали лодку на плаву до самой темноты.
В одиночном пути такие моменты невозможны по причине отсутствия другой стороны, здесь становящейся для тебя красной тряпкой, которой ты то присваиваешь детские страхи, то придаешь ей лицо самого строгого критика в твоей жизни. Ты сопротивляешься, злишься и требуешь освобождения.
«Блин, ну как же классно одной путешествовать!» – говорила я себе в те моменты, сама не замечая, что этой фразой не даю себе развития и возможности посмотреть на себя со стороны, превращаясь в капризного ребенка, который не способен на конструктивный диалог и ищет лишь волшебную таблетку.
Как часто бывает, жизнь сама все расставляет по местам. И в тот момент, когда сумерки перешли в лунную ночь, мы увидели свет огней на берегу реки. Лай собак подтвердил, что мы подошли к ключевой точке нашего пути. Это было село Коршуново.
Чем ближе наша казанка подплывала к населенному пункту, тем яростнее встречал нас лай собак. По количеству их голосов мы строили предположения о населении этой деревни. Из-за отсутствия дополнительного освещения мы лишь строили догадки о масштабах деревни, но количество моторных лодок на берегу давало косвенное представление о том, что село живет весьма хорошо.
КАК ЧАСТО БЫВАЕТ, ЖИЗНЬ САМА ВСЕ РАССТАВЛЯЕТ ПО МЕСТАМ.
– Ну что. Время вроде не позднее… Может, попробуем найти знакомых нашего капитана? Если в этом доме, конечно, свет горит. И скажем, что у нас палатка есть, просто поздороваемся.
Мы оставили лодку по соседству с другими ее сородичами и отправились на поиски нужного дома.
– Так, вот этот по счету четвертый.
– А он точно сказал четвертый? Не пятый?
– Вроде четвертый. В пятом света нет, а в четвертом горит что-то.
– Ну, давай попробуем.
Я постучала в дверь. Чувство неудобства перед совершенно незнакомыми людьми уже заранее мной овладело. Еще не было слишком поздно, но кромешная уличная тьма будто подсказывала, что гостевое время уже вышло. Тем более для незнакомцев.
– Может, пойдем? Как-то неудобно.
– Тсс. Кто-то идет.
Мы замерли и сквозь лай собак прислушивались к звукам дома и его домочадцев.
– Кто там? – Из-за двери послышался голос женщины.
«Ну все. Теперь точно стыдно. Не дай бог, если разбудили ее! Надо было утром стучать!»
– Извините, пожалуйста, что так поздно. Нас зовут Наташа и Леша. Путешествуем на лодке по реке Лене. Вот утром встретили Виктора и Ларису на танкере. Они про вас рассказали…
– Кирилл! Тут к нам гости! – прокричала женщина в сторону дома, открывая дверь и перебивая мой рассказ. – Да что там стоите как не свои? Заходите в дом. Только вчера Витя у нас был!
Мы неторопливо зашли, и я добавила:
– Мы только что причалили. У нас палатка, все есть. Мы с вами просто поздороваться зашли…
Но меня никто не слушал.
– Да будьте как свои, проходите в дом, что в темноте-то стоять. Кирилл, Ваня! Ну где вы там? Ставьте чайник. Путешественники приехали.
Своим появлением мы нарушили покой этого дома. Я всячески старалась не думать о городском представлении о незнакомых гостях посреди ночи. Но это было сложно.
«Они нас даже не знают, но с порога так относятся. Как это удивительно!»
Мы с первых слов будто были давними знакомыми этой семьи. Они приняли нас так по-домашнему.
– Садитесь за стол. Как дома будьте, че вы, – сказал Иван, улыбаясь и протягивая руку для приветственного рукопожатия.
В кухне было тепло, и я старалась раствориться в добродушии этой семьи.
– Мы завтра пойдем рыбачить, да ружье надо проверить. Вы с нами? А днем еще днюха будет в селе у приятеля, заочно вас приглашаем. А вообще оставайтесь сколько хотите! Дом гостевой хоть и строится еще, но жить можно. Куда вам спешить?
Создавалось приятное ощущение, будто мы здесь свои, и я даже немного позавидовала своей фантазии. Мол, я, местная жительница Коршунова, а это Леша, мой жених (допустим), и мы зашли по старой доброй традиции к нашим соседям, чтобы обсудить насущные деревенские проблемы.
Запись в дневнике в ночь с 22 на 23 августа. Село Коршуново.
«Нас так гостеприимно встретила Мария и ее сыновья! Они нас приняли и выделили целый дом! Будем спать с Лешей в их зимнем гостевом доме на окраине села. Я пишу, подсвечивая себе фонариком от телефона. Леша включил песню, под которую делал свои сакральные дела на корме лодки. All about us. Эх… Люди здесь невероятные. Попросили нас остаться! Завтра в селе какой-то праздник, и сказали, что баньку затопят. А главное – я смогу завтра позвонить маме с таксофона с 9 до 12, когда свет дадут, а то потом до Витима (это где-то 240 км) вообще не будет никакой связи…»
Дальше в записях блокнота шло детальное перечисление еды, которая у нас была раскидана по пакетам, и то, чем мы ужинали в деревне. Видимо, о чем душа наиболее остро болела, о том я и писала.
«Сегодня наелись! Салат, хлеб с икрой (эта фраза подчеркнута внизу ручкой), арбуз! Чай пили, печеньки ели. Ура. Теперь я смогу нормально поспать».
Село Коршуново, как и множество других населенных пунктов на реке Лене, было основано в XVIII веке, а именно в 1723 году. Название оно получило в честь Степана Коршунова – пашенного крестьянина, скорее всего, выходца из Центральной России. Село, являясь фактически ровесником Санкт-Петербурга, представляло собой в утреннюю и солнечную пору очень приятное зрелище.
Улицы села идут параллельно течению реки. Всего здесь три основные улицы: Ленская, на которой мы ночевали в гостевом доме, Советская, находящаяся в середине села, и Лесная, которая была расположена у края лесного массива. Оставив все вещи в гостевом доме, мы налегке отправились к нашим новым знакомым, с которыми познакомились вчера.
– Доброе утро, путешественники. Выспались?
На крыльце дома нас встретил Кирилл, а на улице уже грелся чайник для утреннего кофе.
МЫ, ГОРОДСКИЕ ЖИТЕЛИ, ЗАЧАСТУЮ ОТСТРАНЯЕМСЯ ОТ ПРИРОДЫ, КОТОРАЯ ЯВЛЯЕТСЯ ЧАСТЬЮ НАС. МЫ САМИ КУЕМ СЕБЕ ЦЕПИ И ЗАМУРОВЫВАЕМ СЕБЯ В БЕТОННЫЕ КРЕПОСТИ. НА ЛОНЕ ПРИРОДЫ НАМ, ОКРУЖЕННЫМ СВОБОДНЫМИ ЛЮДЬМИ, ПОРОЙ СТАНОВИТСЯ ДИСКОМФОРТНО, ВЕДЬ МЫ ПРИВЫКЛИ ДЕРЖАТЬ ВНУТРЕННЮЮ СВОБОДУ ВЗАПЕРТИ НА ПРОТЯЖЕНИИ ДОЛГОГО ВРЕМЕНИ.
– Выспались! А свет дали?
– Дали, но лучше сейчас звоните, а то бывает, что выключают до 12 часов.
Электричество в селе включили на три часа, и мы успели дозвониться до родных, которые находились от нас в четырех тысячах километрах по прямой через бесчисленные дебри тайги, десятки горных рек и уральских перевалов.
– Мамуль, следующий населенный пункт со связью будет больше чем через двести километров. Так что не волнуйся. Течение тут спокойное, люди прекрасные, с Лешей сдружились, поэтому не переживай.
– Хорошо, Натуль. Но ты звони, как будет связь. Леше привет.
Услышав голос мамы, полный оптимизма и любви, я сразу же почувствовала себя лучше, будто сделала зарядку или пробежала марафон. И только после этого столь важного дела мы принялись за завтрак и стали собираться с нашими новыми знакомыми на рыбалку.
Нас было четверо. Мы с Лешей и двое взрослых мужчин – кровных братьев, рожденных в Коршунове и проживавших здесь бо́льшую часть своей жизни. Мужчины заправили моторку, и мы отправились на скорости против течения реки проверять сети на наличие рыбы.
Мы, городские жители, зачастую отстраняемся от природы, которая является частью нас. Мы сами куем себе цепи и замуровываем себя в бетонные крепости. На лоне природы нам, окруженным свободными людьми, порой становится дискомфортно, ведь мы привыкли держать внутреннюю свободу взаперти на протяжении долгого времени.
Мы сплавлялись уже неделю, и за это время Леша открывался передо мной все с новой стороны. Еще на окраине Череповца я увидела городского парнишку, который жаждет приключений. Этот образ так засел в моей голове, что разглядеть глубину его души мне до определенных пор не хватало духу.
Диалоги Алексея с деревенскими жителями были построены на расспросы об истории местности. Он пытался понять отношение сельчан к государственной и муниципальной властям. Но самое интересное, на что я обратила внимание только сейчас и что ускользало от меня раньше, – интерес к современной жизни деревни с точки зрения общественного образования.
Леша по образованию был учителем математики, и в каждой жилой деревне или поселке он интересовался бытом местных учителей. Сначала я скептически относилась к его вопросам, затем присмотрелась более пристально и поверила в его искренний интерес лишь по возвращении из путешествия. Даже спустя годы Леша не забывал про возможность жить в этой отдаленной глубинке на берегу дикой реки, где топить печь в деревянной избе необходимо не для романтики, а для выживания.