Они выглядели доброжелательно и были очень вежливы. Я спустила с плеч рюкзак. Порой стоит довериться логичному стечению обстоятельств.
– Садись-садись, – сказал водитель, видя мое замешательство. – Как там, Сань, говорят, лучше синица в руках, чем журавль в небе?
– Ну ничего, будет повод вернуться, – добавил второй, выйдя из машины и по-джентльменски открывая мне дверь на заднее сиденье.
Я закинула рюкзак и села в машину. Александр захлопнул дверь и, прислушиваясь к каким-то звукам, настороженно смотрел в сторону Магадана.
– Че там, Сань?
– Сейчас… Секунду. Фуры едут.
К нам со стороны Магадана приближались два большегруза. Видимо, заметив машину ДПС, они заранее включили поворотники, обозначающие свое намерение ехать по Теньке.
– Да ладно! – удивленно воскликнул Саша, схватил жезл и быстро перебежал дорогу.
Один большегруз уже оперативно свернул на желанную дорогу, второй Александр успел остановить.
– Наташ, ты реально удачливая. Садись, я договорился с ними. Довезут тебя аж до Омчака.
Я попрощалась с одними спасателями и встретилась с другими, одними из самых лучших водителей в моей жизни, которые совсем скоро станут для меня настоящими спасателями.
Тенька. Долины смерти
Нам это сложно понять. Мы не знаем всей правды, не можем видеть масштабов репрессий, ни их результатов, наконец. И потом – вдруг через пятьдесят лет все эти тьмы замученных людей окажутся необходимой платой за что-то, о чем мы не догадываемся?
– Но как же? Человек – разве не самое ценное? Нет ничего, за что можно платить людьми!
– Натах, ты в этих лосинах умрешь, отвечаю, – сказал Серега во время ужина у костра.
Мы сделали остановку на ночь в 40 километрах от федеральной трассы. Вокруг не было ни души. Саня и Серега, мои новые приятели, развели огромный костер, пожарили на нем мясо, и теперь мы сидели вокруг костра и с наслаждением грелись, окруженные снежным ночным покровом.
– У меня есть штаны, правда, – уверенно сказала я, наслаждаясь горячей едой.
– Ну-ка, покажи, – уже серьезно произнес Саня.
Я отправилась в кабину на поиски своих штанов. Достав их из рюкзака, я аккуратно сложила штанины коленка к коленке, чтобы при нащупывании никто не понял, что в них имеются огромные дыры. Через минуту я вернулась к ребятам и протянула им сложенные надвое походные штаны.
– Ты на сто процентов уверена, что не полетишь из Магадана в Петербург? Последний раз спрашиваем.
За все 40 километров, которые мы шли до этой стоянки, ребята буквально умоляли меня не ехать автостопом дальше. Они хотели купить мне билет на первый же рейс в мой родной город. «И все равно, сколько стоит билет», – говорили они раз за разом.
Я была растрогана их заботой, но знала, что должна закончить свой путь самостоятельно. В то же время я понимала, что, будь у меня на карте денежные средства, я бы после Теньки воспользовалась бы ими для приобретения авиабилета.
– Да, я все решила.
Саня, взяв в руки мои штаны, сразу бросил их в костер. Я в шоке наблюдала, как за секунду они вспыхнули и теперь догорают вместе с другими ветками и поленьями.
– Это были единственные мои штаны… – ошарашенно произнесла я.
– Это были не штаны, а тряпочка. Тоненькая тряпочка. Алло, ты на Колыме! Очнись, Натаха! Завтра мы тебе купим нормальные ватные штаны. Я не позволю тебе умереть на трассе. Знаешь, в какую погоду ты едешь? На днях будет –15 в районе Сусумана.
– Но я там только пару дней назад была…
– Тут осень может длиться пару дней. Все, Наташ, считай, что все времена года застала. Добро пожаловать в зиму.
Ребята подошли ко мне и крепко и по-дружески меня обняли.
– Ладно, не кипишуй, все будет хорошо!
Следующий день мы провели в дороге, собирая красивейшие перевалы, которых я не встречала на колымской трассе. Кое-где нас еще встречала золотая осень, но через некоторое время мы уже поднимались к сугробам на высокие перевалы.
– Красиво, да, Натах?
– Очень, – говорила я, держа фотоаппарат всегда наготове.
– Красиво и страшно. Долины смерти. Где-то тут располагалась «Серпантинка», одно из самых жутких мест, где расстреливали людей без суда и следствия. Говорят, что в таких долинах покоятся тысячи, да нет, десятки тысяч порой совсем невинных людей.
Строительство Тенькинской трассы начиналось в 1930-х годах. Вели дорогу в сторону того самого рудника Бутугычах, считавшегося одним из самых жутких мест не только всей Колымы, но и всего СССР.
Белое Безмолвие – так бы прозвал эту местность Джек Лондон, любящий сопоставлять величие природное и человеческое. «У природы много способов убедить человека в его смертности: непрерывное чередование приливов и отливов, ярость бури, ужасы землетрясения, громовые раскаты небесной артиллерии. Но сильнее всего, всего сокрушительнее – Белое Безмолвие в его бесстрастности».
Я задержала взгляд на всех долинах, доступных моему взору, и заставила себя оторваться от погружения в то состояние, в котором находилась буквально вчера. Мы перешли на сочинение стихов, обсуждали самые немыслимые жизненные планы и смеялись от каждой мелочи, будь то влетевшая в лобовое стекло мошка или же в смешной интонации рассказанный тупой анекдот, доносящийся из соседней машины по рации.
За сутки, проведенные вместе, мы очень сильно сдружились. Мы ехали на двух машинах, но всегда были втроем. Я, Саня и Серега. Мы делали остановки каждый час, иногда я меняла машины, иногда мы включали музыку и стояли посреди трассы, танцуя на дороге. Даже прокол и замена колеса были в радость. Ребята отпускали шуточки, пели песни и каждую неудачу превращали в победу. Во время этих пауз они снова и снова предлагали мне решиться на обратную дорогу, но каждый раз я отказывалась.
Все наше недолгое приключение я воспринимала как особенное путешествие. Было то приятное ощущение, что наша троица знакома с самого детства и мы таким образом просто решили провести свои выходные.
– Мы доедем до Омчака, там произведем разгрузку и завтра уже будем в Магадане, ну? – спрашивал меня Саня и подмигивал.
Каждый раз мне хотелось ответить «да, давайте», но только ради того, чтобы больше времени провести с ними вместе. Если бы они сказали, что загрузка ждет в Петербурге, я бы, не раздумывая, проехала с ними еще месяц прямо до дома. Но лететь за чужой счет – на это я была не готова.
– Тормози-и-и-и-и. – Саня радостно крикнул в рацию, и две фуры одновременно остановились на проталине возле небольшого магазина в поселке городского типа Усть-Омчуг.
Мы вошли в магазин, и ребята мигом начали выбирать мне штаны. Женских вариантов не было, были лишь мужские на рост от 180 см.
– А есть у вас что-то детское?
Наудачу я со своим ростом в 163 сантиметра влезла в детские ватные штаны камуфляжной расцветки. Ребята были счастливее меня, но и я испытывала огромную благодарность, и впервые за долгое время мои ноги почувствовали тепло на морозном воздухе.
Солнце ушло за пасмурные снежные облака. Было пять часов вечера, на улице было пасмурно, шел мокрый снег. Мы посетили конечную точку нашего общего маршрута – практически заброшенный поселок Омчак, и теперь наши пути должны были разойтись. За эти дни мы не встретили ни одной встречной, ни попутной машины. Передо мной стоял выбор – оставаться в одиночестве на трассе или же отправляться обратно с ребятами в Магадан.
– Натах, ну все. Никто не поедет до федералки отсюда. Пустынно тут, да и темно скоро будет. Погнали с нами обратно, сам Бог тебя ведет к самолету, у-у-у-у. – Саня изобразил ладошкой самолет, который поднимается в небо и летит в мой родной дом.
«Ах, как было бы все просто».
– Нет, я попробую поймать. А вы езжайте.
– Пф, еще чего вздумала. Ну уж нет. Мы будем тут стоять и ждать с тобой.
– Извини, Ната, но одну тебя здесь уж точно не оставим.
Они серьезно смотрели на меня, а я на них. Мы сидели в одной фуре втроем, пили чай из термоса и ели семечки. В конечном счете мы договорились на компромисс. Я должна была простоять на трассе ровно двадцать минут. Если за это время не будет никакой машины, то я возвращаюсь с ребятами в Магадан.
– Десять минут прошло! – кричали из фур водители, попивая горячий чай в кабине и дразня меня.
– Шестнадцать минут прошло, – показывая язык, продолжали они.
– Натахааа, скоро в Магадан поедем. – Тут уже я показывала им язык, когда оставалось всего две минуты.
Понимая, что здесь просто может не быть дорожного движения, внутренне я уже радовалась тому, что продолжу хоть и обратный путь, но с ребятами.
В последнюю минуту из-за поворота вдруг выскочила легковая машина. Мы с ребятами переглянулись. В этих взглядах впервые проскользнуло понимание, что если машина остановится, то нам и вправду придется прощаться. Я опустила руку, но легковушка все равно плавно затормозила рядом со мной. В машине находились двое мужчин, которые ехали в поселок Мяунджа, до которого было порядка 200 километров.
– А этот поселок на колымской центральной трассе?
– Да-да, мы выйдем на трассу, немного по ней проедем, а затем свернем направо с трассы. Тебя сможем где-то на трассе оставить.
– Поняла, спасибо. Я с вами поеду, только сейчас быстро попрощаюсь с друзьями.
Саня и Серега уже стояли на улице, наскоро накинув на себя куртки и переминаясь с ноги на ногу от холода в летних домашних шлепанцах. В руках у них был пакет с едой и термос.
– Это тебе, держи-держи, горячим чаем согреешься, да и когда еще нормально поешь? – протягивал мне в руки съестное добряк Саня.
– Мы скучать будем, Натах.
– А я по вам, очень-очень!
Мы крепко обнялись, и я побежала, не оборачиваясь, к новой машине. Лишь на трассе я поняла, что мы настолько растворились в общении в настоящем моменте, что не поделились ни телефонами, ни контактами в социальных сетях.