Оставалось лишь одно. Для спокойного возвращения в Петербург мне нужны были якоря. Те ключевые точки, за которые я могла с наслаждением цепляться, проживая пасмурную погоду посреди бетонных стен. Театр и танцы были моими личными якорями. Я хотела быть на сцене, и это подкрепляло мое желание к возвращению домой. Но теперь я горела новыми желаниями, которые могли стать новыми якорями – документалистика и новая работа, связанная с историей моей страны. Я хотела пустить туда свои корни, и я уже знала, что сделаю это.
На Якутск
Запись в дневнике
«17 сентября. 14:45. Поселок Усть-Хакчан. Трасса «Колыма».
Колыма. Какая же ты?
Суровая, но добрая. Щедрая, но многое забирает. Дарит любовь и убивает.
Здесь нет легенд, но она сама по себе одна большая легенда. С советских пор сюда отовсюду стекаются люди. Алмазы, полезные ископаемые, все здесь как на ладони – бери и копай. Да вот платить придется жизнью и здоровьем. С этим противоречием постоянно сталкивается человечество».
До переправы я прошла благополучно, как и планировала – за двое суток пути. Сначала мне попались двое вежливых и умных молодых ребят из Магадана на фуре, затем я вновь посетила вахту, где встретилась со всеми вахтовиками и Танюшей, помылась, выспалась и отчиталась, что со мной все в полном порядке.
После переправы я вновь вернулась в осенний лес, где температура воздуха была в районе 5 градусов тепла. Это произошло так быстро, что меня будто телепортировали из далекого прошлого. Колыма для меня теперь казалась действительно оторванной от Большой земли, и этому способствовала не только география.
На одном из поворотов, когда я медленно шла по солнечной дороге, навстречу выехали велосипедисты. Это были путешественники из Испании, которые праздновали медовый месяц. Они остановились рядом со мной, и от их счастливых улыбок стало еще солнечнее и теплее. Кусочек Испании уже проник на Колыму, по крайней мере на тот небольшой клочок земли, где мы стояли на тот момент.
– Мы поженились и решили отправиться в кругосветное путешествие на велосипедах, – говорил мужчина с акцентом на русском языке. – Мы выехали из Испании, доехали до Монголии, затем по России. Сейчас планируем добраться до Магадана, а потом думаем попасть на Аляску и в США.
«А я еще переживала, что не попаду на переправу! Да эти люди просто герои!»
Мы говорили о бытовых походных вещах и медведях, и в процессе общения я наблюдала за их счастливыми улыбками. Медовый месяц испанцев длился уже больше восьми месяцев, за это время они прожили все спектры эмоций, были друг с другом круглосуточно. Если в таких обстоятельствах они продолжают так же с любовью смотреть друг на друга и так счастливо улыбаться, значит, эта семья стала еще крепче.
Пока я болтала с семейной парой, рядом притормозил «УАЗ», который направлялся прямо в Якутск. Хоть наш разговор и не был долгим, от ребят с угольного разреза я впоследствии узнала, что испанцев видели у Магадана уже снежной зимой в декабре. Они ехали такие же счастливые, везя с собой щенка, которого приютили на колымской трассе.
«УАЗ» был заполнен старателями. Они покинули артель после вахты в 200 км от переправы и теперь направлялись в столицу Республики Саха в аэропорт, чтобы улететь оттуда в свои родные города, разбросанные по всей стране. В «буханке» было лишь одно свободное место, на которое я и села. Нам предстояло вместе ехать до Якутска еще 16 часов: вечер, ночь и утро следующих суток.
– В сталинские времена сюда насильно отправляли, а теперь мы сюда по своей воле мчим, – сказал один из ребят и ухмыльнулся.
– Сталин бы тебе столько денег не заплатил, – ответил второй, и все дружно рассмеялись.
В машине сидели мужчины разных возрастов, вероисповеданий, национальностей. Здесь были жители Воронежа, Тюмени, кавказских республик. Все они ехали домой спустя несколько месяцев, проведенных на золотых приисках, где у них не было ни одного выходного дня.
С одной стороны от меня сидел молодой парень из центральной части России – Руслан. Ему было 19 лет, одет он был в простую городскую одежду. По другую сторону сидел крупный мужчина средних лет – Константин. На нем была рабочая форма, а в руке он держал бутылку водки.
Они все были разные, очень уставшие, но все как один были доброжелательно настроены ко мне и друг к другу.
– Будешь?
Костя протянул в мою сторону стакан. Я отказалась, и он передал его Сане, который сидел позади нас.
– У нас там был сухой закон, все не пили месяцами. Поэтому прости и прими. Но тут все добряки, не переживай, – сказал мне Руслан. – Хочешь музыку послушать?
Он протянул мне наушник, и мы на несколько часов погрузились в звуки альтернативной музыки, пока по сторонам мелькали лиственницы. За то время, что я была за переправой, по ту сторону реки Алдан лиственницы потеряли свой ярко-желтый окрас, приобретая все более тусклый свет и под силой ветра опуская к земле свои иголки.
К ночи Саня и Костя уже дошли до той стадии опьянения, когда они с серьезным видом начали предсказывать мое будущее.
– Подай руку. Ага, чувствую, – сказал Костя, сжимая мою ладонь и закрывая глаза, направленные в потолок «УАЗа».
– Он из потомков белых шаманов, – шептал на ухо сзади Саша.
Выглядело это все поистине театрально, и мы с Русланом поджали губы, стараясь не рассмеяться. Мне было спокойно от понимания, что сейчас рядом со мной сидит Руслан, который понимает мои странные ощущения и своим смехом пытается сгладить неловкость ситуации.
– Смотри на меня. – Костя опустил глаза, повернулся ко мне и стал смотреть прямо в глубину моего сознания через зрачки. – Вижу!
Все замолчали и прислушались.
– Через пять лет я вижу тебя бизнесвумен. У тебя будет свое издательство на тему путешествий по России. Ты будешь отправлять людей в разные регионы страны. А сама будешь сидеть дома за компьютером с семьей.
Меня не особо обрадовала такая перспектива, ведь я тогда желала лишь одного – путешествовать по глубинкам России. Любезно поблагодарив Костю, мы с Русланом продолжили слушать музыку, а Саша с Костей через некоторое время уснули на полу «уазика».
Утром я попрощалась со всеми в Нижнем Бестяхе. «УАЗ» шел на переправу в Якутск, а мне предстояло пробовать новую, нехоженую ранее трассу с таким душевным для меня названием – «Лена». Она идет от Нижнего Бестяха до поселка Невер в Амурской области, ее расстояние – около 1100 километров. Тогда я не знала, что эта трасса считается одной из самых опасных в России и по своей проходимости может конкурировать с уже пройденной трассой «Вилюй» из Мирного в Якутск.
– Это тебе на прощание, – меня обнял друг Руслана и положил что-то небольшое в карман куртки. – Потом посмотришь.
Потеряв их из виду, я сразу вынула из кармана что-то крепкое – это был маленький золотой самородок.
Трасса «Лена»
– У меня сейчас дежавю?
Рядом с паромом в Нижнем Бестяхе притормозил местный парень.
– Я тебя где-то неделю назад или больше тут видел. Помнишь, еще предложил подвезти на выезд? Один в один было, в том же самом месте. Теперь куда тебя подбросить, на другой выезд?
Эта повторная встреча была словно точкой в географии моего путешествия. Я официально его завершала, и это подтверждалось вот такими повторными встречами, теми же местами и даже погодными условиями.
Обратная дорога сама вела меня в сторону дома. По ухабам, кочкам, но с прекрасными людьми я быстро покидала Север. В Томмоте я ночевала на посту ДПС, а утром сотрудники дорожной службы сопровождали меня до выезда из населенного пункта, подарив на прощание шоколадку «Аленка». У меня в руках всегда был теплый термос, подаренный магаданскими ребятами Саней и Серегой, куда я заливала горячую воду при каждом удобном случае.
В Алдане водители отвезли меня на карьеры и показали, как работают кочегарки, а затем, желая удостовериться в моей безопасности, посадили в такси и отправили в сторону Большого Нимныра. Таксист сделал остановку на полпути нашего маршрута, зашел в магазин и вышел оттуда с пакетом, который затем вручил мне:
– Ребята попросили, чтобы я тебе купил еду в дорогу, держи, это тебе.
В Алданском районе я случайно оказалась и у бывшего лагеря «Васильевка», где заключенные в советское время добывали стронций. Вселенная, будто услышав мое желание еще на Колыме погрузиться глубже в страшные страницы истории, преподнесла такой «подарок». Несколько часов в отсутствие машин я бродила среди заброшенных бараков, заваленных шахт и административных зданий.
– Только ты это, на радиацию потом сдай анализы, – осторожно проговорил водитель, подобрав меня возле трассы у лагеря «Васильевка». – Тут вообще табличка даже стоит, мол, радиация.
Потом в моей дорожной жизни были два водителя в одной фуре с одним именем – Павел. Их судьба складывалась, как сценарий российской комедии. Сначала водителем фуры был один Павел, он ехал из Тольятти в Якутск. В Якутии его поймали пьяного, лишили водительского удостоверения и отправили, как он сам выразился, «в тюрьму» на двое суток.
– Вышел из этой тюряги, а водить нельзя больше. А груз везти надо же! Это было в Нерюнгри. Ходил по улицам и спрашивал, у кого есть нужная категория прав и кто готов поехать сейчас в рейс в Якутск, затем в Благовещенск, – рассказывал Павел, попивая пиво на пассажирском месте.
– Ну, я и нашелся сразу же.
– Ага, в этот же день нашел, ну и рванули в рейс.
– Я вообще, Нат, в кайфе полном! Моя мечта сбылась, страну хоть увижу!
Павлы будто были созданы для этой встречи, но, возможно, не для такой осторожной работы. Они внешне были похожи друг на друга, и со стороны можно было подумать, что это отец и сын. Оба мужчины кайфовали от дороги.
Радуясь каждому километру и, видимо, везя не столь важный груз, они ехали не сильно быстрее 30 километров. Трасса была очень сложной, но за каждый час нас обгоняли все попутные груженые фуры. Внутри кабины сильно пахло спиртным и потом. Несколько раз я пробовала своеобразные попытки бегства, но мужчин