Луи IX Французский гордился своей беспристрастностью, а современники считали его идеалом христианского короля — недаром всего через 27 лет после смерти он был причислен к лику святых папой Бонифацием VIII. Но, будучи самым праведным из королей, он все-таки оставался королем, и попытки баронов ограничить власть монарха показались ему как минимум неприемлемыми. Кроме того, и папа Урбан IV — высший духовный авторитет для всей Европы — настоятельно подталкивал его именно к такому решению.
Амьенская миза оказалась настолько явно составленной в пользу одной из сторон, что проигравшие отказались признавать решение французского короля. Первыми против него восстали лондонцы. Возглавляемые Хью Ле Деспенсером, баронским юстициарием Англии, они разгромили лондонский пригород Айзелуорт и сожгли там манор Ричарда графа Корнуоллского.
Симон де Монфор, в нарушение принесенных им клятв, также заявил, что не собирается повиноваться вердикту Луи IX. Он утверждал, что клятвопреступление, заключающееся в отказе от выполнения Оксфордских провизий — ничуть не меньшее злодеяние, чем притворное согласие подчиниться Амьенской мизе. Граф Лестерский готовился к серьезной войне. Сам он собирался оказать роялистам яростное сопротивление в южных графствах, а своих сыновей Симона и Анри отправил возглавить восстание в центральных областях и на западе страны.
На границе с Уэльсом полыхнула местная усобица — между собой перегрызлись лорды марки. Джон Гиффард разорвал заключенное с принцем Эдуардом соглашение и вернул ему земельную хартию, полученную за обещание верности. После этого он отправился разорять земли Роджера де Мортимера. Анри де Монфор не замедлил присоединиться к атаке на Мортимера. Подкинул дров в разгоравшийся пожар и Ливелин ап Грифит, с которым Симон де Монфор незадолго до этого заключил союз. Граф Лестерский надеялся на то, что князь Уэльса отвлечет внимание лордов марки и король в значительной степени потеряет их поддержку. Правда, действенной помощи от Ливелина Монфор не дождался: хитрый валлиец по возможности держался в стороне от сражавшихся между собой англичан, но не упускал удобного случая расширить свои владения, пользуясь всеобщей неразберихой.
Эдуард и его дядя Ричард Корнуоллский поспешили с войском в Уэльскую марку, чтобы утихомирить взбаламученное приграничье. Ричард, как всегда, попытался действовать уговорами, но это ожидаемо не привело ни к чему хорошему. Эдуард взялся за дело решительно. Он захватил замки Хэй и Брекон, принадлежавшие юному Хамфри де Боэну, непокорному сыну графа Херефордского, который присоединился к отступнику Гиффарду. Принц передал эти крепости Роджеру де Мортимеру в качестве компенсации за понесенные убытки.
Затем Эдуард двинулся на помощь осажденному Глостерскому замку. В феврале 1264 года отряды Анри де Монфора взяли под контроль город Глостер, который до этого удерживали королевские слуги. Сторонники баронской оппозиции проникли за городские стены обманом: два рыцаря — Джон Гиффард и Джон Балан — под видом валлийских торговцев шерстью подошли к западным воротам и попросили разрешения войти. Пробравшись в город, они уговорили стражников открыть главные ворота своим товарищам. Однако замок им взять так и не удалось, поскольку его гарнизон поднял тревогу и встретил мятежников во всеоружии.
Эдуард подошел к Глостеру в начале марта. Мост через Северн был разрушен, и принц переправил свои войска на восточный берег с помощью судна, захваченного у аббата Глостерского. Пробившись через западные ворота, выходившие прямо на реку, он прорвался в замок, под стенами которого кипела жаркая битва. Эдуард приказал обстреливать город из осадных орудий, находившихся в замке. Это привело в замешательство баронское войско, и его предводители начали склоняться к тому, чтобы снять осаду.
Принц имел все шансы одержать блестящую победу, но совсем некстати для него у города появился с подкреплениями Роберт де Феррерс граф Дербийский. Этот преданный сторонник Симона де Монфора испытывал сильную личную неприязнь к Эдуарду еще с тех времен, когда был несовершеннолетним под опекой принца. Его прибытие резко изменило баланс сил. Эдуарду пришлось вторично просить о помощи Уолтера де Кантилупа, епископа Вустерского. При посредстве достойного прелата было заключено перемирие между принцем и Анри де Монфором. По его условиям обе армии должны были покинуть Глостер, который оставался, впрочем, в руках короля. Такое решение привело в ярость Роберта де Феррерса, рассчитывавшего поквитаться с недругом.
Войско баронской оппозиции покинуло город, а вот Эдуард задержался. Он наложил тяжелые штрафы на городских служащих, не сумевших отстоять Глостер, а констебль замка Роджер де Клиффорд приказал повесить изменников-привратников. Принц внимательно изучил городские и замковые укрепления, после чего приказал констеблю отремонтировать стены и осадные машины, а также снести городские строения в окрестностях замка с тем, чтобы увеличить открытую зону обстрела для лучников и арбалетчиков гарнизона. Затем он выступил на соединение с войсками отца.
Пока Эдуард пытался умиротворить Уэльскую марку, Генри III также не терял времени. 6 марта 1264 года он созвал феодальное ополчение под предлогом борьбы с набегами валлийцев: «Ливелин сын Грифита и его приспешники являются нашими врагами, они уже нанесли тяжкий ущерб народу нашему, земле и замкам нашим, а также Эдуарду, первородному сыну нашему, а прочих верных наших захватили, повергли и разорили»[30]. Список тех, кто вызывался на сбор «конно, людно и оружно», включал в себя Роджера де Куинси графа Уинчестерского, Роджера Бигода графа Норфолкского, Уильяма Модита графа Уорикского, а также еще 115 лордов и рыцарей. Но в конце перечня стояла краткая приписка, которая заставляла сомневаться в правдивости заявленной цели кампании. Она гласила: «Тем, кто против короля, не отписано»[31]. Было бы сложно сказать яснее, что предназначение армии — участие в гражданской войне.
Местом сбора войска король не случайно выбрал Оксфорд. Во-первых, именно здесь были составлены ненавистные ему Оксфордские провизии. Во-вторых, он занимал удобное стратегическое положение. А в-третьих, перед вступлением в Оксфорд передовых королевских отрядов его покинули все нелояльные элементы, которые устремились в армию баронской оппозиции. Таким образом, Генри III мог не опасаться предательства внутри городских стен.
Первую скрипку среди нелояльных, как и во все другие времена, играли студенты университета — народ буйный, не обремененный жизненным опытом и не принуждаемый зарабатывать на существование ежедневным тяжким трудом. Как себя вел преподавательский и ученый состав университета, знаменитого уже тогда далеко за пределами Англии, неизвестно. Но скорее всего, ни они сами, ни их близкие не одобряли мятежа, ибо смуты и волнения никогда не шли на пользу науке.
Оксфорд был alma mater великого философа и естествоиспытателя Роджера Бэкона, современника описываемых событий. Правда, сам он покинул университет за семь лет до начала Второй баронской войны ради вступления в орден францисканцев. Но его семья, преданная королю, во время гражданских междоусобиц сильно пострадала за свои убеждения, оказавшись на грани полного разорения. Бэкон был убежденным противником любых войн. Он писал: «Как магнит притягивает железо, так и планета, силою которой огненный пар поднимается и поглощается небесной природой, притягивает комету{43}. И поскольку она двигалась к Марсу и там исчезла, то неизбежно она была порождена Марсом. Далее, поскольку природа Марса огненная, каковая природа должна усиливать холеру и, как следствие, побуждать людей к гневу, раздорам и войнам, то так и случилось, что эта комета стала знамением гнева, людских раздоров и войн, как учат нас мудрые астрономы. Но более истинно это подтвердил опыт всей Церкви, поскольку войны в Англии, Испании, Италии и других странах начались примерно в то время или уже шли к тому времени. О, какое большое преимущество могла бы получить Церковь Божия, если бы небесные знаки в то время были заранее разгаданы мудрыми, поняты прелатами и принцами и породили бы стремление к миру. И не было бы столь великой резни среди христиан, и не отправилось бы так много душ в преисподнюю»[32].
В начале апреля к королевской армии присоединился Эдуард со своими отрядами, и она выступила из Оксфорда на север. Перед королем везли развевающийся на ветру штандарт с вышитым на нем драконом. Глаза чудовища, сделанные из драгоценных камней, сверкали на солнце, а язык извивался вслед за колебаниями полотнища. Генри III придавал своему знамени то же значение, что французские короли — орифламме, и разворачивал его только во время серьезных кампаний.
Марш предстоял короткий — целью роялистской армии был Нортхемптон, расположенный от Оксфорда всего в 70 километрах. Там стояло войско баронской оппозиции, пополнившееся недавно оксфордскими студентами. Командовал им Симон де Монфор-младший, второй сын графа Лестерского.
Первый штурм, предпринятый роялистами 4 апреля, был отбит. Возможно, осажденным удалось бы удержать город, если бы не хитрость, изобретенная приором клюнийского монастыря Святого Андрея. Сад приорства вплотную подступал к городским стенам, а монахи, в большинстве своем французы, строго хранили верность королю. Они незаметно пробивали в стене брешь, пока на противоположном конце города часть королевских войск имитировала второй штурм, отвлекая внимание противника. Эта работа заняла у монахов весь день.
Следующим утром в пролом городской стены устремились отряды во главе с Эдуардом. То, что принц сражался в первых рядах, не только воодушевляло идущих следом воинов, но и оказалось спасительным для Симона де Монфора-младшего. Эдуард вовремя взял под свою защиту неприятельского командира, когда разгоряченные битвой соратники хотели его убить. Кроме Монфора в плен к роялистам попало около 80 лордов и рыцарей, в том числе такие важные персоны, как Питер де Монтфорт и Ральф Бассет Дрейтонский. Сопротивление было сломлено быстро, и город отдан на разграбление победителям.