К концу 1264 года стало казаться, что энергичный и властный Симон де Монфор все-таки сможет переломить ситуацию в свою пользу. Сильные штормы и неблагоприятные ветры так долго не давали флоту королевы Элеоноры отчалить, что наемники, уставшие от безделья и постоянных переносов срока отплытия, разбрелись кто куда.
Осенью граф Лестерский снарядил экспедицию в Уэльскую марку и к декабрю вроде бы сумел добиться подчинения местных лордов. Они составили и подписали 15 декабря Вустерские провизии, согласно условиям которых те, кто участвовал в битве при Луисе на стороне роялистов, соглашались отправиться в добровольное изгнание в Ирландию сроком на один год, оставив членов своих семей в Англии заложниками.
В январе 1265 года королем по требованию графа Лестерского был созван парламент, вошедший в историю под именем «парламента Симона де Монфора». Адепты «английской революции XIII века» заявляют, что именно он стал прообразом нынешнего законодательного органа Соединенного королевства. Действительно, впервые на сессию были приглашены рыцари и горожане, заседавшие вместе с представителями знати. Однако считать парламент Симона де Монфора первым ростком демократии вряд ли правильно. Граф Лестерский призвал в Вестминстер 120 епископов и аббатов, по два рыцаря от каждого графства, по два бюргера от каждого крупного города и по четыре — от каждого из Пяти Портов. Нетрудно заметить, что предпочтение отдавалось тем, кто активно поддерживал дело баронской оппозиции. При этом светская знать была представлена там весьма скромно — приглашений удостоились лишь 5 графов и 18 лордов. Это был не более чем съезд победившей партии, куда постарались не допустить представителей противной стороны. Монфор чувствовал, что его поддержка в стране не настолько сильна, как того хотелось бы баронской оппозиции, и с помощью «ручного» парламента постарался кардинально укрепить свое положение.
Парламент Симона де Монфора издал постановление об ограничении королевской власти. Генри III должен был оставаться под строгим надзором парламентских представителей до конца своей жизни, а Эдуард после вступления на престол — на срок, который предполагалось определить позднее. Парламент утвердил трех выборщиков — Симона де Монфора графа Лестерского, Гилберта де Клэра графа Глостерского и Стивена Берстеда епископа Чичестерского. Им предстояло назначить членов вновь учреждаемого Совета Девяти. Трое из этой девятки должны были неотлучно находиться при короле, и без их согласия Генри не мог сделать ни одного мало-мальски серьезного шага как в управлении страной, так и во внешней политике.
Должность юстициария Англии возвращалась Хью Ле Деспенсеру, а лорд-канцлером становился Томас де Кантилуп, архидиакон Ковентрийский и Личфилдский, племянник известного сторонника реформ епископа Вустерского.
Под сильнейшим давлением победителей Эдуард обязался отдать графу Лестерскому во владение графство Честер, все свои земли в Уэльсе, а также город Ньюкасл-андер-Лайм в Стаффордшире. Пять главных королевских замков, пожалованных королем принцу, на следующие пять лет также переходили к Симону де Монфору. В свою очередь граф Лестерский обещал Эдуарду компенсировать потери равноценными владениями, разбросанными по разным графствам Англии. Принц соглашался признать новую систему управления королевством. До полной реализации условий договора под контролем Симона де Монфора оставался в качестве залога богатейший город Бристоль.
Эдуард понимал, что противопоставить графу Лестерскому прямо сейчас ему нечего, и был вынужден, пусть и неохотно, выполнить свою часть сделки, которая значительно усилила власть Симона де Монфора над Уэльсом и маркой. Это, собственно, и было главной целью лидера оппозиции. Достигнув ее, он с легкостью забыл о взятых на себя обязательствах — переданная Эдуарду собственность оказалась далеко не равной по ценности утерянным им владениям. И даже после того, как обе стороны выполнили с той или иной степенью честности свою часть договоренностей, от надзора Эдуард не освободился. Он оставался под пристальным наблюдением приставленного к нему Анри де Монфора.
Умиротворение королевства, которого вроде бы добился после битвы при Луисе граф Лестерский, было скорее видимостью, чем реальностью. Лорды марки с очевидным пренебрежением отнеслись к заключенной с ним сделке, ни в какую Ирландию отбывать не собирались и складывать оружие не намеревались. Своим авторитарным поведением Симон де Монфор оттолкнул от себя и многих преданных последователей. Он управлял Англией жестоко и самовластно: гражданская война вовсе не утихла после Луиса, деревни и городки пылали, замки подвергались осаде, побережья страдали от грабительских рейдов пришельцев из-за Ла-Манша.
Молодые рыцари, сражавшиеся в рядах баронской оппозиции, все больше разочаровывались в своем вожде, который несправедливо разделил добычу, наградив в основном себя и своих сыновей — Симона-младшего и Анри. Именно они получили львиную долю земель, владений и замков, отнятых у сторонников королевской партии.
Не смог сохранить граф Лестерский и лояльности крупных магнатов, самым важным и влиятельным среди которых был Гилберт де Клэр граф Глостерский. Ему шел уже 22-й год, из горячего юнца он превратился в галантного, энергичного и рассудительного мужчину, хотя и отличался непомерной гордыней. К счастью, его несгибаемый характер уравновешивался весьма средними способностями. Тем не менее граф Глостерский достаточно возмужал, чтобы мыслить самостоятельно и не идти слепо за авторитетом Симона де Монфора. Он не одобрял привлечения к управлению Англией иностранных рыцарей, категорически не поддерживал заключение под стражу принца Эдуарда. Гилберт де Клэр, как и многие другие, прекрасно видел, что граф Лестерский со своими сыновьями стремился превратить власть лидера оппозиции в наследственное господство над Англией, а возможно, даже планировал в будущем претендовать на корону.
Кстати сказать, если к Симону де Монфору-старшему Гилберт де Клэр только начинал относиться с недоверием, то Анри и Симона-младшего он откровенно ненавидел. В феврале 1265 года пришлось даже отменить объявленный рыцарский турнир из-за опасений, что он кончится кровавой стычкой между графом Глостерским и сыновьями графа Лестерского.
Очередным свидетельством ненадежности Симона де Монфора как союзника стала жестокая ссора, вспыхнувшая между лидером оппозиции и его преданным последователем Робертом де Феррерсом графом Дербийским. В результате граф Дербийский без весомых доказательств вины был лишен земель и брошен в тюрьму. Его судьба стала предупреждением для других, и граф Глостерский урок усвоил.
Прошло совсем немного времени, и ближайший соратник Симона де Монфора превратился в злейшего врага. После того как принца Эдуарда лишили его владений, Гилберт де Клэр считался естественным лидером Уэльской марки, поскольку был не только феодальным лордом Гламоргана, но и опекуном Пемброкшира, который принадлежал беглому Гийому де Валансу. Граф Глостерский тайно поддерживал мятежных лордов и даже давал им порой приют в своих валлийских манорах. А затем сам сбежал в марку в компании Джона Гиффарда — второго видного сторонника баронской оппозиции.
В оправдание своего отъезда они заявили, что их приграничные владения нуждаются в защите, ибо терпят большой ущерб от рейдов Ливелина ап Грифита, который — не будем забывать — официально являлся союзником Симона де Монфора. Поскольку ни Гилберт де Клэр, ни Джон Гиффард не торопились возвращаться в Лондон, становилось ясно, что они отвернулись от Монфора и вступили в контакт с лордами марки, к тому времени в большинстве своем симпатизировавшими принцу Эдуарду.
В мае 1265 года Джон де Уоррен граф Саррейский и Гийом де Валанс с небольшим отрядом пехотинцев и арбалетчиков, набранных на континенте, высадились в Пемброкшире. Вустерские провизии были аннулированы. Симону де Монфору пришлось собирать войско и еще раз идти на запад, чтобы подавить мятеж. Он не желал терять из вида своих главных противников, поэтому с ним в поход отправились Генри III и Эдуард. В конце апреля они находились в Глостере, а оттуда переместились в Херефорд.
Гилберт де Клэр не спешил ввязываться в открытое противостояние со всесильным графом Лестерским, поэтому 12 мая лично отправился на встречу с ним. Он предложил уладить все разногласия миром, и Симон де Монфор согласился. Для достижения компромисса со столь могущественным магнатом граф Лестерский пошел на значительные уступки. В частности, по просьбе Гилберта де Клэра он смягчил режим заключения Эдуарда. Помимо этого, принцу были возвращены Стамфорд и некоторые другие владения.
Казалось, эта встреча восстановила былую гармонию в отношениях между графами Лестерским и Глостерским, но, как вскоре выяснилось, дружба была недолгой и продлилась всего пару недель. Напротив, примирение с Гилбертом де Клэром сыграло с Симоном де Монфором злую шутку, ослабив его бдительность. А друзья Эдуарда, среди которых были сэр Роджер де Мортимер Уигморский, Роджер де Клиффорд и Роджер де Лейборн, не дремали.
После херефордской встречи принцу было позволено выезжать верхом и охотиться, и 28 мая он отправился на очередную прогулку. Как обычно, за ним присматривал Анри де Монфор, но в составе отряда сопровождения ехал и Томас де Клэр, младший брат графа Глостерского, который должен был помочь пленнику бежать. Предчувствуя скорое освобождение, Эдуард находился в приподнятом настроении. Согласно наиболее распространенной версии бегства принца, молодые люди затеяли игру: каждый должен был опробовать всех лошадей в отряде, чтобы затем совместно определить, какая из них резвее. Это забавное развлечение имело вполне практическую цель — оно позволило Эдуарду найти лучшего коня для побега. Когда такой конь нашелся, принц не терял времени даром:
Вскричал он: «Лорды, вам желаю добрых дней я!
Скачите с вестью к моему отцу скорее —