Унизительные условия договора с заведомо слабейшим противником стали очередным результатом мятежа и правления Симона де Монфора, который основательно подорвал престиж и мощь английского королевства, а также поставил на грань уничтожения личную власть Эдуарда над Восточным Уэльсом и сильно пошатнул его влияние в Уэльской марке.
Может показаться странным, что принц лично не принимал участия в посольстве, ибо сложно было бы найти человека, больше его заинтересованного в исходе переговоров. Однако же для Эдуарда их итог заранее не был секретом. Поэтому он предпочел заняться более важным делом — выполнением тех обещаний, с помощью которых ему удалось привлечь умеренную часть баронской оппозиции на сторону короля. Принц со своими советниками работал над проектом окончательного примирения с мятежниками, их реабилитации и реформы власти. Этот проект, воплотившийся в жизнь под названием Мальбороского статута, был обнародован 18 ноября 1267 года.
В статуте подробнейшим образом излагались положения, затрагивающие те сферы управления королевством, которые перманентно обсуждались с 1258 года. В преамбуле признавалось: «Заявлено, рассмотрено и установлено: поскольку королевство Англия в последнее время страдало от множества невзгод и неурядиц, то его законы и статуты крайне нуждаются в исправлении с той целью, чтобы твердо соблюдался мир и сохранялось спокойствие его народа»[44].
Теперь, когда мир был установлен как с мятежными баронами, так и с валлийцами, в королевстве начался долгий процесс исцеления после сильнейших потрясений последнего десятилетия. Страна вошла в редкий для средневековой Англии период относительного умиротворения. Воспользовавшись этим, Генри III с головой ушел в разработку планов строительства новой гробницы Эдуарда Исповедника в Вестминстерском аббатстве. У Эдуарда же 6 мая 1268 года родился второй сын. На этот раз ребенку дали традиционное для английской королевской семьи имя — в честь деда и прапрадеда его назвали Генри.
Глава четвертая. Крестовый поход
Мирные занятия и тихая семейная жизнь не очень-то привлекали двадцативосьмилетнего наследника трона, успевшего привыкнуть к военным походам, скучавшего по азарту битв и гордившегося своими победами. Сожаление о недавнем прошлом не оставляло его даже после того, как при поддержке брата Эдмунда графа Ланкастерского и кузена Генри Алеманского ему удалось добиться отмены указа о запрете рыцарских турниров. Как ни любил он военные игры, но они все-таки не в состоянии были полноценно заменить настоящих сражений, вкус к которым он приобрел за время Второй баронской войны.
Но тут весьма своевременно, по мнению принца, французский король Луи IX объявил о подготовке нового крестового похода. Его участники должны были покинуть Европу в 1270 году. Им предстояло остановить султана Египта Бейбарса по прозвищу Абуль-Футух (Отец Побед), перед войсками которого пали одна за другой несколько ключевых крепостей в Утремере{55}. Сначала мамлюки захватили Кесарию и Арсуф, затем ими был взят замок Сафед. Сдалась Яффа, рухнуло Антиохийское княжество. Иерусалимское королевство находилось в огромной опасности.
Естественно, Луи не отказался бы заполучить такого великолепного бойца и опытного полководца, каким считался Эдуард. Сам принц моментально воспылал рвением поратовать за истинную веру, да и славу защитника христианства заслужить он был не прочь. Однако многое мешало его участию в походе. Порядок в королевстве был еще неустойчивым, в любой момент вновь могли начаться гражданские волнения. Денег в королевской казне на столь дорогостоящий проект, в общем-то, не было. Даже папа Климент IV, которому крестовый поход был дорог как родное детище, имел представление о неважном состоянии финансов Англии и сомневался в целесообразности участия Эдуарда в походе. Он предлагал ограничиться организацией менее затратной экспедиции под командованием Эдмунда графа Ланкастерского, младшего сына короля.
В отличие от папы находившийся в Англии легат Оттобоно де Фьески всячески пытался подвигнуть на участие в походе в Святую землю как можно больше англичан, но его речи до поры до времени не находили отклика. Ходили слухи, что Святой престол нарочно хочет увести из Англии всю знать, чтобы заменить ее чужестранцами. Подобные сомнения были чужды Эдуарду, и 1 июня 1268 года перед парламентом, собравшимся в Нортхемптоне, он поддержал призыв легата и поклялся принять крест. Его примеру последовали брат Эдмунд граф Ланкастерский, кузен Генри Алеманский, а также многие другие знатные англичане.
Казалось бы, объединенные единой великой целью, аристократы должны были хотя бы на время забыть свои ссоры и отложить взаимные претензии. Но даже поклявшись совместно дать отпор неверным, они не отказались от сведения личных счетов. У Эдуарда начали стремительно портиться и без того не безоблачные отношения с графом Глостерским. Тот упорно не желал отступиться от своих претензий на богатый Бристоль. Однако затевать вооруженную свару с принцем Гилберт де Клэр не решился и предложил решить дело в суде. Эдуард вроде бы согласился, но выдвинул оригинальное условие — даже если граф выигрывает, то Бристоля он все равно не получит, но в качестве компенсации станет владельцем собственности, приносящей равноценный доход.
Такая постановка вопроса, естественно, графа Глостерского изначально не устраивала, поэтому дело было отложено в долгий ящик, а тем временем отношения между Эдуардом и Гилбертом де Клэром все больше ухудшались. В 1269 году принц вынужден был заняться урегулированием разногласий между Ливелином ап Грифитом князем Уэльса и лордами марки. При этом он постоянно ущемлял интересы графа Глостерского. Делалось ли это нарочно — неизвестно, однако именно так думали многие. Поговаривали даже, что в действительности Эдуард думал не столько о примирении с графом, сколько о том, как сохранить благосклонность его жены — тридцатилетней Алис де Лузиньян. Досужие сплетники уверяли, что в прошлом у принца был бурный роман с этой черноглазой и темноволосой красавицей.
Вряд ли подобные пересуды соответствовали действительности, но налаживанию контакта между мужчинами они уж точно не способствовали. Тем не менее их конфликт не выходил за рамки закона, чего нельзя сказать о других подобных коллизиях. Так, в 1270 году парламентом в Вестминстере разбиралась тяжба по поводу спорных владений между Джоном де Уорреном графом Саррейским и Аланом де Ла Зушем. Прения сторон быстро переросли в ссору, закончившуюся рукопашной. Граф Саррейский нанес тяжелые увечья Ла Зушу, который скончался от них менее чем через месяц.
Король Генри III оказался не в состоянии адекватно отреагировать на вызов, брошенный его власти перед лицом всей знати и прелатов королевства. Вместо него это сделал Эдуард, который действовал решительно, хотя оба участника стычки были его старыми соратниками. Во главе сильного отряда он осадил графа Саррейского в его замке Райгейт и заставил сдаться. Затем принц доставил преступника в Лондон и предал суду. Джон де Уоррен сохранил жизнь и свободу в обмен на уплату огромного штрафа. Что интересно, этот инцидент не помешал графу Саррейскому оставаться впредь близким другом и сподвижником Эдуарда.
Подготовка к крестовому походу шла своим ходом. Затраты предстояли немалые, и Эдуард проявлял завидную изобретательность и настойчивость в поисках источников финансирования. Он добился, чтобы ему были предоставлены доходы с Лондона, семи других городов и восьми графств за 1269 год. Часть этих средств принц намеревался потратить на возмещение немалых расходов, понесенных им лично во время Второй баронской войны. Кроме того, Эдуард получил долгосрочный заем от Луи IX в размере 70 тысяч турских ливров. Погасить долг перед французским королем принц обязался из доходов города Бордо.
Парламент — тот самый, на заседании которого Джон де Уоррен смертельно ранил Алана Ла Зуша — поначалу выступил резко против экспедиции в Святую землю, но под давлением Эдуарда и других поборников крестового похода вынужден был пойти на попятный. Лорды утвердили специальный налог в одну двадцатую часть движимого имущества на сбор и содержание войска. Землевладельцы получили отсрочку от долговых выплат евреям-ростовщикам, что дало им возможность быстро найти деньги на нужды Эдуарда.
Прелаты также согласились дать 31 тысячу фунтов на крестовый поход, хотя всей обещанной суммы Эдуард от них так и не дождался. Помимо этого, принявшие крест получили полное отпущение грехов. Также церковь взяла на себя заботу о владениях всех, отбывающих в Палестину. Неожиданным образом это благотворно сказалось на умиротворении страны. Захват роялистами земель у сторонников баронской оппозиции не мог теперь быть оспорен до окончания крестового похода. С другой стороны, отправлявшихся в Святую землю мятежников отныне и навсегда невозможно было преследовать по закону за прошлые грехи.
Эти соображения сыграли немаловажную роль для тех, что задумывался об участии в экспедиции. Однако было бы ошибкой сводить все к простому меркантильному расчету. В отличие от первых крестовых походов, ныне Восток не манил крестоносцев несметными богатствами. Напротив, они подчас лишались собственного состояния — приходилось продавать или закладывать земли, чтобы должным образом снарядить себя и свою свиту. Доминирующим был религиозный мотив — люди Средневековья, при всех присущих им пороках, были чрезвычайно набожными и искренне верили в то, что важнейшей задачей христианского воинства является освобождение Гроба Господня от неверных.
В июле 1270 года Эдуард заключил контракты с восемнадцатью магнатами, взявшими обязательство явиться к нему на службу с 225 рыцарями в общей сложности, каждому из которых Эдуард должен был платить 100 марок в год и компенсировать расходы на переезд через море. В число этих магнатов вошли ближайшие соратники Эдуарда — Эдмунд граф Ланкастерский, Гийом де Валанс, Генри Алеманский, а также члены его свиты — Роджер де Клиффорд, Роджер де Лейборн, Хеймо Лестрейндж, Ричард де Ла Рошель, Энтони Бек, Филип де Уиллуби и Отто де Грандисон. Вместе с принцем в крестовый поход отправлялся также Томас де Клэр — младший брат графа Глостерского, который сохранял ровные дружеские отношения с Эдуардом вне зависимости от того, какие настроения витали в семье в тот или иной момент. Да и сам Гилберт де Клэр выразил желание отправиться в поход, однако осуществить это намерение ему помешала атака валлийцев на его замки в Уэльской марке.