защитой, король берет их под свое покровительство и дарует им свой мир. Он желает, чтобы их надежно защищали его шерифы и другие бейлифы, а также его вассалы; и приказывает, чтобы никто не наносил им урона или убытка, или ущерба их телам или товарам движимым и недвижимым»[61].
В качестве компенсации за лишение возможности заниматься ростовщичеством Эдуард разрешил евреям покупать землю и заниматься торговлей — раньше они на это не имели права. Статут также предписывал евреям носить на груди желтый знак, изображавший скрижали Завета. На каждого иудея старше 12 лет налагался особый ежегодный налог в размере трех пенсов. За принятие этого столь желанного статута парламенту пришлось в свою очередь идти на уступки королю, утвердив специальный налог в размере одной пятнадцатой на движимое имущество мирян. Эдуард просил о помощи также и прелатов, но они не согласились на обложение налогом церковного имущества, поскольку уже уплатили десятину на крестовый поход. Впрочем, священнослужители обещали подумать и дать ответ до будущей Пасхи. Это был второй важный вопрос, обсуждавшийся на сессии.
Третьим ключевым моментом осеннего парламента стало формальное объявление Эдуардом I окончательного прощения и принятия в королевский мир всех тех, кто воевал против него и его отца во Второй баронской войне. Помимо этих важнейших проблем королю пришлось рассматривать и менее значимые. Так, он рассудил спор между епископом и приором Нориджа с одной стороны, и горожанами — с другой. За разграбление и сожжение монастыря прелаты требовали четыре тысячи марок, а жители города были согласны заплатить лишь половину этой суммы. Эдуард I установил выплату в размере трех тысяч марок, а также повелел снять наложенное на горожан отлучение от церкви. Обе стороны вполне удовлетворились таким решением.
Король назначил трех стюардов, которые должны были блюсти его интересы в делах опекунства — весьма важной статьи доходов для казны. Ричарду де Холбруку были поручены центральные районы и восток, Томасу де Норманвиллу — север, а Ральфу де Сандвичу — юг и запад страны. Этот последний являл собой превосходный пример действенности политики короля по умиротворению страны. Ральф — бывший ярый сторонник баронской оппозиции, племянник мятежного епископа Лондонского, был помилован и с охотой поступил на королевскую службу.
Единственным нерешенным вопросом оставалось принуждение Ливелина к принесению оммажа — строптивый князь Уэльса вновь позволил себе проигнорировать прямой королевский приказ и не явился в Вестминстер. Между тем решать его было необходимо в кратчайшие сроки: Уэльс традиционно доставлял головную боль английским королям. Даже простое поддержание мира на границе и контроль за маркой требовали постоянного внимания, финансовых и временных затрат, воли и политической изворотливости.
Эдуард I был уже внутренне готов к войне, которая представлялась неизбежной, однако начинать ее пока не желал. Поэтому он дал строптивому вассалу последний шанс — явиться в Уинчестер до Нового года и принести, наконец, требуемые клятвы.
Часть вторая. Завоеватель Уэльса
Глава первая. Первая война в Уэльсе
Обычаи и законы кельтского народа, населявшего горную страну на западе острова, были чужды обитателям Англии, большинство которых в то время составляли англосаксы, а правящую верхушку сформировали пришлые нормандские рыцари. В свою очередь и жители Уэльса также были не в восторге от порядков, царивших у их восточных соседей. Противостояние шло с переменным успехом — то англичане отвоевывали часть территории у валлийцев, то валлийцы возвращали себе утерянные земли и в свою очередь предпринимали разорительные набеги на приграничные области врага. Неприступные горные хребты служили прекрасным убежищем для защитников Уэльса, где они отсиживались и набирались новых сил после тяжелых поражений. Поэтому, несмотря на значительное превосходство Англии в людских ресурсах и военных технологиях, ко второй половине XIII века кельтские княжества по-прежнему сохраняли независимость и представляли собой немалую силу.
В турбулентное время правления короля Генри III, когда Англия погрязла во внутренних конфликтах, князьям Уэльса удалось не только остановить ползучую экспансию лордов марки, но и потеснить их. Ливелин ап Грифит использовал союз с Симоном де Монфором, чтобы максимально ослабить влияние английской короны на валлийских землях. По договору в Монтгомери, заключенному с королем Генри III в 1267 году, он признавался суверенным князем Уэльса, под чьим прямым контролем находился Гуинет. Ливелин также стал феодальным сеньором других валлийских князей.
Договор в Монтгомери с самого начала раздражал Эдуарда I по многим причинам, среди которых сам он выделял две. Во-первых, лично им были потеряны обширные земли, принадлежавшие ему в Уэльсе. А во-вторых, этот договор являлся символом унижения английской короны и напоминанием о территориальном ущербе, нанесенном стране, которую в своей коронационной клятве он обещал всеми силами защищать. Это понимали все, включая Ливелина ап Грифита, который вел себя по отношению к английскому королю вызывающе. Он трижды отказался принести ему оммаж — в Честере, Вестминстере и Уинчестере, каждый раз выдвигая какие-либо условия, как будто это он был сюзереном Эдуарда, а не наоборот.
Иногда создавалось впечатление, что валлийский князь нарочно провоцировал короля на резкое обострение отношений. Достигнув пятидесятилетнего возраста и не имея наследников, Ливелин вдруг вспомнил о том, что в 1267 году был обручен с Элеонорой, дочерью покойного Симона де Монфора, которая жила в изгнании во Франции. Он отправил к ней послов, и она стала его женой по доверенности. В начале 1276 года Элеонора отплыла к своему мужу в сопровождении своего брата Амори, носившего в то время звание папского капеллана.
Эдуарду I совершенно не улыбался такой брак. Женившись, Ливелин становился законным защитником прав Элеоноры, которая недавно лишилась матери и осталась круглой сиротой. Пользуясь своим положением опекуна, валлиец мог попортить королю немало крови. Поэтому Эдуард приказал корнуоллскому рыцарю сэру Томасу Ларчдикену перехватить в Бристольском заливе корабль, на котором плыли дети Симона де Монфора. Операция увенчалась успехом: Ларчдикен захватил французское судно недалеко от островов Силли и доставил леди в Виндзорскую темницу, а сопровождавшего ее Амори — в замок Корф. Королевская награда не заставила себя долго ждать: «Шерифу Корнуолла. Приказываем выплатить Томасу Ле Арчдикену 20 фунтов в возмещение его расходов на экспедицию, связанную с некоторыми королевскими делами в тех краях, касательно каковых король давал устное распоряжение Томасу»[62].
Очередной парламент собрался в Вестминстере на вторую неделю после Пасхи — 19 апреля 1276 года. Эдуард I с горечью объявил, что Ливелин ап Грифит так и не соизволил принести ему оммаж. Король сообщил присутствующим о своем твердом решении наказать строптивого вассала, двинув на него армию. С огромным трудом прелаты упросили Эдуарда дать им шанс еще раз обратиться к упрямому валлийцу. Они послали в Уэльс опытного администратора и дипломата Уильяма Мидлтона, архидиакона Кентерберийского, который провел в бесплодных переговорах большую часть лета.
Тем временем Эдуард I принял участие в грандиозной церемонии, состоявшейся 15 июня в Чичестере. При огромном стечении народа останки святого Ричарда Уичского, бывшего епископа Чичестерского, скончавшегося в 1253 году, были перенесены в новый храм, где король преклонил колена перед ракой святого. Затем Эдуард совершил подряд два путешествия, по своему обыкновению в сопровождении юристов и судей. Сначала он проехал по побережью от Уинчелси до Кентербери, а затем от аббатства Бьюли до Бристоля и Вустера, неся городам и графствам закон и порядок. В дороге король не скучал, развлекаясь соколиной охотой и травлей оленей.
Закончилось путешествие в Лондоне 8 октября. Эдуард I прибыл в Чипсайд, где продемонстрировал подданным «королевское чудо». Его носителями были не только французские короли — за английскими монархами также признавалась сверхъестественная способность исцелять золотуху{74} простым возложением рук. По свидетельству хронистов, Эдуард продемонстрировал народу свою сакральную мощь, коснувшись рукой и благословив 627 золотушных больных. Затем состоялся турнир, на который съехалось множество молодых рыцарей.
11 октября Эдуард I явился в Вестминстер на осенний парламент. Собравшиеся единодушно решили, что неповиновение князя Уэльса должно быть сурово наказано. Противников немедленного начала военных действий против Ливелина ап Грифита больше не было — князь Уэльса ухитрился испортить отношения буквально со всеми. Во главе вооруженных отрядов он вторгался в приграничные английские баронии, чем восстановил против себя влиятельных лордов марки. Ливелин захватил Кэрфилли — только что отстроенный замок Гилберта де Клэра графа Глостерского. Из Брекона он изгнал людей Хамфри де Боэна графа Херефордского. Даже со своими родными братьями Ливелин умудрился поссориться. Оуэна Рыжего он заключил в тюрьму, а Давида довел до того, что тот устроил против Ливелина заговор, после раскрытия которого вместе со своим сообщником Грифитом ап Гвенвинвином владетелем Поуиса вынужден был бежать к английскому двору.
В довершение всего князь Уэльса прекратил выплату 25 тысяч марок английскому королю, нарушив тем самым условия договора в Монтгомери. Поэтому Эдуард I при всеобщем одобрении 12 ноября 1276 года объявил войну Ливелину ап Грифиту и приказал собрать налог в одну пятнадцатую движимого имущества, одобренный на прошлой парламентской сессии.
Надо сказать, что была еще одна, очень личная причина, по которой Уэльс приковывал к себе королевский взор — по некоторым версиям, именно там находилась родина легендарного короля Артура. Эдуард I был с юности очарован Артуром, подобно тому как его отец Генри III почитал Эдуарда Исповедника. Он смотрел на мир через призму артурианства и страстно желал присоединить древнее княжество к Англии, интегрировать в английскую культуру все его великолепные и пышные легенды.