Ливелин собирал отряды. По всему Гуинету барды до небес возносили мудрость и отвагу своего вождя. Валлийцы были превосходными воинами. Они привыкли передвигаться налегке, пищей в походе им служили сыворотка и сыр из молока горных коз. Приземистые, мускулистые горцы могли ночевать под открытым небом в самую лютую стужу. Ливелин ап Грифит не сомневался, что в конце концов победит, однако на сей раз ему предстояло бороться не со спонтанным военным походом, а с тщательно спланированным вторжением.
29 августа армия Эдуарда I подошла к устью реки Конви и разбила лагерь у деревушки Деганви. Англичане вплотную подошли к самому сердцу вражеских земель, где отношение населения к ним было однозначным. Недвусмысленной иллюстрацией ненависти валлийцев к пришельцам с востока выступали руины каменного замка, построенного королем Генри III на мощном скальном выступе всего 20 лет назад. Развалины было превосходно видно с того места, где обосновалась английская армия.
В начале сентября Эдуард I приказал флоту перебросить десант под командованием Отто де Грандисона и Джона де Весси на Англси. Этот остров называли житницей Уэльса, и там как раз закончились уборочные работы. Богатый урожай зерновых готовился к отправке Ливелину, скрывавшемуся в горах. Отряды Грандисона и Весси захватили амбары, вынудив неприятеля полагаться лишь на запасы, сделанные в самом Гуинете, к чему противник был не готов. Отсидеться в горах у Ливелина ап Грифита не получилось. В результате умелых военных и дипломатических действий Эдуарда I он достаточно быстро лишился практически всех своих владений. Вассалы на периферии княжества отворачивались от слабеющего повелителя и переходили на сторону английского короля. Князь Уэльса убедился, наконец, в том, что Эдуард — противник, к которому следует относиться серьезно. Спустя несколько недель Ливелин ап Грифит сдался на милость победителя.
9 ноября 1277 года в Ридлане было подписано перемирие. Эдуард I не стал уничтожать поверженного врага. Он даже оставил ему слегка урезанный Гуинет и Англси на правах вассального держания. Однако все остальные земли уходили из-под власти Ливелина. Валлиец должен был внести в королевскую казну штраф в размере 50 тысяч фунтов и платить по тысяче марок ежегодно. Он также отказывался от своих претензий на Четыре кантрева и все другие земли, захваченные Эдуардом I во время военной кампании. Пришел конец не только его мечтам о владычестве над Британией, но даже власти над Уэльсом.
Унижений Ливелину пришлось хлебнуть полной мерой. Он вынужден был пообещать урегулировать все разногласия со своими братьями — отдать Оуэну кантрев Лин, а Давиду — два из Четырех кантревов, а именно Дифрин-Клуид и Ривониог. Кроме того, он обязался принести клятву верности Эдуарду дважды: не только непосредственно в Ридлане, но еще и в Вестминстере — в знак признания превосходства короля Англии над ним, князем Уэльса. В качестве гарантии его лояльности Эдуард I взял десятерых заложников. Правда, уже 11 ноября неподъемный штраф был прощен, а 17 сентября 1278 года были отпущены по домам и заложники. Но самовластный князь с этого момента превратился в мелкого вождя из Северного Уэльса. Король писал Отто де Грандисону и своему канцлеру Роберту Бёрнеллу, епископу Батскому и Уэллзскому: «Кроме того, мы хотим, чтобы вы знали: и на наших землях в Англии, и в марке военные действия увенчались, хвала Господу, успехом. Ибо Ливелин князь Уэльса перед лицом наших судей, присутствовавших там в те дни, кротко просил о правосудии и получил его от них»[64].
Ливелин исполнил обещание и прибыл на Рождество в Вестминстер. В присутствии лордов и прелатов королевства он вторично принес оммаж Эдуарду I, после чего король дал свое согласие на бесполезный теперь для валлийца брак с Элеонорой де Монфор. Королевская чета почтила своим присутствием их венчание 3 октября 1278 года в Вустерском соборе и последовавший за тем свадебный пир.
Ливелин потерпел жестокое поражение, и заключенный договор, с точки зрения Эдуарда I, был приемлемым аккордом для завершения экспедиции. Вторжение 1277 года увенчалось впечатляющим успехом. Но никто тогда еще не знал, что это было только начало.
Сама война обошлась королю не так дорого — где-то в 23 тысячи фунтов. Но, памятуя о партизанской тактике валлийцев, он постарался максимально обезопасить себя от головной боли в будущем, что потребовало гораздо больших вложений. Эдуард I привел в действие план, реализовать который было не по силам его предшественникам — да, собственно, у них и не мог вызреть такой проект, поскольку подобных прецедентов в истории Европы не было. Он задумал укрепить позиции англичан, построив цепь замков по границам валлийской территории.
Вероятно, идея короля начала формироваться в процессе размышлений о неожиданно действенных результатах спонтанной политики Гийома Бастарда. Немногочисленной группе нормандских рыцарей, пришедших в Англию со своим предводителем и составивших новую знать завоеванной страны, предстояло удерживать в повиновении весьма недружелюбно настроенное англосаксонское население. Вот тогда-то новые лорды и начали возводить по всему королевству замки, которые служили им убежищем в случае бунтов и восстаний. Делалось это бессистемно, по мере необходимости, в течение достаточно долгого срока. Кроме того, первоначально замки представляли собой простейшие укрепления типа «Мотт и бейли», не требовавшие больших временных, финансовых и людских затрат. Проходили десятилетия, и деревянные замки совершенствовались, одевались камнем.
Такой путь королю был заказан — ему нужно было всё и сразу. Пример, к которому стоило стремиться, неотступно стоял у Эдуарда I перед глазами. Ведя свое войско в Девятый крестовый поход, он видел величественные крепости, возведенные крестоносцами в Святой земле — Крак-де-Шевалье, Бельвуар, Керак. Сочетание защитной мощи и массивной архитектуры, подавляющей воображение — вот что привлекало его в этих сооружениях.
Эдуард I творчески переосмыслил опыт нормандцев и крестоносцев. Он распорядился возвести огромные замки по границам только что покоренных земель, чтобы закрепить свои успехи. Ему казалось, что таким образом он сможет навсегда усмирить вечно бунтующих валлийцев — ведь каждый раз, подняв глаза к горизонту, они будут видеть могучую твердыню, которая недвусмысленно напомнит им о их зависимом статусе и бессмысленности сопротивления власти Англии. Каждый английский король, за исключением Ричарда I Львиное Сердце, вторгался в Уэльс и каждый в конце концов уходил ни с чем, предоставляя валлийцев их собственной судьбе и оставляя в неизменности потенциальную угрозу своим границам. Эдуард I был настроен решительно и намеревался покончить с этой печальной традицией.
Король четко понимал, чего он хотел. Захваченные им валлийские замки — скажем, Долвиделан или Криссиэт — не очень-то подходили для его целей. Они были сравнительно невелики и предназначались исключительно для обороны, а вовсе не для доминирования над окружающими территориями. Многие находились далеко от моря, что затрудняло снабжение. Их нельзя было использовать в качестве баз для больших армий или для защиты окрестных торговых поселений. Точно так же были бесполезны для Эдуарда I замки лордов марки — Кардиган, Кармартен, Кидвелли, поскольку они стояли на землях, давно освоенных этими лордами, вдалеке от мест проживания недовольного валлийского населения.
Нет, новые замки следовало разместить на стратегически важных участках, а их планировка должна была учитывать опыт строительства лучших крепостей Святой земли и Франции. Для возведения замков король нанял старого знакомого — величайшего специалиста того времени савояра Жака де Сен-Жоржа д’Эсперанша, чье имя англичане моментально переделали на свой лад и стали звать его Джеймс из Сент-Джорджа. Король встретил его в Италии на обратном пути из крестового похода, имел с ним долгую беседу и не забыл его. Мастер происходил из династии известных строителей, учился искусству каменной кладки у своего отца и провел юность, работая над крепостями для графов Савойских. Джеймс не был архитектором — скорее, каменщиком и военным инженером, специалистом по организации и управлению строительством. Он умел выполнять амбициозные проекты строго в соответствии с поставленными задачами. Король лично направлял мастера Джеймса, инструктируя его по поводу расположения башен и рвов, выбора типа и цвета используемых камня и дерева, и даже советуя, где желательно разместить уборные.
Первыми замками, которые Эдуард I приказал заложить в 1277 году, стали Ридлан и Флинт на северной границе с Англией, Билт на южной границе и Аберистуит на западном побережье. Возводить эти потрясающие сооружения приходилось практически вручную, с применением минимума механизмов и лишь в течение семи месяцев каждого года — начиная с апреля и кончая ноябрем, пока позволяла погода и пока земля не сковывалась морозами.
Средневековая стройка выглядела весьма неприглядно — там стоял непрерывный грохот, вокруг была грязь, в воздухе висел тяжелый неприятный запах. Местность вокруг коренным образом преображалась: вырубались леса, выравнивался ландшафт, в окрестностях появлялись каменоломни. Эти шрамы на поверхности земли оставались надолго, поскольку никакого экологического законодательства и никакого представления о рекультивации тогда, естественно, не существовало.
К стройплощадке тянулись бесконечные вереницы телег с огромными бревнами и камнями. По вновь построенным дорогам сновали бесчисленные ремесленники и рабочие. Вокруг лагерей вырастали кучи мусора и горы земли, выброшенной из ям под фундамент, рвов и канав, которые отрывались для защиты строительной площадки от внезапных нападений.
Для сооружения громадных замков требовалось соответствующее количество рабочих. Так, к середине августа 1277 года в Ридлане и Флинте собралось 1845 землекопов, 790 пильщиков и 320 каменщиков. И даже при такой численности возведение каждого замка занимало не один год. Квалифицированная работа и в те времена стоила дорого: к примеру, цена обработки камня могла доходить до полпенни за каждый камень. Мастер каменщиков зарабатывал 7,5 шиллинга в день, его помощник — три шиллинга в неделю. Плотник получал шиллинг восемь пенсов в неделю, рабочий в каменоломне — шиллинг. Штукатурам еженедельно платилось девять пенсов, жалованье водоноса составляло семь пенсов. Вроде бы немного, но с учетом масштаба строительства по всему Уэльсу итог оказался весьма внушительным.