Редко когда необходимые ресурсы находились рядом со стройкой. Так, камень для замка Билт привозили из Кьюсопа и Клиффорда-он-Уай за 30 километров. Известняк для обжига в известь поступал из Талгарта, расположенного в 25 километрах. Его грузили на повозки, запряженные волами, шесть километров везли до Лисуэна, а оттуда по Уаю на баржах до замка. Также известняк добывали в Хэе и Радноре — за 30 километров от места назначения. Путь свинца был еще длиннее — 70 километров из Шелва или 140 из Молда. Землекопов нанимали в Линкольншире, Йоркшире, Норфолке и Саффолке. Лесорубы шли из Западного Мидлендса. Каменщики и плотники — из Сомерсета, Девона и Лестера. Кузнецы и каменноломщики — из Бристоля. Без преувеличения, вся Англия работала над грандиозным королевским планом.
Несмотря на то что проекты всех замков в основном разрабатывал один человек — мастер Джеймс из Сент-Джорджа, пусть и направляемый жесткой королевской волей, — они не копировали друг друга. План каждой крепости был сугубо индивидуальным, созданным применительно к особенностям того места, где предстояло ее строить. Например, Ридлан мог похвастаться уникальным кипом, или цитаделью, имевшим в плане форму ромба. Помимо этого, строителям пришлось изрядно повозиться, чтобы немного подкорректировать русло реки Клуйд для обеспечения лучшей защиты замка.
Отдельно стоящая за пределами замковых стен круглая главная башня Флинта напоминала сторожевую башню Тур-де-Констанс в знаменитом порту крестоносцев Эг-Морт. Помимо того, что обе они располагались очень нестандартно — фактически, вне территории замка, у них было схожим и внутреннее устройство, которое представляло собой как бы два цилиндрических строения, вложенных одно в другое. Билт, обошедшийся казне в сравнительно скромные 1666 фунтов из-за того, что возводился на месте уже существовавшего замка, имел целых две главные башни — по одной во внешнем и внутреннем дворах.
Не стоит думать, что все архитектурные детали подчинялись исключительно военной необходимости. Во внутреннем дворе Ридлана, к примеру, был разбит сад для королевы Элеоноры Кастильской с лавочками для отдыха и красивым прудом, где плавали рыбы.
Одновременно с замками Эдуард I приказал строить укрепленные торговые города, организованные по типу бастид{75}. Отличительной особенностью их планировки были прямые улицы, расходящиеся от центра, роль которого играл замок. Главным, хотя и не единственным, предназначением этих городов было снабжение гарнизонов провиантом, одеждой и необходимыми материалами. Туда привлекались переселенцы из Англии, которых заманивали земельными пожалованиями и особыми привилегиями. Этим поселениям предоставлялись королевские хартии, приравнивающие их к свободным боро со всеми вытекающими отсюда прерогативами. Мэры назначали городских констеблей, жители ежегодно избирали бейлифов, на землях округов дозволялись вырубка леса и охота. Жителям разрешалось основание торговых гильдий, у них был свой собственный суд, в решения которого не мог вмешиваться шериф графства. Король даровал обитателям укрепленных городков право на устроение рынков и ярмарок, освобождал на определенный срок их товары от пошлин и налогов.
Эдуард I не видел никаких достоинств в архаичных валлийских обычаях, которые позволяли все преступления искупать денежным штрафом и практически не делали различий между законными детьми и бастардами при разделе наследства. Поэтому король велел распространить действие англо-нормандского права на контролируемые англичанами части Уэльса, особенно в области земельных отношений. Ведь он имел дело, в отличие от отца, не с фактически независимой страной, а с завоеванным военной силой княжеством.
Эдуард I пребывал в полном восторге от своей победы над Ливелином. Ему хотелось закрепить ее каким-то символичным жестом, который остался бы в памяти потомков на века. И он нашел, как это сделать.
Королевская семья праздновала Пасху 17 апреля 1278 года в аббатстве Гластонбери и почтила своим вниманием прах короля Артура, будто бы захороненного здесь. Это был замечательно продуманный конец стремительной и эффективной военной кампании, который вплел миф о легендарном короле в ткань истории английской королевской династии. Монах Адам из Дамерэма стал свидетелем визита Эдуарда I к священной могиле:
«В следующий вторник владыка король со всем двором был в монастыре, а вечером приказал открыть могилу славного короля Артура. Там в двух гробах, украшенных изображениями и гербами, были найдены кости короля удивительной толщины и королевы Гвиневеры удивительной красоты, лежавшие раздельно. Венец на изображении королевы был надет на нее, в то время как венец короля упал и видны были отсеченное левое ухо и раны, от которых он умер. Также на них [гробах. — В. У.] были найдены надписи.
На следующее утро, а именно в среду, господин король взял кости короля, а королева — кости королевы. Они завернули их в богатую ткань, уложили в их гробы, привесили свои печати и приказали немедленно перезахоронить их перед главным алтарем, оставив головы для всеобщего обозрения из-за почитания народного, и сделать надпись такого рода: „На сем месте захоронены кости благороднейшего короля Артура в тысяча двести семьдесят восьмом году от рождества Господа нашего, в 13 день до майских календ Эдуардом славным королем Англии в присутствии находившихся здесь блистательной Элеоноры, супруги упомянутого владыки короля и дочери владыки Фернандо короля Испании, магистра Уильяма Мидлтонского епископа Нориджского, магистра Томаса де Бека архидиакона Дорсетского и хранителя гардероба вышеупомянутого владыки короля господина Генри де Лейси графа Линкольнского, господина Амедео графа Савойского{76} и многих других английских магнатов“»[65].
Легенда о том, что в древней обители покоились останки Артура, существовала и прежде, но именно Эдуард придал почитанию легендарного короля характер культа. В 30-х годах XVI века гробницу посетил поэт и антиквар Джон Лиланд, прозванный отцом английского краеведения и библиографии. Он оставил ее краткое описание: из черного мрамора, с двумя львами на каждом конце и изображением Артура у подножия. До нашего времени гробница не сохранилась, поскольку была уничтожена по приказу короля Генри VIII Тюдора во время кампании по секуляризации монастырей{77}.
Традицию почитания Артура, активно продвигаемую Эдуардом I, с охотой поддержали многие его приближенные. Наиболее яркой демонстрацией приверженности этой идее стал Круглый стол, организованный сэром Роджером де Мортимером Уигморским. Возможно, друг и соратник короля сам был неравнодушен к артуриане. Но вполне вероятно также, что он желал подчеркнуть свое родство с Артуром, поскольку в его жилах текла кровь валлийских королей — матерью сэра Роджера была Голадус или Глэдис Темная, дочь Ливелина ап Иорверта Великого.
Мортимер пригласил в Кенилуортский замок короля и королеву, сто рыцарей и сто дам и устроил великолепный турнир, на котором сам стал победителем, выиграв драгоценный приз — золотого льва. На этом приобретения хозяина праздника не кончились — невестка Эдуарда Бланка д’Артуа подарила ему несколько бочонков, в которых, как все поначалу думали, было вино. Однако когда их вскрыли, то выяснилось, что они заполнены золотом. Король посвятил трех сыновей Мортимера — Ральфа, Эдмунда и Роджера — в рыцари. Пиры шли непрерывной чередой, и только спустя четыре дня гости разъехались восвояси.
Разгромив и усмирив единственного опасного соседа, Эдуард I уделил некоторое время делам семейным, которые у него всегда тесно переплетались с политикой. Король Германии Рудольф I Габсбург, находившийся в серьезном конфликте с Филиппом I графом Савойским из-за пограничных земель, попросил Эдуарда I выступить посредником в улаживании ссоры. Он предложил женить своего сына Хартмана на старшей дочери Эдуарда, хотя Джоанне Акрской, родившейся во время крестового похода, исполнилось тогда всего шесть лет. Девочка жила во Франции, так как еще в младенческом возрасте была отдана на попечение бабушки, Жанны графини де Понтье, вдовы короля Фернандо III Кастильского.
Далеко идущий план Рудольфа I состоял в том, чтобы возродить Арелатское (Бургундское) королевство и передать его во владение молодой паре. Эдуард I в принципе не возражал против такого союза, но переговоры по частным вопросам, касающимся брака, включая размер приданого, затянулись. С английской стороны вести их было поручено братьям Грандисонам: Отто принимал германских послов в Англии, а Уильям отправился в Германию. Впрочем, заглядывая вперед, заметим, что этому матримониальному плану не суждено было реализоваться, поскольку Хартман утонул три года спустя, когда его лодка наскочила на скалу во время густого тумана на Рейне.
В том же 1278 году начались и переговоры с Яном I герцогом Брабантским. Эдуард I хотел выдать свою дочь Маргарет, которой тогда было три года, за наследника герцогства, которого звали, как и отца, Яном. Впрочем, заключить брак планировалось обеими сторонами не ранее 1290 года. Резоны английского короля были вполне понятными. Через главный брабантский порт Антверпен шли значительные объемы английской шерсти. Конечно, крупнейшим покупателем оставалась соседняя Фландрия, но граф Фландрский был вассалом короля Франции, и его вассальные обязательства постоянно входили в противоречие с торговыми интересами фламандских купцов, тесно связанных с Англией.
Брачные прожекты составляли лишь малую часть забот Эдуарда I. Он продолжал последовательно проводить в жизнь намеченную им программу правовых реформ, опираясь на таланты и энергию своего канцлера Роберта Бёрнелла. В августе 1278 года парламент был ознакомлен с Глостерским статутом, который вводил новую систему выездных судов по расследованию нарушений королевских прав. Статут обязывал по получении приказа