в которых их реквизировали, с нетронутыми печатями.
Англичане продолжали сражаться, невзирая на наступившие холода. Они сжимали кольцо вокруг Сноудонии все сильнее, и в декабре Ливелин, опасаясь голода и не желая умереть как крыса, загнанная в ловушку, сделал отчаянную попытку вырваться из окружения. У реки Ирфон, неподалеку от Билта в Центральном Уэльсе, он был остановлен английскими войсками под командованием сэра Роджера Лестрейнджа Эллсмерского, сэра Джона Гиффарда и сэра Эдмунда де Мортимера Уигморского. Ливелин занял удобную позицию на холме, а единственный Оревинский мост через реку приказал охранять сильному передовому отряду. Сам князь покинул армию и отправился на встречу с местными вождями в надежде усилить их отрядами свое войско.
11 декабря 1282 года сэр Эдмунд де Мортимер начал лобовую атаку на мост, в то время как остальные войска переправились через реку по броду, указанному местным жителем Уолвином, и атаковали защитников моста с тыла. Несмотря на мужественное сопротивление, передовой заслон валлийцев был уничтожен. Затем лучники Гиффарда расстроили боевые порядки основных сил неприятеля, а кавалерия довершила разгром. Ливелин, услышав шум битвы, поспешил вернуться, но было уже поздно. Последний князь Уэльса пал, пронзенный копьем простого шропширца Стивена из Франктона.
Уже бездыханное тело было обезглавлено, а затем захоронено в цистерцианском аббатстве Кум-Хир. Голову гонец доставил Эдуарду I вместе с письмом от сэра Роджера Лестрейнджа: «Благороднейшему сеньору Эдуарду, божьей милостью королю Англии, сеньору Ирландии и герцогу Гиеньскому Роджер Лестрейндж шлет привет, выражает почтение и глубокое уважение. Да будет вам известно, сир, что ваши добрые люди, которых вы отдали под мою команду, сразились с Ливелином сыном Грифита в области Билт в пятницу после праздника святого Николая, и этот Ливелин сын Грифита был убит, а его люди разгромлены, цвет их войска мертв. Подробности вам расскажет гонец, доставивший это письмо»[82].
Вспомнив пророчество Мерлина, воодушевлявшее Ливелина на борьбу с Англией, король приказал пронести по улицам столицы голову Ливелина, увенчанную серебряным обручем, подразумевающим диадему Брута, и затем выставить на стене лондонского Тауэра, насадив на копье. Смерть Ливелина стала решающим ударом по независимости Уэльса — он был последним князем, способным объединить страну и оказать достойное сопротивление англичанам. Потомки так и прозвали его — Ливелин Последний. Глубокая скорбь объяла всех валлийцев, мечтавших о величии своей страны. Бард Грифит аб ир Инад Кох в элегии, посвященной гибели Ливелина Последнего, написал горькие строки:
Некоторое время валлийцы продолжали безнадежное сопротивление под руководством Давида ап Грифита, скрываясь в горах. Давид отправил к Эдуарду I послом своего пленника Роджера де Клиффорда с запоздалым предложением мира, однако король отказался вести переговоры на эту тему, и Клиффорду пришлось вернуться в плен.
Король привел в Конви из Ридлана свежую армию, и 18 января англичане вошли в замок Долвиделан — важный стратегический пункт Сноудонии. Похоже было, что командир гарнизона сдал его англичанам без сопротивления, по ранее достигнутой договоренности. Затем войска двинулись к Харлеху. Отряды Роджера Лестрейнджа из Монтгомери и Гийома де Валанса из Аберистуита сошлись у единственного остававшегося в руках валлийцев замка. Это был Кастель-и-Бере, возведенный на скалистом холме над долиной Дисинни в 1220-х годах Ливелином Великим, дедом Ливелина Последнего. 25 апреля 1283 года после десятидневной осады крепость пала.
Давид пустился в бега, но долго скрываться ему не удалось В июне он был предан соотечественниками и схвачен прямо в своем укрытии среди бесплодных холмов Кадайр-Идриса. Это название в переводе с валлийского означает «кресло Идриса» — по всей видимости, имеется в виду Идрис ап Гуитно, древний князь Мерионета. Но Давид не сумел усидеть в кресле великого предка. Он был доставлен сначала в Ридлан, а затем в Шрусбери на суд парламента.
Эдуард I отказался встречаться с человеком, который его предал, посмеявшись над королевским гостеприимством и покровительством. В октябре 1283 года парламент постановил, что Давид должен быть протащен лошадьми по улицам Шрусбери за измену королю, повешен за убийства, выпотрошен за пролитую на Страстной неделе кровь и четвертован за участие в заговоре против жизни короля. Жестокий приговор привел в исполнение палач по имени Джеффри из Шрусбери, который получил за свою работу ровно один фунт стерлингов. После казни голова валлийского князя была выставлена в лондонском Тауэре рядом с головой его брата Ливелина, а прочие части тела были отправлены в Нортхемптон, Честер, Уинчестер и Йорк, причем два последних города яростно оспаривали право завладеть правой рукой преступника.
Что касается потомства мятежных князей, то с ним было приказано обойтись так: «Эдуард, Божьей милостью король Англии и прочим возлюбленным во Христе приору и приорессе Элвинемским{86}, и всей общине вашей — привет. Если мы обратимся к прошедшим событиям и более внимательно рассмотрим измены некоторых персон, мы вряд ли будем обязаны оказывать помощь детям Ливелина сына Грифита, бывшего князя Уэльса, и его брата Давида, чье вероломство еще свежо в памяти всех. Тем не менее, имея страх перед Богом и сострадание к их полу и возрасту, чтобы невинные и неосознающие случайно не заплатили за преступления нечестивых — мы, из соображений милосердия, сочли, что стоит некоторым образом позаботиться о них. А посему, будучи убежденными в вашей преданности и особенно учитывая образ жизни, принятый в вашем ордене, мы просим вас принять в свой орден и впустить в свой дом одного или нескольких детей упомянутых Ливелина и его брата Давида, которых мы назовем вам. Подумайте, что вы можете сделать, и пришлите нам ответ до грядущего праздника Рождества Христова. Скреплено нашей личной печатью в Ладлоу, девятого дня ноября, в год нашего царствования 11-й»[84].
Ответа, которого требовал от приора и приорессы король, до нас не дошло. Но, по всей вероятности, орден святого Гилберта, к которому принадлежало приорство, взял на себя заботу о сиротах. Гвенлиан, дочь Ливелина, в 1318 году была монахиней в Семпринеме, а Голадус, дочь Давида, умерла также монахиней в Сиксхиллзе в 1336 году. С сыновьями Давида обошлись гораздо строже. Они были приговорены к пожизненному заключению в Бристольском замке, где и скончались — старший, Ливелин в 1287 году, а младший, Оуэн — в 1325-м.
Поскольку король Эдуард принципиально не посещал заседания парламента, на которых обсуждалась судьба Давида ап Грифита, то он много времени проводил в шропширском маноре Роберта Бёрнелла, расположенном неподалеку от Шрусбери. Там король и его канцлер работали над очередным статутом «О торговцах», получившим также по имени манора название Актон-Бёрнеллского статута. Закон гласил: «Поскольку торговцы, до сего момента ссужавшие свои товары в долг разным лицам, разорялись, ибо не было скорого закона, обеспечивавшего возможность вернуть долги в назначенный для их уплаты день, из-за чего многие торговцы отказывались ехать в наше королевство со своими товарами к ущербу как для купцов, так и всего королевства, — король и его совет предписали и постановили, что торговец, желающий быть уверенным в получении долга, должен заставить должника предстать перед мэром Лондона, Йорка или Бристоля, или перед мэром и клерком, специально назначенным для этой цели королем, для признания долга и срока его уплаты… И если должник не заплатит до дня, поставленного ему пределом… мэр должен немедленно приказать продать движимое имущество должника»[85].
Если движимого имущества должника и арендуемой им собственности оказывалось недостаточно для уплаты долга, то ответчика следовало арестовать и посадить в городскую тюрьму, где держать на хлебе и воде, пока друзья не найдут способ освободить его. Согласно статуту, начальник тюрьмы нес полную ответственность за заключенного. А если по прошествии трех месяцев должнику не удавалось реализовать свое имущество для удовлетворения кредитора, то к последнему переходило право не только на все движимое имущество, но и на землю должника. 12 октября 1283 года Актон-Бёрнеллский статут был принят парламентом.
Эдуарду I пришлось отвлечься на решение насущного вопроса, прямо связанного со стимулированием торговли и, следовательно, с увеличением доходов казны, но подчинение Уэльса следовало безотлагательно оформить юридически. Перед королем стояла непростая дилемма. С одной стороны, он понимал, что жесткое навязывание горцам английской правовой системы с большой степенью вероятности вновь спровоцирует восстание — был бы повод, а вожди найдутся. С другой — как просвещенный монарх и христианин, Эдуард не мог оставить в действии старинные обычаи Гуинета.
В результате попыток примирить непримиримое вместе со своими советниками он создал некое смешанное англо-валлийское законодательство. Народу завоеванного княжества было сохранено ровно столько привычных порядков, сколько было необходимо для поддержания мира. А именно — по большей части валлийским осталось гражданское право с его неприемлемой для Англии особенностью наследования, при котором все сыновья получали равные доли имущества, с компургацией{87} и с местной системой урегулирования вопросов по долгам и поручительствам. Но уголовное уложение, в сферу которого входили государственная измена и такие тяжелые преступления, как изнасилования и убийства, вводилось англо-нормандское.