Эдуард I пересмотрел и политический статус Уэльса. Ранее эти земли были владениями местных князей, находившихся в вассальной зависимости от английского короля. Теперь же они включались в королевский домен{88}. Эдуард I разделил оплот валлийской независимости Гуинет на три графства — Карнарвон, Англси и Мерионет. Еще одно графство — Флинтшир — он составил из Четырех кантревов. Остальные лены Ливелина были включены в Кармартеншир и Кардиганшир. Территориальное деление внутри графств осталось прежним: кантревы и коммоты. В каждом графстве вводились должности шерифов, коронеров и бейлифов, суды должны были собираться ежемесячно. Юридическую систему покоренного княжества возглавил юстициарий Северного Уэльса; на эту должность король назначил Отто де Грандисона. В неприкосновенности остались лишь владения лордов марки.
Все эти изменения были закреплены новым статутом, который Эдуард I подписал в марте 1284 года в замке Ридлан. В его вступительной части говорилось: «Согласно Божественной воле мы желаем, чтобы наше вышеупомянутое владение Сноудон и другие наши владения в этих землях, как и все те, что подчиняются нашей власти, управлялись должным образом, к чести и хвале Господа и Святой Церкви и торжеству правосудия. Люди и жители тех земель, которые полностью подчинились нашей воле и которых мы таким образом приняли, должны быть защищены нашим миром в соответствии с установленными законами и обычаями»[86].
Статут, подобно большинству законов Эдуарда I, не был посвящен лишь одной проблеме, но касался и других насущных вопросов государственного управления. Помимо разрешения чисто валлийских дел, он декларировал создание особых списков, в которые вносились невозвратные долги короне. Кроме того, статут определял, как действовать в отношении тех, кто погасил свои долги, и у кого в подтверждение имелась расписка, по каким-либо причинам ранее не принятая казначейством. Такие расписки должны были передаваться шерифам для аннулирования задолженности. Все эти, казалось бы, разрозненные пункты стали ответом на наиболее частые жалобы в адрес королевских слуг, которые порой пытались взыскать один и тот же долг дважды.
Имея перед глазами печальный опыт двух войн за независимость Уэльса, Эдуард I хотел быть уверенным, что эта область больше не поднимется против английской короны. Четырех цитаделей оказалось недостаточно, чтобы сломить мятежный дух валлийцев. Поэтому король приказал замкнуть кольцо крепостей вокруг всего Гуинета, возведя еще три замка — Конви, Карнарвон и Харлех. Эта система укреплений получила название «Железное кольцо Эдуарда».
Строительство замков началось весьма споро, однако довести до конца его удалось только спустя много лет, а Карнарвон так вообще не был полностью закончен. Фантазия архитектора снова делала циклопические замки совершенно не похожими друг на друга. В Харлехе нестандартно располагались жилые комнаты — в сдвоенной надвратной башне. Первый этаж был занят помещениями, предназначенными для ведения боевых действий, а второй отведен под жилище коменданта и командира гарнизона. Комфортабельные апартаменты третьего этажа ожидали высоких гостей — в них незазорно было остановиться даже королю. Еще одна замечательная особенность замка — «путь от моря», представлявший собой защищенную стеной лестницу длиной почти 60 метров, ведущую к подножию скалы, на которой возвышался Харлех. По этой лестнице с судов, причаливших к морскому побережью, доставлялись припасы во время осады.
Величайшая крепость Европы — Конви — вознесла свои восемь массивных башен на высоту 22 метра. Ее стены имели толщину 4,6 метра и протяженность 1280 метров. В отличие от прочих замков в плане Конви представлял собой прямоугольник. Здесь мастер Джеймс из Сент-Джорджа спроектировал роскошные покои для Эдуарда I и Элеоноры Кастильской.
Но больше всех других своих грозных детищ король любил Карнарвон. Замок строился по примеру Константинополя с его стенами, смыкающимися под острым углом. Башни из разноцветных камней сделали не круглыми, как в других крепостях Уэльса, а восьмиугольными.
Карнарвон был возведен на месте римского форта Сегонций. Согласно местным легендам, древний форт основал император Магн Максим, которого валлийцы называли Максен Вледиг и считали родоначальником своих князей. Во время строительства замка здесь были найдены крест и чьи-то останки. Их незамедлительно объявили костями другого римского императора, Констанция I Хлора. По крайней мере, так говорят хроники: «Констанций, отец Констанция Великого; он тут умер, и его гробница, как это явствует из надписи на каменном надгробии, все еще видна около города под названием Каэр-Сегойнт. На дороге вышеупомянутого города он посеял три семени — золотое, серебряное и медное, чтобы в нем никогда не было ни одного бедного человека. Город также называют Минмантон»[87].
Хронист несколько слукавил. Констанций Хлор действительно умер в Британии, но произошло это в Йорке, очень далеко от устья реки Сейонт, над которой высится Карнарвон. Тем не менее найденные останки были с надлежащим почетом захоронены в городской церкви. Бытовало в то время и другое поверье — что кости, дескать, принадлежали вовсе не Констанцию, а самому Магну Максиму. Но этот император был убит в Италии, а вовсе не на Британских островах.
Хроники стали источником еще одного мифа, оказавшегося настолько живучим, что его по сию пору принимают за истину. Он гласит, что весной 1284 года в Карнарвон приехала королева Элеонора и в своих апартаментах, расположенных в Орлиной башне, родила пятнадцатого ребенка. Надо сказать, у королевской четы к тому времени уже было шесть выживших детей: мальчик Альфонсо, а также пять девочек — Элеонора, Джоан, Маргарет, Мэри и Элизабет. Восемь других детей, в том числе первый и второй сыновья короля, умерли. Мальчика, появившегося на свет 25 апреля в Орлиной башне, назвали Эдуардом, а прозвище он традиционно получил по месту рождения — Карнарвонский. Ребенок родился на пару дней позже праздника святого Георгия, но королю это не помешало увидеть в таком совпадении дат символичность. Сам Эдуард I находился тогда в Ридлане, и радостную весть ему принес некий валлиец по имени Грифит Лойд. Посвятив гонца в рыцари и наградив его земельными владениями, радостный король помчался в Карнарвон.
Именно так о рождении будущего короля Эдуарда II повествуют хроники. Правда, в этом рассказе многое вызывает сомнение. К чему, спрашивается, королеве Элеоноре на последних неделях беременности нужно было покидать комфортабельный замок Ридлан, где все было сделано для ее удобства и где находился сам король? И зачем ей приспичило ехать в недостроенный Карнарвон, где в самом разгаре были строительные работы с неизбежно сопровождающими их вонью, грохотом, пылью и грязью? Не вернее ли будет предположить, что она так и оставалась до родов в уютном Ридлане?
Так или иначе, но местом, где увидел свет Эдуард II, официально считается Карнарвон. С этим связана еще одна изящная, но исторически недостоверная легенда, которую с удовольствием пересказывают и в наши дни. Король якобы пообещал валлийским вождям в обмен на подчинение поставить над ними правителя, родившегося в их стране и не говорившего ни слова по-английски. Он не обманул валлийцев, даровав титул принца Уэльского своему новорожденному наследнику, который появился на свет в Карнарвоне и не умел говорить на английском — как, впрочем, и на любом другом языке. Именно с тех пор наследник трона традиционно получает титул принца Уэльского и расстается с ним при коронации.
Жаль, что и эта история имеет мало общего с реальностью. Наследником трона Эдуард Карнарвонский стал не при рождении, а в четырехмесячном возрасте — после того, как в августе 1284 года в Виндзоре умер его старший брат, десятилетний Альфонсо. А титул принца Уэльского Эдуард-младший вообще получил только в 1301 году.
Однако оставим легенды и вернемся к действительности. Первую валлийскую войну Эдуард I провел сравнительно экономно — она обошлась ему в 23 тысячи фунтов. Зато вторая оказалась дорогой непомерно — общие расходы составили около 100 тысяч фунтов. В обеих кампаниях значительная часть средств пошла на строительство замков, но во второй войне эта статья оказалась куда весомее: один только грандиозный Карнарвон потребовал 25 тысяч фунтов, а Конви — около 15 тысяч.
Для того чтобы как-то свести концы с концами, король задумал устроить ревизию всей финансовой системы государства. Он назначил на должность лорд-казначея самого способного из всех окружавших его финансистов — Джона Кёрби, помощника канцлера Бёрнелла. Новое назначение не вызвало удивления — Кёрби хорошо знали при дворе. Его считали болтливым и задиристым, но при этом справедливым и честным человеком с огромными способностями. Именно ему Эдуард I поручил это сложнейшее дело.
Своих соратников в двух войнах король наградил щедро. Джону де Уоррену графу Саррейскому он пожаловал замок Динас-Бран, маноры Бромфилд и Йал. Реджиналд де Грей получил замок Ратин и Дифрин-Клуйд. Генри де Лейси графу Линкольнскому достались кантревы Рос и Ривониог с коммотом Динмаел, образовавшие лордство Денбийское. Роджеру де Мортимеру, младшему сыну умершего лорда марки, были отданы земли Ливелина Вихана, а также Чёрк. Джон Гиффард Бримпсфилдский получил коммот Искеннен. Новых титулов эти земли своим владельцам не принесли, так как жаловались на правах обычного феодального лена. Именно таким образом был оформлен дар Реджиналду де Грею: «Держать так же полностью и свободно, как прочие соседние кантревы, вместе с конфискованным у людей в упомянутых кантревах и землях; нести за это службу как с трех рыцарских ленов, включая все виды службы, налоги и правопритязания»[88].
Валлийцы, не изменившие оммажу, принесенному королю Англии, также не остались внакладе. Рису ап Маредиту перешли владения, ранее принадлежавшие повстанцам, в том числе кантревы Мабинион и Гуинионет. Грифит ап Гвенвинвин приумножил свои владения в Поуисе, а его сын Оуэн ап Грифит стал лордом Поуисским в Англии и с тех пор именовался Оуэном де Ла Поулом Уэлшпулским.