По обычаю все юноши провели ночь в бдении и молитве, а утром 22 мая началась грандиозная церемония, подобной которой Англия еще не видела. Король собственноручно посвятил в рыцари принца Уэльского в часовне Вестминстерского дворца. Он коснулся плеча сына своим мечом, опоясал его, а Генри де Лейси граф Линкольнский и Хамфри де Боэн граф Херефордский пристегнули к ногам Эдуарда Карнарвонского золотые шпоры.
В свою очередь, принц посвятил в рыцари остальных юношей числом 266 человек. Среди них были те, кому впоследствии предстояло сыграть большую роль в истории Англии, — Хью Ле Деспенсер-младший, Джон де Уоррен граф Саррейский (внук умершего два года назад королевского соратника), Роджер лорд Мортимер Уигморский и его дядя Роджер лорд Мортимер Чёркский. Получил золотые шпоры и задушевный друг принца Пьер де Гавестон. Пройдет совсем немного лет, и эти юноши, сейчас радостные и гордые выпавшей на их долю честью, вцепятся друг другу в глотку в безжалостной схватке за власть и жизнь.
Наплыв зевак был так велик, что двоих человек толпа задавила насмерть. За церемонией посвящения последовал великолепный пир в Вестминстер-холле, который очевидцы называли самым роскошным со времен легендарного короля Артура. Гостей развлекали 80 менестрелей, обошедшихся казне в немалую сумму — 130 фунтов.
Кульминацией стал торжественный момент, из-за которого этот день навсегда остался в памяти как Праздник лебедей. Под звуки труб два герольда внесли на огромном блюде двух лебедей, накрытых золотой парчой и с золотыми кольцами на шеях. Птицы были поставлены перед королем, который дал обет перед Богом и лебедями не знать отдыха и покоя до тех пор, пока Господь не дарует ему победу над коронованным предателем Робертом Брюсом и нарушившим клятву народом. А победив шотландцев, продолжал Эдуард I, он никогда более не обнажит меч против христиан, но отправится освобождать Святую землю, откуда уже не вернется, ибо его бренные останки будут похоронены там. Вслед за королем произнес свою клятву принц Эдуард. Он дал обет не спать двух ночей подряд в одном месте, пока не поможет отцу отомстить шотландцам. Произнесли свои обеты и присутствовавшие на пиру рыцари.
Это было действо совершенно в духе двора короля Артура, чего и добивался Эдуард I. Клятва принять участие в опасном предприятии, сопровождаемая рыцарским обетом, выглядела торжественно и романтично. Так некогда отвечал на призыв Отвратительной Дамы сам Персиваль:
А Персиваль иное рек:
Что двух ночей подряд вовек
Не проведет в едином месте,
Что ринется по зову чести
В бой при опасности любой,
Что с рыцарем сильнейшим в бой
Он вступит, пред двумя такими
Не дрогнет, состязаясь с ними{126}.
Для усиления эффекта Эдуард I добавил к сцене кое-что от себя. Он поклялся одновременно перед лебедями и Господом, соединив воедино древнюю рыцарскую традицию с благочестием и верностью установлениям феодального права. Но если король надеялся таким способом направить сына на путь истинный и обрести хоть какую-то уверенность в том, что наследник продолжит его дело, то в этом он и на сей раз не преуспел.
Для финансирования очередной кампании Эдуард I первым делом на законном основании потребовал феодальную помощь у всех своих вассалов — согласно обычаю, он имел на нее право по случаю посвящения старшего сына в рыцари. Традиционно уже для поднятия боевого духа у английских баронов он пообещал раздать им конфискованные владения Роберта Брюса и его последователей.
Однако сам король чувствовал себя все хуже. Он не мог сидеть на коне, быстро уставал. Поэтому кампанию начала небольшая армия под командованием Эмера де Валанса, насчитывавшая 30 латников, 300 кавалеристов и 1300 пехотинцев. Англичане переправились через Форт и 19 июня у Метвина недалеко от Перта застигли врасплох войско Роберта Брюса. Неопытный шотландский полководец не принял надлежащих мер по боевому охранению, и его армия была разгромлена. Шотландцы настолько растерялись и перепугались перед лицом внезапной атаки, что не придумали ничего лучшего, как закрыть геральдические знаки на своих щитах белой тканью, чтобы не быть узнанными.
Беспорядочно отступавшие на запад остатки армии Брюса были настигнуты преследователями у южной оконечности озера Лох-Тей, где еще раз потерпели поражение. Затем они были перехвачены около Тайндрама воинами клана Макдугалов под командованием сына вождя Джона Аргайлского и на этот раз полностью уничтожены. Сам новоявленный король Роберт I сумел, подобно Уильяму Уоллесу после битвы при Фолкёрке, спастись — он бежал, скрываясь в вересковых зарослях. Джон Ботетур и Джон де Ментит в поисках Брюса обыскали весь полуостров Кинтайр вплоть до самых его южных границ, где осадили и взяли замок Данэверти, но безуспешно. Роберту Брюсу удалось ускользнуть от них, тайком переправиться на лодке через Ирландское море и высадиться на острове Ратлин у северного побережья Ирландии. Там он некоторое время и скрывался от своих врагов.
В остальном англичанам сопутствовала удача. Они схватили недалеко от Стерлинга сэра Саймона Фрейзера. Неприступный замок Лох-Дун — последняя цитадель Брюса на юго-западе страны была расположена на маленьком островке посреди одноименного озера — сдался без боя. Его констебль сэр Гилберт де Каррик решил не испытывать судьбу и открыл ворота неприятелю. Так в плен к англичанам попал зять Роберта Брюса сэр Кристофер Ситон, нашедший здесь убежище после разгрома при Метвине.
Основная армия, которой командовал принц Уэльский, выступила из Карлайла в июле и заставила капитулировать Лохмабен. Затем она двинулась в Перт, разоряя все окрестности на своем пути. Пройдя через Перт и еще более северный Абердиншир, англичане осадили замок Килдрамми. Туда, на дальний север Роберт Брюс отправил свою семью, надеясь, что это вполне безопасное место. Замок был родовым гнездом мормэров Мара, и сейчас им владел очередной носитель этого титула, несовершеннолетний Доналд II. Его мать была сестрой Роберта Брюса, а небольшим гарнизоном командовал младший брат шотландского короля Нил. В цитадели также находился Джон Стратбогийский граф Атоллский, женатый на тетке юного мормэра.
Замок сопротивлялся англичанам достаточно долго для того, чтобы дать графу Атоллскому время тайно вывести за стены и увести подальше от опасного места дам — жену шотландского короля Элизабет, сестер Кристину и Мэри, дочь Марджери, а также Изабель Макдафф, которая незаконно провела коронационный обряд. Вскоре после побега женщин твердыня пала, гарнизон был захвачен в плен. Несовершеннолетнего мормэра и Нила Брюса отправили в Берик-апон-Туид, где судьи приговорили королевского брата к повешению, потрошению и четвертованию. Приговор был без промедления приведен в исполнение. Доналду мормэру Мара повезло больше — приняв во внимание юный возраст мятежника, судьи отослали его к английскому двору в Лондон. Несмотря на самоотверженность защитников Килдрамми, графу Атоллскому со спутницами далеко уйти не удалось. Довольно быстро их выследили и схватили.
Эдуард I боролся с тяжелой болезнью, приковавшей его к постели, все лето. Выздоравливал он медленно. К сентябрю 1306 года король, наконец, смог подняться с ложа и медленно, делая короткие переезды, отправился на север. Свежий воздух и радость путешествия сказались на нем благотворно. Один из членов королевской свиты писал своему приятелю: «Король будет в Лейнеркосте, что с этой стороны (с востока. — В. У.) от Карлайла, к 25 сентября и останется там с королевой, как он сам говорит, пока не минет святой Мартин. Он вполне здоров и крепок, если принять во внимание его возраст»[155].
В отличие от оптимистично настроенного слуги, Эдуард I не чувствовал в себе достаточно сил, чтобы лично возглавить армию, как во всех своих прошлых военных предприятиях. На этот раз ведение кампании было доверено нескольким полководцам, действовавшим самостоятельно, но в постоянной координации с королем и друг с другом. А сам он, как и планировал, в начале октября остановился в Лейнеркостском приорстве, расположенном в 20 километрах к северо-востоку от Карлайла.
Англичане и сохранившие им верность шотландцы прочесали всю страну. В плен попали почти все знатные лорды — сторонники человека, которого теперь именовали Робертом I Шотландским. Пленники побрели в Англию, закованные в кандалы, а за ними в английские лагеря вновь потянулась колонны дезертиров — зрелище, столь характерное для войн за независимость Шотландии.
На этот раз Эдуард I не стал демонстрировать милосердие победителя к побежденным. Он издал ордонанс, который предусматривал суровое наказание за мятеж против законного короля. К повешению, потрошению и четвертованию приговаривались те представители знати, которые активно поддерживали Роберта I Брюса в его королевских претензиях. Участникам военных действий против англичан грозило либо повешение, либо обезглавливание. Добровольно сдавшиеся в плен отправлялись в заточение до особого распоряжения короля. Что касается простолюдинов, втянутых в войну, то на них налагался штраф пропорционально тому вреду, который они успели причинить англичанам.
Сэр Саймон Фрейзер, Херберт де Морэм и Джон Стратбогийский граф Атоллский были повешены, выпотрошены и четвертованы в Лондоне, а их головы выставлены на всеобщее обозрение. Особенно сильна была ненависть короля к Фрейзеру и Морэму — до начала мятежа они были его придворными рыцарями, пользовались полным доверием и королевскими милостями. Особым приказом Эдуард I распорядился сжечь не только тело Фрейзера, но и виселицу, на которой тот был повешен.
Магнаты, правда, пытались уговорить повелителя не предавать столь жуткой казни Джона Стратбогийского графа Атоллского. Несчастный имел высокое происхождение — его прадедом по материнской линии был Джон Фицрой, незаконнорожденный сын Джона Безземельного. Английские лорды выступали против пролития королевской крови. Однако Эдуард I оставался непреклонен. Он гневно ответил, что заботиться надо не по поводу кровного родства, а об отправлении правосудия: «Как известно, чем выше положение, тем тяжелее падение. И прочие предатели благородной крови за свои преступления должны быть повешены выше других»