ет.
– Из числа учеников Стрельцова – выпускников торпедовской школы – есть известные в современном футболе имена?
– Выпуск он только один успел сделать, второй до конца уже не довел. А наиболее известный из стрельцовских воспитанников – пожалуй, Сергей Шустиков, сын Виктора Шустикова, с которым Эдик играл в одно время.
– Каким был круг знакомых, друзей у вашего мужа?
– Я уже говорила, что старалась – для его же пользы – круг случайных, шапочных знакомств сузить до предела, свести к нулю по возможности. Ибо, кроме очередного дежурного застолья, люди такого плана ничего предложить не могли, набиваясь к Стрельцову в друзья. Да и сам он, особенно с годами, стремился больше времени дома проводить, уставал от суеты – спутницы любой футбольной знаменитости. Настоящих друзей у него к концу жизни было совсем немного. Играя за сборную ветеранов, Эдик сблизился с Жорой Ярцевым. Ну а самым близким другом был Миша Гершкович, с которым они вместе в малаховском инфизкульте учились.
– Раиса Михайловна, ваш муж рано ушёл из жизни. Если на минуту забыть святую истину о том, что все мы под Богом ходим, то как отыскать главный ответ на это давящее до сих пор всех, кто почитал его талант, «почему»?
– Вряд ли вообще существует единственный и конкретный ответ. Всё это постепенно накапливалось, приближая развязку, начиная с 1958 года… Можно упрекать врачей, слишком поздно распознавших сидевшую в нем болезнь. Но нельзя гневить Бога, создавшего его таким, каким он был. Единственным и неповторимым. Во всяком случае, для меня.
– Как вы ощущаете, что Стрельцова – не забыли, помнят?
– А разве вы бы, например, со мной говорили, будь это не так? Иной раз не получается какое-то время к нему на Ваганьково вырваться, а приедешь – могила всё равно ухожена чьими-то добрыми руками, цветы лежат. В феврале была – смотрю: у Льва Яшина, Игоря Численко и моего Эдика одинаковые букеты. Видно, кто-то из динамовцев к своим приезжал – и Стрельцова не мог обойти. Он заслужил, чтобы его помнили.
Юрий Юрис,
«Спорт-Экспресс» (Москва),
1995 год
Игорь Стрельцов:«Отец в жизни был как пластилин, но на поле никому не уступал»
Эдуард Стрельцов был одним из самых талантливых футболистов, которых рожала российская земля. Если бы не покрытая тайнами пятилетняя ссылка в самом расцвете карьеры, то, вероятно, у сборной СССР и московского «Торпедо» трофеев было бы больше. Корреспонденты «Р-Спорт» пообщались с сыном легендарного футболиста Игорем, который откровенно рассказал об отце на поле и вне его, футбольном даре и бурной личной жизни, скромности в быту и дерзости во время матчей.
– Игорь Эдуардович, расскажите, как у вас сейчас здоровье?
– Сустав менять надо. Нога беспокоит уже года полтора где-то, врачи сказали, что сустав стёрся и его надо менять. Помогает «Торпедо», помогают родственники, так что не забывают (на момент публикации интервью операция состоялась и прошла успешно).
– То есть «Торпедо» не забывает, ходите на какие-то клубные мероприятия?
– Последний раз были на праздновании юбилея последнего Кубка, хожу на ветеранские турниры, полтора года назад были на мероприятии, где молодые художники рисовали картины, посвящённые «Торпедо», в том числе и отцу. Раньше в основном встречались на стадионе на Восточной улице, когда там разрешали играть, в Раменское тяжеловато ездить.
– До травмы-то сами бегали?
– С ветеранами играл, мы с Мишкой Ворониным по очереди выходили, плюс в мини-футболе на воротах стоял, а Мишка был в поле.
– Эдуард Анатольевич видел в вас футболиста?
– Замечаний много было от него: не так сыграл, не туда побежал, тут бить надо было. Когда с ним футбол смотрели, он всегда объяснял: «Вот этот не туда побежал, тот туда должен был сместиться». Когда он с кем-то смотрел, то обычно молчал, а когда один, то как будто внутри себя переигрывал все моменты, как будто рядом с ними бежит.
– Он вас чаще хвалил или ругал?
– Когда я первый раз забил за дубль в матче с «Пахтакором», он вообще обалдел. Там угловой был у наших ворот, а меня только выпустили на замену, от середины поля отошёл метров 15 в сторону ворот. Получил мяч на краю, прокинул его мимо защитника, побежал, метров с 20 зарядил в ближний угол и поймал вратаря на опорной. Никто от меня такого не ожидал, первые два касания – и забил. Я ещё побежал как ошпаренный. Отец аж из машины выскочил посмотреть, он был очень рад. Когда домой приехали все повторял: «Такой засадил, такой засадил».
Как Козьмич своего сына по базе гонял
– Почему вы всё-таки не заиграли в Дубле и не смогли преодолеть порог юношеского футбола?
– Потому что сравнивали, как отец играл и как я. Хотели от меня такого же. Эти сравнения мешали, конечно. Плюс в основе выходил сын Козьмича, может, я не подходил под их игру, может, сам Иванов не хотел видеть меня в «Торпедо».
– Эдуард Анатольевич за вас не просил?
– Нет, он бы не пошёл никогда просить.
– А у других футболистов какая-то протекция была по отношению к сыновьям?
– Шустиков своего сына не пихал, Иванов – тоже нет, хоть и взял его в команду.
– Валентин Козьмич с молодым Валентином Валентиновичем строго обходился?
– Ещё как! Он при мне его по базе так гонял. Однажды заметил, что Толька курил, а этот рядом только стоял, плюс ещё в карты играли. Козьмич, наверное, поэтому и не орал так сильно, но подумал, что Валька тоже курил и стал за ним носиться. Он был очень строг со своими, в раздевалке мог наорать ого-го, мат иногда такой стоял.
– У вас была с Валентином Валентиновичем конкуренция между собой?
– Я не говорю, что у нас была конкуренция. Просто, может, Козьмич не хотел меня видеть (в команде). С младшим Ивановым мы особо не общались, просто не сталкивались, так на стадионе здоровались.
– Каким Валентин Валентинович был футболистом?
– Тяжело сравнивать сына с отцом. Думаю, если Козьмича выпустить на поле, то от него пользы было бы больше (смеется).
– С Сергеем Шустиковым эти вопросы не обсуждали, у него такая же ситуация была?
– Шустиков-младший у отца тренировался, и когда отец лёг в больницу, то у меня как раз была практика в институте, и я помогал Алексею Анисимову тренировать их команду. Ребята потом приезжали в больницу, а отец спрашивал: «Как там, вас Игорь гоняет?». А Серёга говорит: «Ну, гоняет, но в основном играем в квадраты и пасы», а брат Димки Харина жаловался, мол, вратарей мало нагружают и по воротам мало бьют.
– Эдуард Анатольевич уже тогда что-то видел в Шустикове?
– Думаю, да. Он посильнее Иванова был, может, он не в ту команду попал…
– Это вы о ЦСКА
– Да. Может, если бы в «Спартак» попал… В Испании, может, силёнок ему не хватило. Данные-то у него были ого-го, но видите, мотор не выдержал в итоге. Я не знаю, почему ещё Мишка Воронин не заиграл, может физики не хватило, хотя у него отец тоже был как балерина. Наверное, из сыновей самым сильным был Шустиков.
Перед смертью сказал матери, что ни в чем не виноват
– А отцы между собой не спорили на тему «чей коньяк лучше»?
– Не знаю, не знаю, интересный вопрос, но это лучше отцов спросить, хотя их уже не соберёшь. Разве что Кавазашвили и Шустикова посадить…
– Анзор Амберкович (Кавазашвили) свой хвалить начнёт, скажет, что он лучший.
– Это в автомастерской он лучший (смеется)? А про Шустикова-старшего можно много говорить, но я ему одного не могу простить: много знает про отца, но молчит. Один раз напоил его, но не так спросил, чуть-чуть его не разговорил про то, что предшествовало тюрьме. Он всё знает, но молчит, никому не скажет.
– Почему же молчит?
– Может, отец просил, может, ещё что-то. Он, по-моему, остался единственный из тех, кто всю подноготную знает, может, слово он дал.
– То есть честное имя отца восстановить пытались?
– Отец, когда умирал, сказал матери: «я ни в чём не виноват». А перед смертью люди не врут. У меня была клиническая смерть, и я тоже до этого особо не верил, а когда увидел это всё своими глазами, то мнение мое поменялось.
– А что вы там увидели?
– Все говорят, что видят какие-то ворота, дверь. Я же видел воронку, голоса слышал, звали туда, а я сопротивлялся. Потом сказали: «Ему ещё рано». Вот с тех пор пять лет уже прожил.
– Занозой у вас сидит вопрос – виноват был отец или не виноват, или кому это было надо?
– Больше, конечно, второй вопрос. Из-за чего это сделали? Из-за того, что боялись его побега за бугор? Хотя в те времена хрен бы кто прошёл через нашу границу.
– А действительно было предложение из Швеции?
– Я не могу точно утверждать, ходили такие слухи, но сам не знаю. Могу сказать только, что никуда бы он из «Торпедо» не ушёл.
– Были версии, что он отказался от перехода в «Динамо» и ЦСКА, и высокое начальство за это на него затаило обиду.
– Сразу скажу, что ЦСКА он не переваривал, отец очень симпатизировал «Спартаку», может быть, даже где-то болел за него, очень ему стеночки нравились. В «Динамо» тоже не пошёл бы.
– Михаил Данилович Гершкович не переманивал его в «Динамо»?
– Да его самого переманили, некоторые торпедовцы ему простить этого не могут. Он до сих пор считает отца своим наставником, всё время говорит, что его всему научил Эдик.
Сейчас смысла в отмене приговора нет
– Вообще есть шанс, что приговор всё-таки отменят?
– По-моему, это уже никому не нужно. Последний, кто пытался, был автор книги «Кто заказал Эдуарда Стрельцова?» (Эдвард Максимовский). Да и вообще, если бы это при жизни отца случилось, то в этом был бы смысл, а сейчас-то чего уже? Ну, реабилитируют его, но потерянные года не вернёшь. Хорошо, что он живой остался, ещё и поиграл, и снова стал лучшим.