Школьникам было приготовлено угощение в саду. Поев, дети стали играть в подвижные игры: в пятнашки, казаков-разбойников, прятки и в третьего лишнего. С ними бегал, прыгал и веселился добрый лохматый пёс Пафнутий, и собачье сердце его было переполнено радостью. Рыбы преодолели свою природную пугливость, а раки — застенчивость и упрямство, и все они вместе с детьми тоже кричали и резвились.
Солнце стало клониться к закату, на жильё водяного легли серые тени. Пора было подумать о возвращении. Братья попрощались с паном Воднянским и поблагодарили его за гостеприимство.
Водяной раскланивался, уверял, что тут не о чём говорить, мол, чем богаты, тем и рады, и выражал надежду, что вскоре братья вновь осчастливят его своим визитом.
— Не забудьте про старого водяного, — просил он. — Вы всё время на людях, так если узнаете о чём-нибудь подходящем… о каком-нибудь доходном местечке для практичного, работящего, деловитого водяного, я бы все здесь бросил и переехал. Понимаете, что-нибудь такое, где побольше народу, где занимаются водным спортом. Очень прошу вас, господа, если случайно… Пускай хоть не сегодня, не завтра…
Братья дали честное слово, что постараются подыскать что-нибудь подходящее и прислать весточку.
Пан Воднянский, довольный, подарил детям на память пропасть всяких ракушек и разноцветных камешков.
Он проводил школьников до самого выхода. Прошло ещё немало времени, пока дети, поднимаясь по винтовой лестнице, достигли последней, триста шестьдесят пятой ступеньки.
Уже стемнело, когда они вышли из пруда и направились к логову разбойников. Вдруг им послышалось, что кто-то их зовёт. Оглянувшись, они увидели пана Воднянского. Он сидел на плотине, выкрикивал прощальные приветствия и махал носовым платком.
Глава 10О коварном поведении бесчестных разбойников. Эдудант и Францимор заключены в темницу
Так в разных приключениях прошло несколько дней. Детям понравилось здесь, в притоне разбойников, среди дремучих лесов: никогда ещё не было у них столько забав! Но Эдуданта и Францимора мучила мысль о том, что скажут на всё это папы и мамы. Наверно, родители страшно беспокоятся, не случилось ли с ребятами несчастья.
Поэтому братья решили поблагодарить господ разбойников, особенно славного атамана Сельдерини, за гостеприимство и, как только взойдёт солнышко, отправиться домой.
Они предстали перед знаменитым атаманом, и Эдудант обратился к нему с такими словами:
— Ваше сиятельство! Близок день, когда нам придётся двинуться в дальний путь и сказать вам последнее «прости». Желаем вам всякого благополучия, мы не забудем вашей доброты и пришлём вам красивую открытку.
Великий атаман Сельдерини из Нямнямии, выслушав эту речь, презрительно засмеялся:
— Какой вздор вы несёте, мой милый! Думаете, Сельдерини выпустит свою добычу из рук? Какая чепуха! Вот моё решение: вы с братом останетесь здесь, чтобы приносить на зелёном поле новые победы нашей команде. Я был бы жалким идиотом, если бы выпустил из рук таких опытных игроков международного класса. Что же касается школьников, то моё решение таково: все школьники, благоприятной волей судеб оказавшиеся в моей власти, останутся тут до тех пор, пока их родители или опекуны не пришлют за них богатый выкуп. Если же я не получу его в установленный срок, все ребята до одного умрут жестокой смертью.
Сказав это, предводитель разбойников свирепо поглядел на братьев, играя рукоятью своего меча.
Такой подвох рассердил братьев, и Францимор обрушился на атамана разбойников:
— О, гнусное чудовище! Ты собираешься нарушить святые законы гостеприимства? Вот каково твоё истинное обличив, исчадие ада!
Предводитель разбойников, услышав эти бесстрашные слова, подскочил, точно в него шершень всадил своё жало, и завопил:
— Да как ты смеешь, жалкий холоп! Ну, погодите, несчастные! Вы ещё поплатитесь за то, что осмелились бросить эти дерзкие слова в лицо самого Сельдерини из Нямнямии, одно имя которого приводит в трепет всю округу. Эй, оруженосцы!
По его зову в комнату ввалилось несколько вооружённых разбойников. Они встали в дверях, скрестив руки на груди, готовые выполнить повеление своего атамана.
Предводитель разбойников, указав на братьев, промолвил:
— Заточите этих бунтовщиков в подземелье глубиной пять сажень и восемь вершков. Да кормите их там колотушками и поите бранью. Пусть проведут в темнице сорок восемь дней и столько же ночей, а потом расстанутся с жизнью в ужаснейших муках, чтобы всем было ведомо, что значит оскорблять славного атамана Сельдерини из Нямнямии. Взять их!
Оруженосцы подскочили к Эдуданту и Францимору, скрутили их железными цепями, а к ногам привязали свинцовое ядро весом в пятьдесят килограммов.
Они повели братьев по длинному тёмному коридору, в конце которого остановились. Один из конвойных нажал потайную кнопку. Открылась подъёмная дверь, и перед ними оказался вход в подземелье глубиной в пять сажень восемь вершков. Стража втолкнула пленников в темницу и с хохотом спустила тяжёлую дверь.
Братья очутились в вонючей яме, где царили темнота и отчаяние. Они сели на подстилку из гнилой соломы и предались скорбным раздумьям.
Хоть они и были обучены колдовскому искусству, но не знали волшебных слов, с помощью которых можно разрывать оковы и открывать двери тюрем. И, видя, что всё пропало, печально взирали на своё будущее.
В грустных размышлениях провели узники целую ночь и не заметили даже, как настал новый день: ведь в эту дыру не проникал ни единый луч солнца. Они уж отказались было от всякой надежды, как вдруг Францимор вспомнил о короле гномов, который наградил их за блестящую игру на зелёном поле орденами Мухомора и Жужелицы, обещав свою милостивую помощь в любой беде.
И Францимор громким голосом воскликнул:
— О король Шепеляй Благочестивый!
И представьте себе, завеса кромешной тьмы разорвалась, и в ослепительном свете перед ними предстала фигура короля гномов. Он был в золотом мундире, вся грудь в орденах, на боку болталась маленькая шпага, а над кивером развевался белый плюмаж.
— Чего вы просите? — произнёс король.
Братья протянули к нему руки, закованные в железные кандалы, и воскликнули:
— Взываем к тебе о помощи среди мучений!
— Я обещал вам помощь в любой беде и своё обещание исполню, — ответил король.
Сняв белую перчатку, он сделал знак рукой. В мгновение ока темница наполнилась фигурками гномов, каждый держал по зажжённому фонарику.
Король взмахнул рукой второй раз — несколько гномов подошли к узникам и сняли с них кандалы.
В третий раз взмахнул рукой король — и поднялась тюремная дверь, и все бесшумно вышли из зловонной берлоги.
Братья хотели поблагодарить короля и его подданных за спасение — посмотрели, огляделись по сторонам, а тех и след простыл. Они исчезли так же таинственно, как появились.
Хотя уже брезжил рассвет, разбойники ещё спали глубоким сном. Вечером они пировали и совсем отупели с перепоя. Даже стража, приставленная охранять узников, напилась в стельку и храпела, растянувшись на полу.
Разбойники-то спали, но не могли сомкнуть глаз школьники. Вероломный Сельдерини приказал запереть их крепко-накрепко в железные клетки, как диких зверей. В этих клетках ребята провели всю ночь, плача от страха, что злые разбойники над ними расправу учинят.
Отворить клетки и выпустить детишек на свободу было делом одной минуты. Освобождённые школьники принялись радостно обнимать Эдуданта и Францимора.
Эдудант велел им успокоиться и слушаться его приказаний. Он потребовал тишины, опасаясь, как бы не проснулись разбойники.
В доме, носившем название «Разбойничий клуб», находились большие склады, где разбойники хранили награбленное. Эдудант и Францимор подвели школьников к этим складам.
Ловкий Францимор открыл тяжёлые, окованные железом двери одного из них. Там стояло не меньше пятидесяти новёхоньких мотоциклов с колясками. Эдудант приказал детям взять по машине и тихо вывести из склада. Так и было сделано. Когда Францимор удостоверился, что баки наполнены бензином, Эдудант велел всем занять свои места.
Мальчики оседлали мотоциклы, а девочки сели в коляски и на задние сиденья.
Эдудант выровнял строй машин и, убедившись, что всё готово, дал знак к старту. Мотоциклы зарокотали и рванулись в тёмную ночь.
Глава 11Разбойники преследуют юных школяров
Предводитель разбойников Сельдерини из Нямнямии спал на своей постели, храпя так, что стёкла дрожали. Рядом с ним почивал верный слуга его Кукарекини. Свернувшись клубком на ковре, он тоже спал сном праведника.
Вдруг атаман перестал храпеть, разбудил своего слугу и сказал ему:
— Послушай, Кукарекини: мне кажется, что мне показалось, будто что-то бренчит.
Протирая заспанные глаза, Кукарекини ответил:
— Чему тут бренчать, ваше сиятельство? Ничего не бренчит, только ваше высокородие изволит задавать храпака.
Удовлетворённый этим ответом, атаман закрыл глаза.
Но вскоре опять проснулся:
— Кукареюши, мне, право, кажется, что мне показалось, будто что-то бренчит.
— Чему тут бренчать, ваше сиятельство? — ответил слуга. — Храпишь на весь дом, вот сам себя и будишь.
— Коли ты говоришь, что я храплю, — промолвил предводитель разбойников, — так, наверно, я и впрямь храплю. А мне, ей-ей, показалось, будто что-то бренчит.
Он опять закрыл глаза и уснул.
Но и в третий раз открыл глаза славный предводитель разбойников:
— Кукарекини, гром и молния! Какого дьявола! Чёрт подери! Мне опять кажется, что мне показалось, будто что-то бренчит.
— Ваше сиятельство! — укоризненно ответил Кукарекини. — Ты сам всё время просыпаешься и другим спать не даёшь. Тысяча проклятий! Коли я говорю тебе, что ничего не бренчит, а просто ты сам изволишь задавать храповицкого, значит, так оно и есть…
И Кукарекини ещё с минуту ворчал что-то себе под нос, беспокойно ворочаясь на ковре.