— Томми?
— Да, — едва слышно прозвучало в ответ.
— Я чуть задерживаюсь, минут на пять…
Ларс положил трубку и снова посмотрел на Томми через окуляры бинокля. Тот сидел на скамейке все в той же позе, разглядывая людей, гуляющих по парку. Он никому не звонил, не подавал знаков, просто сидел и ждал — со скучным, чуть раздраженным лицом. Ларс обвел биноклем все вокруг, посмотрел между деревьями на другой стороне возле старого кинотеатра, не обнаружил ничего подозрительного. Похоже, Томми пришел на встречу один.
Спрятав бинокль в сумку, Ларс вышел на улицу и направился в сторону Томми. Скамейка рядом с ним пустовала, Ларс присел на нее. Томми бросил на него короткий взгляд, потом снова стал смотреть в глубину парка. Ларс выждал — ничего подозрительного. Томми вздохнул и посмотрел на часы. Ларс поднялся, подошел и уселся рядом с ним.
— Я Ларс.
Томми заговорил с раздражением:
— Что за дурацкая манера, Ларс? Почему я должен сидеть здесь и поджидать тебя? Мне это совершенно не по вкусу. Чего тебе нужно?
Томми говорил на диалекте южных районов, — возможно, мама родила его на том самом месте, где они сейчас сидели.
— Я хотел переговорить с тобой о некоторых вещах.
— Да, ты сказал это по телефону… Ты работаешь у Гуниллы. Почему ты не переговорил с ней? Тебе ведь известно, что такое субординация…
Ларс огляделся. Мимо проходило множество народу. Внезапно он снова занервничал.
— Мы можем пойти в другое место?
Янссон фыркнул:
— Не надейся, я и так тебя достаточно долго ждал. Говори, что тебе нужно, иначе я уйду.
Ларс собрался с мыслями, посмотрел на Томми. Сомнения накатили, как водопад. Того ли человека он выбрал для разговора — или вот-вот совершит самую большую ошибку в своей жизни?
— Я располагаю информацией, — проговорил Ларс.
— О чем?
— О Гунилле.
Морщина между бровей Томми не сдвинулась ни на миллиметр.
— Так-так.
— У Гуниллы нет никакого следствия, все это блеф, — тихо проговорил Ларс.
Томми пристально посмотрел на него.
— Что заставляет тебя так говорить?
— Тот факт, что я работаю на нее уже несколько месяцев.
Томми сделал горестное лицо.
— Ты считаешь, что четыре трупа в ресторане в центре города — не следствие?
— В связи с убийствами было начато расследование, но лично ее оно совершенно не интересовало.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Томми.
Ларс решил нарисовать ему всю картину.
— Все началось с того, когда мы начали прослушивать медсестру.
Раздражение не уходило с лица Янссона.
— Какую медсестру?
Ларс сидел в напряженной позе.
— Сейчас я все объясню… Гектор Гусман лежал в больнице, Гунилла побывала там, заинтересовалась медсестрой в отделении, у которой возникли какие-то отношения с Гусманом. Как бы там ни было, мы начинили дом медсестры «жучками» — я и Андерс Аск.
Томми слушал. Раздраженная морщинка на лице постепенно разгладилась, сменилась выражением искреннего любопытства.
— Меня поставили следить за медсестрой. Гунилла была уверена, что у них с Гектором начнется роман; так и вышло. Гунилла оказалась совершенно права, однако мы ничего от этого не получили — ни от прослушивания, ни от слежки.
Томми пытался вставить слово, но Ларс продолжал:
— Время шло, Гунилла все больше впадала в стресс, видя, что результатов нет. Она призвала в свои ряды старого патрульного, сосланного в ссылку в аэропорт, Хассе Берглунда, который и стал орудием в ее руках вместе с Эриком и Андерсом. Состояние угнетенности заставило ее действовать очень своеобразно.
— Как именно? — чуть слышно проговорил Томми.
Ларс окинул парк напряженным взглядом.
— Она сделала своей жертвой сына медсестры.
По лицу Янссона видно было, что он не улавливает ход его мысли.
— Хассе и Эрик задержали его, привели якобы на допрос. Сфабриковали дело, где сыну предъявляется обвинение в изнасиловании…
Томми не знал, что и подумать.
— Таким образом у них появился рычаг давления на нее… Мне кажется, они пытались заставить ее доносить на Гектора — в обмен на то, что с сына будет снято обвинение.
Томми задумался.
— Так она согласилась доносить?
Ларс пожал плечами.
— Не знаю… Думаю, что нет — просто ей ничего не было про него известно.
Томми хлопнул себя по правому колену.
— Я понял. Все это ужасно, Ларс, если то, что ты рассказываешь — правда. Гунилла всегда работала небанальными методами, но на этот раз она зашла слишком далеко. Я поговорю с ней об этом. Спасибо за то, что ты связался со мной.
Томми поднялся, протянул ему руку.
— Пусть все это останется между нами, хорошо?
Ларс смотрел на руку Янссона.
— Сядь на место, я еще даже не начал рассказывать всю эту историю.
Ларс изложил Томми все, что знал, от начала до конца. Краткое резюме заняло двадцать минут.
Томми изменился в лице, смотрел на него во все глаза.
— Тьфу ты, черт, — прошептал он.
Теперь Томми уже не поглаживал свои роскошные усы — пальцы описывали нервные круги по щетинистым щекам.
— Вот проклятье! — Он не сводил глаз с Винге. — Ты говоришь, у тебя все это записано на пленку?
— У меня есть запись, когда они обсуждают убийство Сары — Гунилла, Андерс Аск и Хассе Берглунд. Упоминается и убийство Патриции Нурдстрём. Среди записей есть и разговор о том, как они задержали сына медсестры, как они сбили его машиной, о несанкционированной слежке и прослушивании, обо всех ее методах и приемах. Есть также данные о тех миллионах, которые она, ее брат и Андерс Аск украли во время расследований, которыми занимались по долгу службы.
В десятый раз Томми тихонько выругался себе под нос.
— А мальчик? Он все еще в больнице?
Ларс кивнул:
— Он в очень тяжелом состоянии.
Томми вздохнул, пытаясь собрать все воедино.
— Что ты намерен предпринять? — спросил Ларс.
Вопрос задел Томми за живое, словно тот абсолютно не хотел его сейчас слышать.
— Не знаю, — тихо ответил он. — Сейчас я пока не знаю…
— Прекрасно знаешь.
Томми посмотрел на Винге:
— И что же?
— Она убийца, преступник — и полицейский. Ты ее начальник, ее поведение — твоя ответственность.
— Ты о чем?
— О том, что у тебя есть два варианта.
— А именно?
Ларс дождался, пока парочка пенсионеров пройдет мимо них.
— Либо ты отдашь ее под суд — за убийство, вымогательство, угрозы, взлом, превышение служебных полномочий, несанкционированное прослушивание… короче, за все хорошее. А сам, как ее босс, полетишь вместе с ней, — скорее всего и сам получишь срок, когда вся эта история окажется под пристальным вниманием полиции и журналистов. Никто в жизни не поверит, что ты был не в курсе.
— Между тем, это так и есть. Я ни о чем не догадывался.
— Ты думаешь, это кого-нибудь волнует?
Томми откинулся на спинку скамейки.
— А второй вариант? — негромко проговорил он.
Ларс ожидал этого вопроса.
— Второй вариант — дать ей уйти. — Он подался вперед. — Ты избежишь проблем, вопросов, ответственности. Она просто уйдет на пенсию. Возраст, смерть брата… бог знает, что еще. Но она должна уехать отсюда как можно дальше. Я обещаю молчать — в обмен на это я хочу получить ее должность… или что-нибудь получше в криминальной полиции. Хочу работать под твоим непосредственным руководством, однако чтобы ты не вмешивался в мою работу. Через несколько лет я ожидаю повышения по службе.
Янссон посмотрел на него с горечью во взгляде.
— Ты — сотрудник полиции общественного порядка, каким-то непостижимым образом попавший в группу к Гунилле. У тебя нет опыта, нет списка раскрытых дел — ничего. Как я смогу мотивировать твое назначение?
— Придумай что-нибудь.
Томми закусил губу.
— Откуда мне знать, что ты рассказал правду? Возможно, у тебя просто разыгралось воображение.
Ларс придвинул к Томми свою спортивную сумку.
— Убедись и свяжись со мной, желательно — сегодня же вечером, — сказал он.
Томми пытался размышлять. Винге поднялся и пошел прочь. Посмотрев ему вслед, Томми поднялся, взял сумку и направился в другую сторону.
28
В церкви играли Форе,[36] началась церемония прощания. Гунилла стояла у изголовья гроба. Она положила цветок на крышку и присела, все по правилам. Несколько старых толстых полицейских в форме стояли в толпе, состоявшей из трех десятков человек, пришедших проститься с безмозглым Эриком Страндбергом.
Ларс наблюдал этот спектакль с задней церковной скамьи. В очереди к гробу он заметил Томми Янссона, у которого, по крайней мере, хватило ума прийти в пиджаке.
Винге пытался встретиться глазами с начальницей, когда она отошла и села. Ему показалось, что их глаза на мгновение встретились. Или нет? Ларс проследил за Томми Янссоном — не даст ли он слабину, не покажет ли, что ему все известно? Однако Томми, проходя мимо Гуниллы, похлопал ее по плечу и улыбнулся самой что ни на есть подобающей грустной и дружелюбной улыбкой. Браво, Томми!
Когда процедура закончилась, народ стал покидать церковь.
Гунилла стояла у выхода и принимала вымученные соболезнования собравшихся. Ларс обнял ее.
— Спасибо, что ты пришел, — грустно проговорила она.
— У тебя есть минутка? — спросил Ларс.
Когда Гунилла приняла все выражения соболезнования, они вышли и встали под старым раскидистым дубом чуть в стороне от церкви.
— Как ты себя чувствуешь? — любезно спросил он.
— Грустно, но на душе светло, похороны получились очень хорошие.
— Мне тоже так показалось, — дружески проговорил Ларс.
На кладбище было совершенно тихо. Легкий летний ветерок мягко пошевелил их волосы.
— Я выждал полчаса, прежде чем позвонить в «Скорую». Целых полчаса я сидел и дожидался, пока твой брат умрет.
Он произнес эти слова тихим голосом, глядя ей в глаза.