— Не могли бы вы передать это Луке Саббатини? — попросила она. — Он остановился в пентхаусе.
Портье улыбнулся и положил перед ней магнитную карточку-ключ:
— Синьор Саббатини попросил отдать вам ключ. Если вы дадите мне ключи от своего автомобиля, я отгоню его на парковку. Если понадобится помощь для малышки, пожалуйста, обращайтесь к нам, не стесняясь. Мы предоставляем детские кроватки и детское питание, а также услуги няни.
— Э-э… Я не останусь здесь, — быстро сказала Бронте. — Я просто завезла сумку с… э-э… Я всего лишь хотела оставить для него сумку.
Портье снова вежливо улыбнулся:
— Синьор Саббатини специально предупредил меня, что вы получаете полный доступ в его номер люкс. Его на данный момент в отеле нет, но он скоро вернется. Он хотел, чтобы вы дождались его возвращения.
Бронте заскрежетала зубами. У нее было два варианта: либо повернуться и еще раз пронести Эллу через толпу нахальных репортеров, либо подняться в номер Луки и провести там некоторое время до его возвращения. Обреченно вздохнув, она взяла сумку.
— Спасибо, — поблагодарила молодая женщина. — Мы подождем его в пентхаусе.
В номере царила блаженная тишина. Бронте наконец удалось успокоить Эллу, у которой началась истерика из-за криков папарацци у входа в отель. Ее личико было ярко-красным, из глаз лились слезы. Она принялась икать.
— Не плачь, дорогая, — тихо говорила Бронте, осторожно качая дочку. — Тсс, все в порядке. Они уже ушли.
Но надолго ли она избавилась от репортеров, вот что интересно. И откуда, черт побери, они узнали, что Элла — дочь Луки? Неужели он сделал какое-то заявление для прессы, не предупредив ее? Бронте стало страшно при мысли о том, что ей и Элле, возможно, придется привыкать к постоянному вторжению прессы в их жизнь. Удастся ли ей с этим справиться? Сможет ли она защитить малышку?
Элла еще раз икнула и положила головку на плечо Бронте, закрыв глаза. Бронте отнесла дочку в спальню Луки. У нее засосало под ложечкой, когда она подошла к кровати, которая по размерам походила на футбольное поле. Она представила, как лежит здесь в объятиях Луки и их обоих переполняет нежность.
И любовь…
Нет! Бронте резко одернула себя: «Я больше не люблю его. Он убил мою любовь». И все же…
В спальне витал аромат мускуса и цитрусов — этот аромат ей не удалось забыть даже спустя два года.
Она осторожно опустила Эллу на середину кровати и обложила ее подушками с обеих сторон, чтобы малышка не упала.
Бронте вышла из спальни, стараясь отмахнуться от предательских мыслей и воспоминаний о прошлом. Она всегда считала Луку очень сдержанным, но вчера вечером увидела его таким, каким никогда не видела прежде. Когда он взял ребенка на руки, его взгляд был полон страха и изумления. Бронте даже показалось, что в его глазах стоят слезы, когда он повернулся к ней.
Дверь пентхауса внезапно открылась, и на пороге появился Лука. В руках он держал портфель и огромную сумку с игрушками.
— Бронте, — произнес он, нахмурившись, — портье рассказал мне о происшествии с прессой у отеля. Элла в порядке?
Бронте нервно сообщила:
— Она была в ужасе. Потребовалось немало времени, чтобы ее успокоить. Она спит на твоей кровати.
Лука опустил портфель и игрушки на пол и ослабил узел галстука.
— Я должен был тебя предупредить, — проговорил он. — Я не знаю, откуда им стало известно об Элле. Я собирался сделать заявление для прессы, как только сообщу членам своей семьи…
— Ты сказал родным?
Лука снял пиджак и положил его на спинку одного из бархатных диванов.
— Да, — произнес он. — Они были в шоке, как ты можешь догадаться, но обрадовались, особенно моя мать. Она не может дождаться того момента, когда увидит Эллу. Я обещал послать ей по электронной почте несколько фотографий девочки. Ты принесла их с собой?
Бронте указала на сумку, которую она поставила возле аудиосистемы:
— Я принесла все, что смогла найти. У меня даже есть прядь ее волос в спичечном коробке. Я разделила прядку на две части — для меня и для тебя, если захочешь взять.
Лука открыл сумку и обнаружил там спичечный коробок. Бронте наблюдала, как длинные загорелые пальцы мужчины прикасаются к шелковистому завитку волос. Лука с грустью улыбнулся.
Бронте сглотнула и достала из сумки один из альбомов с фотографиями Эллы:
— У меня не было времени, чтобы сделать копии всех фотографий. Да ты и сам сумеешь сделать качественные копии. Это снимки первого месяца ее жизни.
Лука взял альбом и сел на диван. Бронте не знала, что ей делать: то ли подойти и сесть рядом с ним, то ли оставить его в покое; пусть в одиночестве рассматривает фотографии.
— Гм… Я думаю, пора проверить, как там Элла, — сказала она и выскочила из гостиной.
Когда она наконец вернулась, Лука сидел перед огромным телевизором с плоским экраном и смотрел запись на DVD-диске. На экране Элла звонко смеялась, пока Бронте поднимала ее высоко в воздух. На следующей записи Элла в возрасте шести месяцев училась плавать. Сначала были слезы и крики, а затем девочка принялась радостно плескаться, постепенно привыкая к воде.
Лука заметил Бронте и нажал кнопку отключения звука на пульте дистанционного управления.
— Я не могу найти DVD с новорожденной Эллой. У тебя есть такой диск? — поинтересовался он.
Бронте принялась рыться в сумке. Шло время, она стала нервно покусывать губу. Затянувшееся молчание плохо действовало на ее и так уже взвинченные нервы.
— Не можешь найти? — спросил Лука. Она выпрямилась:
— Должно быть, я его забыла, когда складывала все в сумку.
— Я очень хотел бы его посмотреть, — настойчиво проговорил он. — Я подожду до завтра, если только ты сможешь его найти.
Бронте уставилась на него:
— Я знаю, что ты имеешь в виду. Так почему бы тебе не сказать об этом прямо?
Лука откинулся на спинку дивана и высокомерно взглянул на Бронте.
— А что я имею в виду? — спросил он.
Она шумно выдохнула:
— Ты уверен, что я плохая мать. Я вижу это по твоим глазам. Ты думаешь, что я неорганизованный человек и не могу быть хорошей матерью.
Лука поднялся и встал рядом с Бронте, нависая над ней. Ей показалось, что гостиная уменьшилась в размерах.
— Ты проецируешь на меня собственную неуверенность, — заявил он. — Только ты сама считаешь себя плохой матерью. Я так не считаю.
Бронте стало не по себе, поскольку Лука интуитивно понял все ее страхи.
— Ты ничего не знаешь о воспитании детей, — ответила она. — Ты понятия не имеешь, каково это — стараться заработать на жизнь и воспитывать ребенка. Тебе невдомек, что такое ужасная усталость в конце дня или тошнота и взвинченные до предела нервы. И все равно приходится вставать среди ночи, когда заплачет ребенок. Ты живешь как в вате, Лука. Ведь тебе не приходится даже застилать собственную постель.
Он стоял, поджав губы, и молчал. В воздухе повисло напряжение.
— Я признаю, что должен многому научиться, — сказал Лука, нарушая тишину. — Но, по крайней мере, я готов это сделать. Многие мужчины просто уклоняются от своих обязанностей. Но я так не поступлю. Я хочу стать частью жизни Эллы.
Бронте повернулась к нему:
— Ну, а почему бы тебе не начать прямо здесь и сейчас?
Лука нахмурился, а Бронте практически сунула ему в руки пакет с вещами для Эллы, раздраженно и гневно сверкая глазами.
— В твоем распоряжении весь вечер, — произнесла она. — Ты сможешь ее покормить, поменять ей подгузник и успокоить, когда она начнет капризничать. Я вернусь через пару часов.
Лука вздрогнул, когда за Бронте захлопнулась дверь. Он протяжно выдохнул и провел рукой по волосам. Услышав тихое хныканье, донесшееся из спальни, он понял, что Элла проснулась.
Девочка сидела в центре кровати, в окружении подушек, по ее щекам катились две крупные слезинки.
— Мама? — Она подняла на Луку голубые глаза. При виде ее несчастного вида у него болезненно сжалось сердце. — Мамы нет?
— Мама ушла на некоторое время, моя малышка, — сказал он и осторожно поднял ее. — Но папа здесь. Папа всегда будет с тобой. Ты никогда не останешься одна, моя маленькая…
Элла улыбнулась сквозь слезы и погладила его лицо пухлыми ручками:
— Папа.
Лука прижал девочку к себе. От нее пахло… честно говоря, от нее не слишком хорошо пахло. Он увидел мокрое пятно на кровати и скривился, когда почувствовал, как влага, просочившаяся сквозь розовые колготки Эллы, течет по его рукам.
— Я не думаю, что ты сможешь рассказать мне о процессе смены памперсов, — сухо заметил Лука, пока нес малышку в гостиную, где оставил пакет с вещами.
Взяв пакет свободной рукой, Лука понес Эллу в ванную комнату. Он поставил девочку на пол, но не успел даже распаковать сумку или снять с Эллы колготки, как она решила от него сбежать.
— Элла, подожди, — попросил Лука, глядя, как она шагает прочь и хихикает.
Лука поймал Эллу в тот момент, когда она сбросила статуэтку с журнального столика, пытаясь под ним спрятаться. К счастью, статуэтка лишь глухо ударилась о ковер, но не разбилась.
— Да ты настоящая шалунья, — сказал он с улыбкой, взяв девочку за лодыжки и вытаскивая ее из-под столика, а затем обнял ее и прижал к себе.
Элла рассмеялась и еще раз погладила его по лицу:
— Папа насой.
Лука улыбнулся:
— Да, Элла, папа нашел тебя.
Он снова отнес малышку в ванную комнату и на этот раз удерживал ее одной рукой, а другой пытался открыть сумку. Элла извивалась и вырывалась, но каким-то образом Луке удалось достать новый памперс и чистую одежду.
Он набрал в ванну воды, тщательно проверив температуру. Элла смеялась и дрыгала ногами, забрызгав Луку. Он пожалел о том, что не купил ей игрушки для купания. А ведь у него в детстве была игрушечная резиновая утка, маленькие чашки и кувшин. Лука взял на заметку, что нужно купить такие игрушки, детскую ванночку и специальное мыло для детей, которое не так сильно ароматизировано, как пена для ванны в отеле.