Лавка обладала культурным статусом, и именно поэтому изначально Фэн Чунь решила попроситься на работу к сестрице Ми, наплевав на свою гордость. Но, разумеется, Фэн Чунь понимала: каким бы культурным статусом ни обладало это заведение, оно так и останется лавкой, где чистят обувь. Однако сегодня, лишь сегодня, когда у нее начало дергаться веко и всей тяжестью навалились дурные предчувствия, она основательно всмотрелась в глубины своего сердца и поняла, что не хочет возвращаться домой с Чжоу Юанем!
Никто не догадывался, что произошло в жизни у Фэн Чунь. Никто не знал, что работа для нее — гораздо больше, чем просто чистка обуви. Даже сама Фэн Чунь поначалу не осознавала этого, но потихоньку до нее дошло, и она перепугалась. Жизнь — сложная штука, к тому же противоречивая и изменчивая, в ней нет правил, нет заданных шаблонов, ничего нельзя планировать и ни о чем нельзя мечтать.
А потом неожиданно случилось вот что. После обеда настал «золотой час». Лавку сестрицы Ми, обращенную на запад, залил свет. Солнечные лучи позолотили все безделушки в крошечном помещении, обшарпанный черный лак на створках старой двери покрылся изысканным цветочным орнаментом. Через порог шагнул молодой человек по имени Ло Лянцзи. Он появился на ослепительном фоне, и влажные глаза Фэн Чунь встретились с этим сиянием. Когда их взгляды соединились в одной точке, пространство между ними пронзила молния. Фэн Чунь почувствовала, как жар поднимается к самому сердцу. Странно, но когда их взгляды пересеклись, веко Фэн Чунь прекратило дергаться, зато в груди побежали яростные волны, обуздать которые не представлялось возможным. Фэн Чунь удивленно взирала на происходящее широко распахнутыми глазами. Она не понимала! Не понимала! Однако понимала она или нет — неважно, ведь все происходило без ее вмешательства.
Да, человеческая жизнь лишена здравого смысла.
(7)
Ло Лянцзи по чистой случайности вошел с важным видом в лавку сестрицы Ми.
Так же случайно он появился на свет в эпоху строгого планирования рождаемости. Изначально от него требовали, чтобы он изучал математику и мог объехать весь мир, а потом он случайно основал свое дело. Одна из сделок привела его в Ухань, и потому он оказался здесь совершенно случайно. Концентрация случайностей создавала ощущение хаотичности, с какой двигается ряска на поверхности воды. Ло Лянцзи шел за толпой, любил известные бренды, роскошь, шик и дутую славу, но казался довольно небрежным. Сейчас на нем был пошитый в Италии модный костюм «Дзенья», однако его совершенно не заботили глубокие заломы на локтях и жирные пятна на запонках. Он плевать хотел на следы рвоты на дорогих итальянских кожаных ботинках. Он был лишен той осмотрительности, с которой обычно вели дела бизнесмены постарше, предпочитавшие поджать хост, не нервничал и не боялся быть осужденным за спекуляцию. Поэтому от его небрежности веяло легкостью. Фэн Чунь увидела в этом редкую по тем временам раскованность. Если мужчина раскован — неважно, в чем именно это проявляется, — то в глазах женщин он обладает роковым обаянием. Особенно если перед ним неопытная молодая женщина — такая, как Фэн Чунь.
Ло Лянцзи вошел с залитой солнцем улицы в лавку сестрицы Ми, словно хорошо знал дорогу. На лице его застыла самоуверенность, какая бывает у новорожденного теленка, по незнанию не страшащегося тигров; такая самоуверенность порождает смелость. Именно так на экране обычно появляется главный герой боевика. Незаметно для себя Фэн Чунь заняла место главной героини. В ее возрасте легко попасть под влияние кинематографа, даже если речь идет о низкопробных фильмах.
Сестрица Ми сидела рядом с дверью и, когда приходили клиенты, одаривала их оценивающим взглядом, прикидывая, кто есть кто. Сначала вошел водитель; он криво улыбнулся сестрице Ми, большим пальцем ткнул куда-то себе за спину, и сестрица Ми сразу поняла, что происходит. Это был ее знакомый водитель, временно нанятый Ло Лянцзи. Водитель посторонился, и в лавку вошел сам Ло Лянцзи. Сестрица Ми выразительно посмотрела на Фэн Чунь. Она давно уже рассылала своим работницам шуточные сообщения, чтобы научить их определять статус клиента: «Если парень в костюме, при галстуке и не жалуется на трудности, то это чиновник. Если парень в костюме, при галстуке и не снимает костюм ни за завтраком, ни за обедом, ни за ужином, то это бизнесмен». Когда Ло Лянцзи сел перед Фэн Чунь, сестрица Ми громко сказала:
— Господин, у вас такие хорошие ботинки — мы обеспечим превосходный уход!
Это был адресованный Фэн Чунь намек на то, что с клиента нужно взять больше денег. Но кто мог знать, что им встретился достойный соперник. Как-никак, Ло Лянцзи тоже занимался бизнесом. Он раскусил маленький трюк сестрицы Ми и подмигнул водителю. Тот немедленно подскочил и вручил хозяйке банкноту в десять юаней. Сестрица Ми радостно улыбнулась, сунула деньги в кошелек и пошла встречать новых посетителей.
Но кожаные ботинки Ло Лянцзи были грязными до безобразия! На банкете на них попала чужая рвота — фу, какая гадость! Фэн Чунь мысленно поблагодарила мать за то, что та раньше работала на маслобойном комбинате и сейчас девушке пригодился ее старый темно-синий халат. Еще Фэн Чунь похвалила себя за привычку надевать маску и перчатки. Сестрица Ми поначалу не одобряла этого и считала, что Фэн Чунь раздувает из мухи слона, но Фэн Чунь, по ее словам, соблюдала правила гигиены, чтобы не притащить заразу к ребенку. Сын у нее маленький, вдобавок слабенький — стоит ветерку подуть, как он уже простужается и температурит. У сестрицы Ми тоже есть сын. В итоге она махнула рукой и отстала. Сестрица Ми еще не старая, даже красится, правда, запросы у нее весьма скромные, так что десять юаней ее вполне устроили, но ботинки оказались настолько грязными, что за них можно было бы попросить и двадцать. Фэн Чунь не особо дала волю своим чувствам. Несмотря на то что произошло вначале, она была солидарна с сестрицей Ми и, кроме того, блюла ее интересы. Ей просто захотелось подшутить над Ло Лянцзи и проверить, правда ли он настолько раскован, а заодно посмотреть, действительно ли он щедр и правда ли взглянул на нее как-то по-особому.
В этот самый момент Ло Лянцзи вдруг подался вперед и прошептал на ухо Фэн Чунь:
— Вы уж простите, что ботинки такие грязные.
Она остолбенела. Как это он прочел ее мысли? Фэн Чунь подняла глаза. И до чего же юными и прекрасными были эти глаза! Ло Лянцзи ошеломленно уставился на нее, и она снова потупилась. В этот момент ей опять почудилось, что с ней что-то не так. С чего она вдруг запаниковала в присутствии незнакомца? Фэн Чунь разозлилась на себя и стала еще красивее. Ло Лянцзи залюбовался ею и поторопился объяснить:
— Это мой партнер по бизнесу перепил, и его стошнило на мои ботинки.
Фэн Чунь лишь покивала, не смея больше поднять глаза. Она усердно начищала кожу, но в голове билась мысль: «С чего мне интересоваться, кого стошнило на твои ботинки? Зачем ты мне это говоришь?»
И опять Ло Лянцзи словно заглянул в ее сердце и ответил:
— Я вам сказал, чтоб вы не думали, будто я алкаш какой.
Фэн Чунь внутренне поразилась тому, что кто-то может вот так читать ее мысли, и невольно сравнила его со своим мужем Чжоу Юанем. С Чжоу Юанем подобного никогда не было.
Эту фразу Ло Лянцзи произнес, запинаясь, и тут же понял, что сболтнул лишнего; чем больше росло в нем это ощущение, тем сильнее горели щеки. Его неестественность передалась и Фэн Чунь. Она кокетливо надула губы и снова посмотрела на Ло Лянцзи. Их взгляды опять встретились, и по телам обоих словно прошел электрический разряд.
Ло Лянцзи заметил, что Фэн Чунь искоса посматривает на него и ее глаза невыразимо прекрасны. А Фэн Чунь ощутила, что все внимание Ло Лянцзи сосредоточено на ней одной. Внезапно сокрушительная тишина накрыла их облаком. Не было больше ни лавки сестрицы Ми, ни шумной улицы — лишь они вдвоем в полном вакууме, где Фэн Чунь по-прежнему начищала его ботинки. Они испугались. Они пытались сопротивляться. Сопротивляться, чтобы вырваться из окутавшего их кошмара. Какие-то люди сновали вокруг — это приходили и уходили другие клиенты. То и дело звонили мобильные телефоны. Порхали руки других чистильщиц. В воздухе витал густой запах крема для обуви. Сестрица Ми стояла за прилавком, держа в одной руке сигарету, а в другой чашку чая, с улыбкой приветствовала гостей и втихаря с ехидцей наблюдала за ними.
Обоим казалось, что в этот момент у них выросли крылья. Фэн Чунь все так же не отрывала взгляд от ботинок Ло Лянцзи, но знала, во что он одет, какое выражение сейчас на его лице, какого оттенка его кожа и даже с каким акцентом он говорит. Она знала, что волосы Ло Лянцзи чисто вымытые и густые — настолько, что под их тяжестью лоб давит на брови; брови у него широкие, а глаза узкие. Ло Лянцзи с первого взгляда заметил, что Фэн Чунь отличается от остальных чистильщиц. В синем халате и маске, скрывавшей лицо, она напоминала оператора высокотехнологичного сборочного конвейера, и таких чистильщиц обуви ему нигде и никогда встречать не доводилось. Она еще не закончила чистить его кожаные ботинки, а Ло Лянцзи через халат — столь же плотный, как и ее веки, — успел рассмотреть ее тело, зрелое, гладкое, стройное и грациозное. Почему Ло Лянцзи раньше не видел такие волнующие изгибы? Ему ведь тоже уже за тридцать, он женат, у него есть ребенок. Он объехал едва ли не все крупные города Китая. Отели, рестораны, массажные салоны стали практически частью его работы — он постоянно бывал там и повидал множество красоток; он горланил вместе с ними в караоке, мог даже сгрести их в охапку и обнять, однако позже, распрощавшись, не помнил, как они выглядели. Почему только в этот момент, в этой маленькой лавчонке его глаза вдруг превратились в увеличительные стекла? Он видел крупным планом, как в кино, несколько тоненьких прядок, падавших на лоб Фэн Чунь, каждый их волосок, гладкий и блестящий. Лишь теперь он сравнил и осознал, что все линии, виденные им прежде, несовершенны и слишком грубы, они царапали его и причиняли боль. Только сейчас эта покладистая красота лишила его самоконтроля, и ему захотелось болтать всякие глупости. Ло Лянцзи не понимал, что с ним происходит. Это ведь случайная, ничего не значащая встреча — разве нет? Ло Лянцзи рассердился на себя, даже не отдавая себе в этом отчета.