У незнакомых друг с другом мужчины и женщины в этот самый момент неожиданно возникли совершенно одинаковые мысли. Они напоминали пожар, вспыхнувший в старом доме. Огонь, внезапно вышедший из-под контроля; крошечные язычки этого пламени совершенно непонятным образом казались теплыми и уютными, они трепетали и подпрыгивали, словно маленький олененок, постоянно вызывая внутри тревогу. Эти двое, обычно неразговорчивые, не могли себя контролировать, они болтали и флиртовали. Они даже понизили голоса, сделав вид, что вовсе не разговаривают, по молчаливому согласию исключив из своего крошечного мирка всех остальных людей.
Ло Лянцзи сказал:
— Разве можно такую кропотливую и тяжелую работу оценить в десять юаней? Мой водитель невежественный скупердяй, он тебя обидел. Скажи, сколько я на самом деле должен?
— Сто юаней! — ответила Фэн Чунь.
— Без проблем! — согласился Ло Лянцзи.
Фэн Чунь рассмеялась:
— Да за сто юаней я должна надраить ботинки так, чтобы цветы распустились!
— А они уже распустились.
— Где же?
— В твоих глазах.
Молчание. Потом Фэн Чунь ехидно заметила:
— А вы, как я погляжу, привыкли за девушками ухлестывать!
Ло Лянцзи возмутился:
— Разве я ухлестывал? Я не говорил, что ты красавица, да и вижу лишь твои глаза. Я не спрашивал, как тебя зовут, и не просил дать мне телефончик.
— Ну, ухлестывали вы или нет, — это вы сами в душе знаете.
— Я не знаю, только ты знаешь, — ответил Ло Лянцзи.
Фэн Чунь корпела над парой итальянских ботинок марки «Барри»: блестящая кожа, аккуратная строчка, изысканная модель. Отличные ботинки, которые не могут не понравиться. Фэн Чунь наклонила голову, оценила результат и с чувством выполненного долга воскликнула:
— Такие прекрасные ботинки — просто загляденье!
Работая в офисном здании «Новый свет», в обеденный перерыв она частенько бегала с коллегами в соседний универмаг, так что разбиралась в хорошей обуви. Они с мужем тоже старались покупать себе дорогую обувь, особенно Чжоу Юань — причем независимо от того, были ли у него деньги, обеспечена ли семья всем самым необходимым. Однажды ему втемяшилось в башку приобрести себе дорогущие ботинки английской марки «Кларкс», чтобы не стыдно было пойти поразвлечься с друзьями. В тот раз молодые супруги разругались в пух и прах, потому что Фэн Чунь заботилась о семейном бюджете, ей было жалко тратиться на себя и она покупала обувь попроще. Но даже не располагая особо средствами, она время от времени забредала в бутики иностранных брендов, чтобы полюбоваться дизайнерскими моделями. Фэн Чунь обожала хорошую обувь.
Она искренне воскликнула:
— Истинное наслаждение — уход за такими великолепными ботинками!
— Не могу не согласиться! — поддакнул Ло Лянцзи.
Однако на такую тонкую телячью кожу нельзя наносить простой крем, а самый дешевый, который в лавке закупался оптом, даже близко подносить не стоило. Единственная коробочка с импортным кремом на основе карнаубского воска хранилась лично у сестрицы Ми и использовалась исключительно для обуви наиболее важных посетителей — то есть местных чиновников, полицейских и налоговых инспекторов. Именно они считались VIP-клиентами в лавке сестрицы Ми, а остальные о дефицитном креме могли и не мечтать.
Ло Лянцзи понял, что Фэн Чунь боится свою начальницу. Он решил проявить всю свою мужественность и заявил:
— Делай то, что хочешь! Ничего не бойся! Я все оплачу!
Этим словам Фэн Чунь не в силах была противиться. Лед, который так долго намерзал в ее сердце, в один миг растаял, сердце растеклось от нежности, и она чуть не расплакалась. Наконец Фэн Чунь решилась и встала. От долгого сидения на корточках у нее закружилась голова, но Ло Лянцзи тут же заботливо придержал ее за талию одной рукой. Фэн Чунь притворилась, что этой руки не существует, хотя и не смогла скрыть испуга.
(8)
Фэн Чунь подошла к сестрице Ми, чтобы попросить у нее крем на основе карнаубского воска, а сестрица Ми только того и ждала, поскольку терпение ее достигло предела. Она наблюдала за бушующим пламенем с безопасного расстояния и готова была потушить пожар. Сестрица Ми равнодушно взглянула в лучистые глаза Фэн Чунь, сделав вид, что не понимает, и спросила:
— Что нужно?
— Ты знаешь.
— Что я знаю?
— Знаешь, что таким хорошим ботинкам нужен соответствующий уход.
Сестрица Ми выпустила в лицо Фэн Чунь струйку дыма и буркнула:
— Ничего я не знаю.
Фэн Чунь сказала:
— Поверхность кожи обожжена крепким алкоголем и действительно нуждается в уходе.
— Только потому, что ты так решила?
— Сестрица Ми!
Хозяйка лавки понизила голос и процедила:
— Послушай-ка! Последнее слово здесь за мной! Это я решаю, кому и что нужно. Ты что-то запуталась, девочка! Очнись! Ты уже потратила на пару ботинок кучу времени! Куда больше, чем я на них заработала! Хватит! Быстренько отпусти клиента!
Фэн Чунь запротестовала:
— Сестрица Ми!
Сигарета замерла между губами сестрицы Ми. Она скрестила руки на груди.
— Что ты орешь? Ты не слышала мои слова?
— Ну зачем ты так? Зачем прогонять клиента? Откуда ты знаешь, что он не заплатит дополнительно?
— Тогда пусть сначала заплатит. Если раскошелится дополнительно на двадцатку, будет ему крем.
Только она договорила, как к ним подскочил водитель Ло Лянцзи и протянул сестрице Ми купюру в сто юаней со словами:
— Шеф сказал, что сдачи не надо.
Сто юаней! Почистить кожаные туфли за сотню? Разве сестрица Ми могла отказать?! Она тут же наклеила на лицо улыбку и рассыпалась в благодарностях, но когда повернулась, чтобы выдать Фэн Чунь дефицитный крем, улыбка снова сползла с ее губ. Ничего не говоря, она холодно зыркнула на Фэн Чунь.
Фэн Чунь победила, и этого ей было достаточно. Она бросила быстрый, как молния, взгляд на Ло Лянцзи, с трудом сдерживая слезы. Взяв крем для обуви, Фэн Чунь вернулась на свое рабочее место. Присела на корточки, не произнеся ни слова. Она сосредоточенно наносила крем на ботинки, и руки ее, словно весенние ласточки, весело и ловко порхали вверх-вниз. Теперь уже в ней взыграло упрямство. Девушка была полна решимости довести начатое дело до конца и молча ткнула в перепачканные носки Ло Лянцзи. Тот спросил:
— Снять?
Когда Фэн Чунь кивнула, он позвал стоявшего у двери шофера:
— Сбегай купи мне носки. Выйдешь из лавки, свернешь, и там по обе стороны улицы торгуют носками.
Водитель остолбенел, и Ло Лянцзи принялся его распекать:
— Ты меня слышишь? Беги давай! Да побыстрее!
Водитель выскочил на улицу и вскоре вернулся с парой новых носков. Ло Лянцзи вдруг немного смутился, отвернулся, снял грязные носки, достал из кармана салфетку, завернул в нее и попросил водителя найти на улице урну и выкинуть. Затем натянул свежие носки. Фэн Чунь помогла ему надеть ботинки, завязала шнурки, поправила штанины, и теперь он выглядел красиво и опрятно.
Внезапно лавка сестрицы Ми снова оказалась где-то далеко-далеко. В целом мире остались лишь они двое. Недавно они были чужими, но вдруг одновременно почувствовали, что стали родными, как супруги. Так жена собирает на работу мужа — ничего не говоря, потому что они уже понимают друг друга без слов, — и это чувство растекается от самого сердца до кончиков пальцев, наполняя окружающее пространство теплом. Странно, они ведь не одиноки, у обоих уже есть дети школьного возраста, однако, случайно встретившись в лавке, где чистят обувь, поддались чувству, которому стоило бы пробудиться давным-давно. Но оно пробудилось только что. Все это Фэн Чунь хотела бы сказать Ло Лянцзи, а он ей. И тут лавка вернулась на место. Оба отлично понимали, что не имеют возможности пообщаться. Оба знали, что ботинки начищены до блеска, Ло Лянцзи пора уходить и сразу после встречи наступит разлука. От мимолетности этого знакомства оба испытывали горечь, не смотрели друг на друга, двигались нарочито медленно и все равно не могли нарушить простой закон: ботинки начищены — клиент уходит.
Сестрица Ми, терпеливая и зоркая, словно охотник, наблюдала за ними со стороны. Она громко произнесла на прощание:
— Спасибо за вашу щедрость, господин. Ждем вас снова!
Фэн Чунь ничего не оставалось, кроме как сказать:
— Спасибо, что пришли, ждем вас снова!
Ло Лянцзи на мгновение растерялся. Он принялся топтаться на месте, провел руками по волосам; на миг ему почудилось, что он сейчас рухнет. Однако он не желторотик какой-нибудь, и потому попытался все-таки вернуть себе устойчивость. Он достал свой бумажник, вынул купюру в сто юаней и протянул Фэн Чунь.
Фэн Чунь тихонько проговорила:
— Отдайте хозяйке.
Ло Лянцзи сказал:
— Хозяйка уже получила свое. Это тебе.
Фэн Чунь внезапно снова почувствовала, как на нее ни с того ни с сего нахлынуло раздражение. Неужели этот парень решил, будто она простая чистильщица обуви? Сунул сотню и теперь еще одну, чтобы похвастаться своим богатством! Что он вообще за человек, как его зовут, откуда он взялся и куда сейчас отправится? Почему вдруг столкнулся с ней? Вот, оказывается, к чему веко дергалось! Какого черта?! Фэн Чунь не стала брать банкноту из рук Ло Лянцзи. Она постояла ошарашенно, а потом начала снимать перчатки. После долгого ношения медицинских перчаток руки были горячие и потные, резина плотно обтягивала кожу, и снять их оказалось нелегко. Фэн Чунь с силой сдирала перчатки, выплевывая одно за другим обжигающие слова:
— Я уже поняла, что вы богаты! Поняла! Так что нечего выпендриваться! Мы тут чаевые не принимаем!
Ло Лянцзи поспешно сказал:
— Разве это чаевые! Мы же только недавно обсуждали, что начистить обувь так, чтобы цветы распустились, стоит сто юаней.
Мы? Фэн Чунь ощутила тупую боль в сердце: она с ним — «мы»? «Мы» — это она с Чжоу Юанем, но того не заботит, что жена чистит обувь! При этой мысли к глазам снова подступили слезы, однако девушка отчаянно терпела.
Сестрица Ми вовремя подоспела на помощь. Она двумя пальцами легко забрала купюру, а потом сдержанно произнесла: