Я до последнего сомневалась — стоит ли идти. Полночи вертелась без сна. Убеждала себя, что раз Ингвар не ответил на мой поцелуй, то какая теперь разница — нравится ему кто-то или нет. И в итоге, сама не понимая, для чего, явилась в зимний сад в пять часов утра. Чтобы наверняка. Обошла фонтан, присматривая место, откуда мне будет хорошо видно и слышно происходящее возле него. С «видно» всё оказалось решаемо — метров за сто от фонтана, немного в стороне от центральной аллеи росло что-то плетистое и цветущее, заполнившее собой высокую деревянную рамку. Этакая импровизированная «стена», сквозь промежутки в которой вполне можно было рассмотреть площадку у фонтана. Увы, других мест, в которых можно было спрятаться достаточно надёжно, вблизи не было. Пришлось пожертвовать желанием услышать разговор Розалинды и Ингвара, если, конечно, фенек не обманула, и они действительно договорились встретиться. Да, я всё еще надеялась. Пока не услышала шаги и голоса. А через минуту увидела и их обладателей. Розалинда шла рядом с Ингваром, оживлённо о чём-то ему рассказывая, а он слушал, внимательно склонив голову. Саламандра тоскливо выдохнула тонкий язычок пламени. Тот бессильно лизнул ограничительные печати и опал. А вот маршал неожиданно насторожился, замедлил шаг. Я отступила от зелёной стены, мысленно пригрозила саламандре пальцем, мол, молчи, не выдавай! Та недовольно посмотрела на меня, но подчинилась.
Вернуться на свой наблюдательный пункт я осмелилась секунд через тридцать. По моим расчётам, Розалинда и Ингвар как раз должны были дойти до фонтана. Осторожно подкралась, взглянула и тут же отпрянула назад, не в силах поверить увиденному. Ингвар обнимал её. Бережно, заботливо. Розалинда стояла ко мне спиной и её рук я не видела. Но наверняка она обнимала маршала в ответ. Я бы обнимала.
Не знаю, как удалось удержать саламандру, не позволить ей выдать нас обеих. Обида вспыхнула с новой силой, только теперь к ней примешивались ярость и злость. Да как он мог. Для чего играл со мной, позволял думать, будто я что-то для него значу? Зачем так ласково называл ящеркой и огоньком? Уж лучше бы сказал прямо и откровенно: прости, Элиана, ты мне неинтересна.
Тихо отступила, крадучись, выбралась на боковую аллею и по ней пошла к выходу. Осторожно, не спеша, чтобы не выдать своё присутствие. Это было бы слишком. Без того душа беззвучно корчилась в агонии. Перед внутренним взором, казалось, навек отпечаталась картинка: Ингвар и Розалинда в его объятиях. И уж её-то он точно обнимал не для того, чтобы успокоить, не потому, что в очередной раз вытащил из передряги. Рози сумела тронуть его ледяное сердце, зажечь в нём огонь. И осознание ранило хуже кинжала. Каждый вздох отдавался болью. Слишком, незаслуженно жестоким было отношение Ингвара. А ещё хуже то, что наверняка не он один видел моё к себе отношение. Я выставляла себя на посмешище, а он поощрял это. Понимание разливалось по телу смертельной слабостью, отравленными волнами расходилось от ноющего сердца.
Уж лучше бы Ингвар позволил волкам растерзать меня вчера. Это было бы милосердней.
Я бессильно привалилась к стене пустого коридора, жадно хватая воздух ртом. Довольно. Я не позволю никому играть моими чувствами. На смену отчаянию, унижению и безысходности пришла невыразимая огненная ярость. Захлестнула волной, вмиг вознесла на самый пик. Нет, я не думала о мести за эту жестокую насмешку. Кто я против снежного барса? Да и жар сердца не заменится холодной ненавистью. Зато леденящая обида может погасить огонь, оставив от костра лишь пепел равнодушия. Но до этого еще требовалось дожить. А пока мне было просто больно.
Не помнила, как вернулась в свои покои. Обессиленно опустилась на кровать, взглянула в окно, на тронутые розовыми лучами утреннего солнца заснеженные деревья. Неожиданно вспомнила, как вчера разъезжались копыта на льду у моей лошади и поняла, как я сама выглядела на катке, когда впервые надела коньки. И такой хохот разобрал, что никак не получалось остановиться. Попыталась зажать рот ладонью, чтобы хоть так заставить себя умолкнуть, и не сразу поняла, отчего лицо мокрое. Тихие слёзы солёными ручейками текли по щекам, капали на платье, а смех, теперь больше похожий на сдавленные рыдания, всё продолжал рваться из моей груди.
ГЛАВА 15
Следующие несколько дней прошли, как в тумане. Мир лишился красок, вмиг став серым. Я удачно списывала это на последствия испуга, мне верили и не трогали. Все, кроме Солары. Та буквально силой притащила меня к себе на следующий день после злополучной прогулки в зимнем саду, усадила в кресло, сама устроилась на подлокотнике и добрым тоном императорского дознавателя предложила:
— Рассказывай.
— Волки… — начала было я, но Сола меня перебила.
— Слышала я про твоих волков. Оставь их для эрии Снежин, а мне правду расскажи.
— Это правда, — глухо ответила я.
Львица тяжело вздохнула и неожиданно чувствительно встряхнула за плечи.
— Дама, признавайтесь, кто вы и куда дели мою жизнерадостную Элю, — приказала она. — Иначе буду изгонять вас бутылкой контрабандного южного бренди, которую у меня никто так и не отнял.
— В смысле, бутылкой по голове? — слабо улыбнулась я.
— Ещё не хватало так переводить благородный напиток! — фыркнула подруга. — Проще. Я тебя спою. Выбирай: расскажешь добровольно и трезвая, либо добровольно, но пьяная. — Погрозила пальцем, заявила: — Только учти, все последствия за мои пьяные выходки будут на твоей совести.
— Страшная угроза, — покачала я головой.
— Вот теперь я тебя узнаю, — кивнула Солара и крепко обняла меня. Уложила голову на плечо, мурлыкнула: — И? Я жду признания.
— Уговорила, злыдня с кисточкой, — патетично вздохнула я. — Я тебя люблю.
Солара на несколько секунд откровенно зависла, переваривая неожиданное «признание», а потом звонко расхохоталась.
— Элька! — возмутилась она сквозь смех. — Я серьёзно. Скажешь «я тоже» — укушу!
— А так хотелось, — вздохнула я.
— Э-эй, — львица помахала перед моим носом пальцем, — от темы не уходим, не уходим! Расскажи мне уже своё страшное и жуткое, вместе погорюем и придумаем, как твоей беде помочь.
Я несколько секунд помолчала, снова покачала головой:
— Нечему помогать, Сола. Просто так получилось, что моё сердце загорелось, а чужое — нет. А я была к этому не готова.
— К этому нельзя быть готовой, — тихо, сочувственно проговорила подруга, поглаживая меня по волосам. — Но мне кажется, ты поторопилась с выводами.
— Тебе кажется, — отозвалась я. Помолчала, немного и призналась: — Я его поцеловала, Сола. Когда он прогнал волков. И не получила ответа. Всё предельно понятно.
— Как? — ахнула львица. — Вообще не отреагировал? Да быть такого не может!
— Может, — грустно усмехнулась я. — А потом ещё сказал, что хватило бы простого спасибо, целовать было не обязательно. Ну и… Ему вообще Розалинда нравится. Своими глазами видела, как он её обнимал.
Солара снова умолкла, недоверчиво покосилась на меня. Глубоко вздохнула и выдала:
— Гад пятнистый. Чтоб у него чёрная шерсть с белой местами поменялась! А тебе точно не показалось?
— Не показалось, — я вздохнула. — Ну и ладно, обидно, досадно, но не смертельно. Он мне ничего не обещал, сама всё придумала. Всё, хватит об этом. Лучше о себе расскажи, а то что-то я на самом деле выпала из жизни на пару дней.
— Ну… — протянула Солара. — Я вчера ужинала с Северином и случайно узнала, каким будет следующее испытание. И хочу сказать тебе, моя дорогая, что окончательно теперь уверена — мои предположения верны. Отбор это всего лишь шоу, а настоящие испытания — негласные и мы их не замечаем. В общем, через неделю каждая из нас должна в праздничном наряде своего края угостить принца национальным блюдом. И эрия Снежин завтра нам об этом испытании объявит.
— А я не знаю, какое у нас национальное блюдо, — растерялась я. — Не слышала о таком. Ну разве что домашнее за него выдать. Зара… В смысле, моя мачеха часто лимонный пирог пекла в сезон и никогда не подпускала к нему кухарку.
— Мне проще, наш край славится зефиром, — вскользь бросила Солара. — Но дело не в этом. Ты понимаешь, что от нас ждут яркую картинку? Северин точно будет выбирать жену не пo кулинарным навыкам и не по лучшему национальному костюму.
— А вдруг кое-кто решит его впечатлить и явится в купальном костюме? — хмыкнула я.
— Перья вырву, голову откушу, — коротко сообщила львица. — Кстати, это будет предпоследнее испытание.
— Голову откусить? — притворно ужаснулась я.
Получила дружеский тычок в бок и тихонько рассмеялась. Соларе непостижимым образом удалось вытащить меня из липкой, тяжёлой, как похмелье, серой грусти и вернуть былую жизнерадостность.
— Наряд и блюдо, — с притворной суровостью напомнила Сола. Покачала головой: — Я ей о серьёзном, а она к словам цепляется. Знаешь, не удивлюсь, если заключительным испытанием будет танец для принца.
— Лишь бы не песня, — фыркнула я. — Зара говорила, что меня павлин убаюкивал, другого объяснения настолько, гм, альтернативным вокальным данным она не видит.
— Мне нравится твоя мачеха, — отметила Солара, посмеиваясь. — Чудесная женщина, должно быть. Нет, думаю, организаторы отбора пощадят нежный слух своих граждан. Я тоже петь не умею. — Энергично потёрла руки, поднялась. — Ну что, раз ты вернулась к жизни, пойдём!
— Куда? — удивилась я.
— Гулять! — отрезала подруга. — И цвести назло всем. Пусть некоторые личности кусают локти.
— Давай мы будем гулять подальше от маршрутов некоторых личностей, — попросила я. Неохотно добавила: — Я пока не готова ко встрече с ним. Слишком больно.
— Резиденция большая, найдём, где погулять этим чудесным вечером, — без возражений согласилась Солара. — Пойдём в картинную галерею. Давно хотела посмотреть на портреты предков королевской династии. Интересно, каких женщин они себе выбирали.
Я не стала спорить. Сама давно хотела туда добраться, да всё не складывалось. Поправила слегка помявшееся платье и вышла из покоев подруги следом за ней. Вернувшиеся жажда деятельности и любовь к приключениям вибрировали на кончиках пальцев. И, пожалуй, это мне нравилось куда больше, чем грустить, обижаться и злиться. Нет, я еще не простила Ингвару жестокую насмешку над моими чувствами, но уже отпустила боль, которая мешала двигаться дальше.