– Милли, она тебе нравится?
Вот блин. У меня пересыхает в горле, и я точно краснею. Я жестикулирую что-то неопределенное:
– Ну да. Мы сейчас ладим определенно лучше, так что…
– Да нет же, – Сакс кладет руку на тыльную сторону моей. – Я о том, что… ну, нравится ли она тебе?
Бросив на нее взгляд, я отдергиваю руку:
– Это что, вопросы как в анкете в началке?
Она улыбается, но теперь смотрит озабоченно. Уголки ее губ опускаются, она прищуривается:
– Я просто не хочу, чтобы тебе было больно.
Дарси говорила что-то похожее про Джуд. Что я обрекаю себя на страдания. Сравнение мне не понравилось.
– Поверь мне, я тоже.
Мы ошиваемся на первом этаже, пока полицейская машина не уезжает и доктор Макки не входит в холл. Она бодро хлопает в ладоши и командует нам разойтись. Ребята уходят, а я остаюсь в сторонке – подождать, пока все разойдутся и поговорить с директором.
– Доктор Макки?
Она поворачивается ко мне, удивленно подняв брови, будто не ожидала меня здесь увидеть.
– Да, мисс Квинт?
– А что будет с тем парнем? – интересуюсь я, кивнув на входную дверь.
Она приглаживает прическу.
– О, думаю, его отвезут в поселок на станцию, вселят страх перед богом и отправят обратно в Эдинбург, Глазго или откуда он там приехал.
– А королева узнает об этом? – спрашиваю я.
Директор поворачивается на каблуках и пристально смотрит на меня:
– А это, мисс Квинт, Вас не касается.
Как я понимаю, это значит «да». Теперь здесь будет больше охраны? Флора будет в ярости. Я ничего не отвечаю, просто киваю, как можно старательнее изобразив на лице скромность и стеснение. Я поднимаюсь по лестнице, открываю дверь в комнату и вижу сидящую на моей кровати Флору.
В руках у нее посвященный ей журнал, который я запихнула под подушку и по глупости забыла.
Я закрываю за собой дверь. Она смотрит на меня и поднимает журнал:
– Чтиво перед сном?
– Сакс дала мне. После Ская я заинтересовалась твоей жизнью и людьми, которые тебя окружают, попросила помочь мне и…
– И занялась выгодным бизнесом – решила шпионить за мной для таблоидов?
Это было так неожиданно, что я отстранилась.
– Чего?
Фрола швыряет журнал на кровать, встает и скрещивает руки на груди, выставив одно бедро. Она похожа на героиню фильма «Дрянные девчонки» и вообще выглядит, как в первый день нашего знакомства. Я уже и забыла, насколько холодной она может быть, если захочет.
– Этот фотограф тут объявился, потому что кто-то сливает информацию. Я посмотрела, что пишут в блогах, которые следят за каждым вздохом меня и моих братьев. И знаешь, что?
Она достала телефон из кармана и кинула его мне.
– Пост за постом обо мне, о тебе, о поездке на Скай и о неудаче на «Вызове». А теперь я узнаю, что ты интересуешься моей жизнью.
Я не могу оторвать от нее взгляд:
– Ты… ты что, серьезно думаешь, что я звоню шотландским таблоидам и все им рассказываю? Флора, я даже не знаю, как это делается. Напомню, что я американка. А еще я не краду свой телефон из кабинета директора каждые пять секунд. Я забираю его только по выходным, а в выходные ты рядом почти все…
– А зачем тогда читаешь обо мне? – спрашивает она требовательно, повысив голос. Не знаю, в чем дело – то ли в том, что я в шоке, что она подумала, что я крыса и сдаю ее желтой прессе, то ли я еще не осознала то, что поняла на фальшивом Дне благодарения, когда поняла, что чувствую к ней, но я выкрикнула в ответ:
– Да потому что я в тебя влюбилась!
Я никогда не видела Флору удивленной, но сейчас она явно в шоке. Она открывает рот, но я вскидываю руки, решив, что более неловко мне уже не будет, и продолжаю:
– Я в тебя втрескалась, глупо и безнадежно. Я очень в себе из-за этого разочарована, но это так. Ты мне нравишься. Я хотела прочитать этот журнал, чтобы узнать о тебе побольше и посмотреть на твои фотки. Ты прекрасна, а я в жизни не чувствовала себя так унизительно.
Я выговорилась, и только тогда поняла, что у меня пропало нервное заикание, когда слова застревают на языке. Боже мой, я все ей рассказала. Она не отрывает от меня взгляд и не меняет позу.
– Ты в меня влюбилась, – повторяет она.
Я, полностью униженная, пожимаю плечами, подняв руки.
– Да. Это очень глупо, но это так.
Она опускает руки и заправляет волосы за уши.
– Почему глупо? – спрашивает она.
Я смотрю на нее, сердце одновременно замирает и выпрыгивает из груди. Я слышу, как оно стучит в груди, в горле, в ушах.
– Что?
Она подходит ближе и повторяет:
– Почему глупо, Квинт?
А потом… черт возьми, она меня целует. Она дотрагивается холодными пальцами до моего лица. А может, это мое лицо так горит, но я чувствую, как кончик каждого ее пальца касается моей кожи. Я поднимаю руки, чтобы поймать ее запястья. Не удивлена, что она так здорово целуется, но мои колени этого не поняли – они дрожат так, будто я пробежала четыре круга вокруг школы. Кончиками пальцев я чувствую отдающее в запястья сердцебиение Флоры. Значит, не только меня трясет. Улыбнувшись, я немного отстраняюсь, а она отвечает мне своей настоящей улыбкой. Для улыбки идеальной принцессы слишком обнажены зубы, но эта – определенно моя любимая.
Затем улыбка исчезает с ее лица, и между идеальными бровями появляется несколько морщинок.
– О боже, это перебор? – испуганно спрашивает она. – Это произошло слишком быстро, тебе нужно больше времени? Если хочешь, я дам тебе еще время, я просто… почувствовала, что должна поцеловать тебя, вот и все.
– Вы, принцесса Флора Гислен Мэри Бэйрд, действительно считаете, что могли поспешить? И признаете это?
Она ненадолго прижимается ко мне лбом. Интересно, почему аромат мыла, которым мы все здесь пользуемся, слышен на ее коже сильнее, чем на моей или чьей-либо еще?
– Так я поторопилась? – спрашивает она. Я глубоко вздыхаю и качаю головой:
– Нет. Впервые с момента нашего знакомства могу сказать, что ты идеально выдержала время.
Глава 33
Я уже и забыла, каково это – влюбиться в кого-то. С Джуд все было странно – сначала мы долго дружили, потом держали все в секрете и пытались во всем разобраться. С Флорой просто… есть моменты, как сейчас, когда мы бегаем вокруг Грегорстоуна, она ярко улыбается мне, ее щеки краснеют, а волосы прилипают к лицу, хотя на улице зверский холод. Кажется, я не выдержу – мое сердце словно скоро взорвется.
– Все еще не собираешься петь, Квинт? – дразнит она меня, побежав спиной вперед. Я киваю:
– Может быть. Если ты упадешь и ушибешь задницу, я определенно спою песню об этом. И о том, как плохо быть высокомерным. Как Умпа-Лумпа.
– Да что ж ты постоянно вспоминаешь этого Вилли Вонку! – негодует она, поворачивается и бежит передом. Я немного замедляюсь, чтобы она поравнялась со мной.
– Верука Солт навсегда останется нашей шуткой.
Она смеется. Мы приближаемся к холму, и тут она тянет меня за руку за скалу, где быстро, но горячо, целует в губы. Хм, может, я не забыла, что это за чувство, а просто никогда ничего подобного не испытывала? Она отстраняется, долго смотрит на меня, затем проводит большим пальцем по моей нижней губе. По мне пробегает целый сноп искр. Теперь я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, но в этот раз – долго.
Я считала, что мы с Флорой довольно осторожны и скрытны, но за обедом меня в этом разубедили. Сакши и Перри одновременно садятся по обе стороны от меня. У них это так ловко получается, что мне интересно, не репетировали ли они.
– Ну, выкладывай, – пропела Сакс, открывая бутылку минералки, а Перри тянется через меня, пытаясь украсть ролл с подноса Сакши.
– Или не выкладывай, – возражает он, – это совершенно не наше дело.
Сакс закатывает глаза:
– Честное слово, Перри, не брюзжи. Милли – наша подруга, и мы радуемся ее счастью. А значит, мы должны побольше об этом узнать. Итак. Рассказывай.
Покраснев, я съеживаюсь и катаю фасоль по тарелке.
– Да нечего тут рассказывать, – говорю я. Сакс тяжело вздыхает и взъерошивает волосы.
– Нечего рассказывать? Миллисента…
– Ты же знаешь, что мое полное имя – Амелия.
– …ты встречаешься с принцессой, – говорит она, пропустив мою ремарку мимо ушей, обмахивая лицо рукой. Когда я это услышала, меня словно кулаком в живот ударили.
– Нет, – я качаю головой. – Это не то, что…
– Это именно то, что мы подумали, – возразила Сакши, и даже Перри, набивший полный рот хлеба, закивал:
– Это называется именно так, Милли.
Я перевожу взгляд то на нее, то на него.
– Мне нравится Флора, – говорю я тихо, – а я нравлюсь ей. Но что все это значит – мы пока выясняем.
Сакс сморщила нос:
– Нет, дорогая, это так не работает. Только не с этими людьми.
Флора вошла в столовую, и у меня сердце замерло в груди – как всегда, когда я вижу ее. Сакс следит за моим взглядом и хихикает, ткнув меня локтем:
– Ах ты, влюбленный котеночек, – поддразнивает она. Я отталкиваю ее:
– Прекрати!
– Она тебя не заслуживает, – говорит Перри, но с улыбкой. Сакс протягивает через меня руку, чтобы потрогать его за плечо.
– Спасибо за поддержку, Перегрин, – говорит она. Он улыбается ей в ответ, и я понимаю, что за этим столом влюбленный котеночек не я одна.
Сакс ерзает на стуле, берет вилку и добавляет:
– Вы же в курсе, что вычислили, кто сдавал Флору репортерам? Элизабет! Моя бывшая соседка, а теперь соседка Флоры. Можете в это поверить? – она качает головой. – Из всех возможных людей это оказалась лошадница.
Она понизила голос:
– Видимо, она просекла, что на таком лакомом кусочке, как Флора, можно неплохо нажиться, а она захотела новое… что там было, Перри? Седло? – она пожимает плечами. – Точно не помню – к ужасу моего папы, лошадей я не люблю.
– А ей разве не двенадцать? – уточняю я. – Неужели шестиклассники додумались продавать сплетни?
Сакс смотрит на меня: