— «Мой дом озарив улыбкой, ты в сердце мое вошла», — декламировала я, когда послышались шаги, в окошко стукнули один раз и небрежно, и на веранде возник Клим. На Резо он внимания вроде бы не обращал, сосредоточился на мне.
— Отдыхаете? — спросил с усмешкой, видно, ничего умнее придумать не сумел. — Вот уж не знал, что ты любишь стихи, — повернулся он к Резо.
— Я много чего люблю, — ворчливо ответил тот, глядя на меня и вроде бы совершенно игнорируя Клима.
Тот устроился на верхней ступеньке, тем самым давая понять, что в ближайшее время уходить не намерен.
— Вы с ночевкой? — спросил он весело.
— Еще не решили, — пожала я плечами, продолжая ласково улыбаться, правда, глазки скромно опускала.
— Скоро уедем, — отрезал Резо.
— Зря. — Клим прищурился, посмотрел в небо, потом на меня. — Хорошее здесь местечко.
— Да, красиво. А вы здесь надолго?
— На пару дней. На рыбалку.
— И как улов?
— Пяток щук поймали, вот таких, — Клим развел руками, показывая, какие гигантские щуки здесь водятся. — Ну и по мелочи много всего. Приходите на уху, слышь, Резо. Вовик у нас большой спец по этому делу.
Резо никак не отреагировал, а я проявила интерес к рыбной ловле. Разговор пошел веселее, Клим начал пялиться в открытую. Мысли его можно было отгадать без особого дара. Резо их точно отгадал, потому что вдруг поднялся и заявил:
— Зря ты здесь соловьем заливаешься.
— Серьезно? — криво усмехнулся тот, вложив в это слово все презрение к Резо, как к возможному сопернику.
— Ага. Это Папина девчонка, так что прибереги свое красноречие.
Клим обо мне был наслышан, потому что мысли его сразу же потекли в другом направлении. Выражение «Папина девчонка» он воспринял по-своему, и оно его почему-то покоробило, представить Папу рядом со мной он не пожелал.
— По-моему, ты уже все рассказал, — не унимался Резо, причем Папа его в этот момент совершенно не волновал.
— Ну и чего ты завелся? — спросил Клим презрительно.
— Ничего, — огрызнулся тот, а я сочла нужным вмешаться:
— Резо, прекрати, пожалуйста. Я разговариваю с человеком, и мне интересно. Что в этом плохого, скажи на милость?
Он нахмурился и выглядел очень злым, сидел, слушал Клима, то и дело презрительно ухмыляясь: мол, сколько ни пой соловьем, толку от этого никакого.
— Пойдемте есть уху, — сказал Клим, поднявшись.
Я решила, что форсировать события не стоит, и с благодарностью отказалась.
— Надумаете, приходите, — кивнул Клим с заметным сожалением и позвал Резо:
— Отойдем на пару слов.
Так как отошли они недалеко, их разговор я слышала, хоть и говорили они, понизив голоса.
— Неужто это та самая девчонка? — спросил Клим. — Вроде говорили, она чокнутая.
— Сам ты чокнутый, — обиделся Резо. — Это Папа нарочно придумал, чтобы парни к ней не лезли.
— А то, что она из психушки, Папа тоже придумал?
— Может, и из психушки. Тебе что?
— Ничего. Просто интересно. Красивая девка. У Папы губа не дура.
— Дурак ты, Клим. Она ему вместо дочки.
— Само собой, — хмыкнул тот. — И по возрасту подходит.
— Шел бы ты со своими паскудными мыслями. Папа ее пальцем не тронул, потому что понятие имеет. А ты нет.
— Ладно-ладно. Продолжай нести службу, верный сторожевой пес. — Кивнув мне на прощание, Клим зашагал в сторону своего домика, Резо смотрел ему вслед с глубоким презрением.
Я опять принялась за стихи, делая вид, что встреча с Климом особого впечатления не произвела. Однако через час спросила:
— Может, нам действительно сходить в гости? — Никуда идти я не собиралась, просто интересно было, как на это отреагирует Резо. Он нахмурился и ответить не пожелал. Зато вскоре стал намекать, что нам пора домой. Я отмахнулась, а он ушел в дом и позвонил по сотовому Папе. Не знаю, что там Папа ему сказал, но он приуныл еще больше.
Чтобы немного его развеять, я предложила погулять, и с полчаса мы бродили в роще. Маршрут я рассчитала так, чтобы на обратном пути пройти мимо домика, занятого Климом. Веселье было в полном разгаре, парни сидели в тенечке, громко разговаривали, чувствуя себя на турбазе хозяевами.
Меня заметили. Клим вскинул голову и крикнул:
— Эй, Резо, заходи, не стесняйся!
Я сделала вид, что меня это не касается, и зашагала быстрее, а мой верный страж демонстративно отвернулся, не желая реагировать на крики подгулявшей компании.
— Поехали домой, — улыбнулась я.
Док был там, сидел с Папой на веранде (по дороге Резо позвонил и доложил, что мы возвращаемся).
— Ну вот и Варенька, — ласково сказал Папа, а я заулыбалась. — Как отдохнула, дочка?
«Дочка — это что-то новенькое, видно, у Папы настроение хорошее, с чего это вдруг?»
— Спасибо, хорошо, — сообщила я, демонстрируя окружающим, как счастливо мне живется. Папа кивнул, а Док поднялся, слегка суетливо: общество Папы его всегда беспокоило.
В моей комнате он извлек конверт из внутреннего кармана пиджака.
— Что это? — удивилась я.
— То, что ты просила.
Я опустилась в кресло, глядя на своего друга с сожалением, и сказала:
— Док, ты спятил. А если бы тебя обыскали? Тысячу раз говорила: никаких бумаг…
— Я подумал…
— Не надо думать, — отрезала я и вскрыла конверт. Две фотографии и краткая справка. Речь шла об одном из Климовых дружков, взглянув на фото, я усмехнулась: тот самый Вовка, специалист по ухе. Что ж, неплохо…
Конверт я запечатала и вернула. Док меня сильно беспокоил, нервный, суетящийся и пребывающий в сомнениях. Поиски смысла жизни не доведут его до добра. От Дока надо хотя бы на время избавиться. Сашка Монах меня очень беспокоил. Что он там затеял, я без личной встречи узнать не могла, а добраться до моего друга для него раз плюнуть.
— Вот что, — собравшись с силами, начала я. — Возьми отпуск и уезжай из города.
— Какой отпуск, ты с ума сошла! — возмутился он.
«Может, и сошла, но кое-кто сам недавно утверждал, что я в норме. Ладно, свару затевать не стоит». Я покусала губы и принялась увещевать:
— Док, Монах не дурак, а на меня большой зуб имеет. Боюсь, он захочет с тобой встретиться. Понимаешь, о чем я? Вряд ли разговор с ним придется тебе по нраву.
Док заметно побледнел, глаза забегали, руки дрожали. Он машинально пощупал конверт в кармане, точно вся опасность в настоящий момент сосредоточилась в нем.
— Ты думаешь…
— Тебе надо уехать.
— А Орлов? Что ему сказать?
— Ничего. Он мне сейчас тоже без надобности.
Слово «тоже» я употребила напрасно, между бровей Дока легла складка, а взгляд затуманился.
— У меня к тебе просьба, — поспешила я отвлечь его от дурных мыслей. — Этот конверт бросишь в почтовый ящик Скобелева.
— Зачем? — испугался он.
— Господи… Сделай хоть раз то, что я прошу, без дурацких вопросов.
— Ты ведешь себя странно, — вскинулся он. — Ты ничего не объясняешь. Зачем тебе Скобелев? Я тяжко вздохнула и стала разглядывать потолок. Минут пять мы сидели молча.
— Я беспокоюсь за тебя, — тихо сказал он. На самом деле Док очень беспокоился за себя, а еще думал, что я сумасшедшая.
Мы виделись редко, урывками, он ничего не знал о моих планах, и жизнь казалась ему бессмысленной. Впервые я пожалела, что три года назад позвала его с собой. За благие порывы приходится расплачиваться. Однако эти мысли я держала при себе, вздохнула выразительно и спросила:
— Ты мне поможешь?
— Да.
— Конверт Скобелеву в почтовый ящик бросишь?
Он, помедлив, кивнул.
— Вот и отлично. Завтра же уезжай из города.
— Куда? — сразу же заволновался он.
— Куда угодно. На юг, за границу. Деньги есть.
— А работа?
— Придумай что-нибудь. Возьми больничный… Господи, Док, ты взрослый человек. Не заставляй меня нервничать. Я не хочу, чтобы Монах до тебя добрался.
— И на какое время я должен уехать?
— Не знаю. Звони мне. Думаю, позвонить ты можешь, это не вызовет подозрений, в конце концов, ты мой лечащий врач.
Перспективы его не очень вдохновили, но он пошел к Папе и что-то там наплел по поводу своего отъезда, а потом простился со мной, думая при этом, что я просто хочу от него избавиться. Вести долгие беседы и разубеждать времени не было, потому я поцеловала его на прощание и шепнула:
— Я буду очень скучать.
Это его немного утешило.
Пока я прощалась с Доком, Резо успел рассказать Папе о Климе. Клима мой благодетель в принципе не жаловал, а тут и вовсе разволновался: ведь не кто иной, как Клим, послав ребятишек, довел меня до сумасшествия. По его мнению, я об этом ничего не знаю, да и сам Клим, должно быть, не догадывается, но все равно взаимный интерес ни к чему хорошему не приведет.
Резо стоял за спиной хозяина и хитро щурил глазки, а Папа ласково меня выспрашивал:
— Резо говорит, ты на турбазе познакомилась с молодым человеком.
«Ну мудрец», — хмыкнула я и кивнула.
— В общем-то мы не знакомились. Мы с Резо играли в бадминтон, а он бросил мне волан, когда тот улетел на тропинку. А потом подошел к нам, и они с Резо немного поболтали. На уху звал.
— А ты? — Я пожала плечами. — Он тебе понравился? — Папа разговаривал со мной, как с малым ребенком, начисто забыв, сколько мне лет. Нет, вспомнил. Мысль его свелась к тому, что это ум у меня детский (с чего бы вдруг?), а вообще-то я взрослая женщина и была замужем, хоть и недолго. Против природы не попрешь и все такое… Я насторожилась: как бы Папа от избытка доброты не стал мне давать каких-нибудь собачьих таблеток, борясь с природой. Тут он, кстати, вспомнил, что муж от меня сбежал за границу из-за этой самой природы, то есть из-за ее отсутствия в моем организме, посмотрел с сомнением и вроде бы успокоился. На сон грядущий мы сыграли в шахматы, Резо пасся рядом и время от времени подхалимски лыбился. Надо его как-то отучать от стукачества.
На следующее утро мы отправились на рынок за продуктами. Шли вдоль бесконечного ряда торговцев и набивали сумку.