– Когда Вероника должна была вернуться домой? – спросила Трейси.
Таггарт нахмурился.
– Я же сказал, с тобой я не разговариваю. – Кинсу он ответил: – Понятия не имею.
– То есть ты вообще не ждал, что она вернется? – продолжал развивать тему Воробей.
– Я за ней не следил.
– Потому что знал, что после смены она будет с мужчиной. Ты и от этого свой доход получал?
– Мы же жили вместе.
– Что это значит?
– Это значит, что не я платил за квартиру.
– Ты когда-нибудь находил Веронике мужчин?
Таггарт затряс головой еще раньше, чем Кинс кончил говорить.
– Зачем? Она и сама отлично справлялась. По крайней мере, пока не растолстела.
– А у тебя есть какие-нибудь идеи насчет того, с кем Вероника могла встречаться той ночью?
– Не-а. Говорю ж, я не слежу за ней.
– Регулярные клиенты у нее были? – спросил Кинс.
– Несколько. – Таггарт глянул на Трейси. – Она чертовски классно отсасывала. Вот чего мне будет особенно не хватать.
Брэдли был настоящим говнюком, но Кроссуайт за двадцать лет возни с отребьем усвоила, что город рано или поздно сам избавляется от подобной швали. Она не сомневалась, что через несколько лет, случись ей поинтересоваться судьбой Таггарта, она обнаружит, что он уже умер от передоза, а то и загнулся где-нибудь в переулке от резаной или огнестрельной раны. Правосудие бывает разным.
– Тебе она никогда никаких имен не называла? – спросил Кинс.
– Нет. И никаких маленьких черных книжечек тоже не вела, на случай, если ты спросишь.
– Откуда ты знаешь, сколько она зарабатывала, в смысле, что она ничего не утаивала?
Таггарт хохотнул.
– Потому что она была не дура.
– В каком смысле? – переспросила Трейси.
– В смысле, она знала, что к чему.
– Знала, что ты ее побьешь, – сказала Трейси.
– Я этого не говорил.
– Танцовщицы в «Пинк Паласе» говорят, что ты ее бил. И ее мать с отцом тоже, – сказала Трейси.
Таггарт фыркнул и подался вперед, к Трейси, выпятив подбородок.
– А отчим, значит, ваш главный свидетель? Сам-то трахал ее, когда ей было пятнадцать. От него она и сбежала. Тот еще тип.
– Ты и сам ею пользовался, когда ей было пятнадцать, – сказал Кинс.
– Я ей не отчим.
– Ты говорил с ней еще в ту ночь, после того, как ушел из «Пинк Паласа»? – спросила Трейси.
Таггарт помотал головой:
– Не-а.
– То есть когда мы проверим твой мобильник, то не найдем там никаких сообщений, ни голосовых, ни эсэмэсок, – уточнил Кинс.
– Какой еще мобильник?
Кинс вынул фото Николь Хансен и Анжелы Шрайбер и положил их на стол, рядышком.
– Ты знаешь этих женщин, Брэдли?
Таггарт кивнул на Анжелу Шрайбер.
– Ее знаю. – Он поглядел на Трейси и ухмыльнулся во весь рот, демонстрируя гнилые зубы наркомана, сидящего на мете. – По-моему, я раз заказывал ей танец на коленях.
– Ты когда-нибудь встречался с ней в мотеле на Авроре? – спросил Кинс.
– Да зачем мне, когда Ви каждый вечер домой приходила?
– Ты, кажется, говорил, что не следил за ней.
– И сейчас говорю.
– Почему ты ушел с работы? – спросил Кинс.
– Начальник придурок.
– Это нарушение условий досрочного освобождения.
– Найду другую.
– Уже есть варианты?
– Были, пока вы не нарушили мои конституционные права.
– Вот как? Ты, может, хотел барменом заделаться? – спросил Кинс.
– Значит, ты не видел больше Веронику и ничего не слышал о ней с тех пор, как вышел из «Пинк Паласа» в воскресенье вечером? – подвела итог Трейси.
– Ну а я что говорю?
Еще минут сорок пять они потоптались вокруг да около, проверяя историю Таггарта. Под конец второго часа Кинс сказал:
– Последний вопрос, Брэдли. Ты левша или правша?
– А тебе какая, на хрен, разница?
– Чтобы знать, какую ручку тебе давать, для правой руки или для левой, когда ты будешь писать показания.
Таггарт тупо на него посмотрел, но потом сказал:
– Для правой.
Кинс и Трейси встали.
– О’кей. Офицеры охраны отвезут тебя обратно в тюрьму.
– Чего? Почему это?
– Потому что тебе надо еще записать твое исключительно важное свидетельство, Брэдли.
– Вы же сказали, вам на это плевать.
– Нам-то плевать, – сказал Кинс. – А вот прокурору – нет.
Глава 28
В Комнате Банди Трейси повесила трубку своего настольного телефона и повернулась к Кинсу:
– Серабоне говорит, у нас недостаточно оснований, чтобы дальше держать Таггарта. Завтра, в девять часов утра, в суде будут слушать вопрос о правомочности его дальнейшего содержания под стражей, и его выпустят.
– Ну и что, мы знали, что так будет, – ответил Кинс и потянулся к своему телефону, который как раз зазвонил.
Трейси подошла к Вику и Делу.
– Мне жаль, что приходится это на вас взваливать, но мне очень нужно, чтобы завтра после слушания вы проследили за Таггартом, куда он отправится. Позвоните в тюрьму, пусть предупредят нас, когда это будет.
– Придется захватить с собой бутылку для пи-пи, – сказал Дел.
Трейси глянула на часы.
– А сейчас давайте-ка отсюда домой. У вас еще, может, не одна долгая ночь впереди.
– Этот парень – он что, вампир? – поинтересовался Вик.
– Хуже, – ответила она.
Кинс подошел к ним.
– Звонил Беннет. Предупредил. Скорострелка ищет подтверждения истории для вечернего выпуска новостей сегодня.
– Какой еще истории? – спросила Трейси.
– Беннету она не сказала. Заявила, что хочет говорить с тобой лично.
– Могу себе представить. – Кроссуайт снова глянула на часы. – Уже почти шесть. Думаю, скоро мы все узнаем.
Техники принесли в комнату телевизор и установили его на свободном столе, чтобы детективы были в курсе последних событий. Кинс взял пульт и нажал на кнопку восьмого канала. Все, кто был в комнате – Трейси, Кинс, Вик с Делом и еще пара детективов, которых они привлекли к расследованию из отдела по борьбе с преступлениями на сексуальной почве, – собрались вокруг телевизора. Ковбой сегодня не был главной темой дня в кои-то веки. И все же Ванпельт не замедлила появиться на экране.
– Управление полиции Сиэтла вновь столкнулось с обвинениями в излишней жестокости, – объявил ведущий.
– Сейчас начнется, – сказал Фац.
– В прямом эфире Мария Ванпельт, следственный репортер «КРИКС», с Пайонир-сквер.
Ванпельт в длинном рыжевато-коричневом пальто стояла в луче направленного на нее софита.
– Вот тот самый бар на Пайонир-сквер, где в начале прошлого вечера имела место стычка между детективами из отдела по расследованию убийств и бойфрендом Вероники Уотсон, третьей жертвы в серии жутких убийств танцовщиц, произошедших в Сиэтле. Свидетели говорят, что после столкновения мужчину отвезли сначала в Шведский госпиталь и только потом – в тюрьму округа Кинг. Также они утверждают, что один из офицеров полиции просто избил этого человека.
Представитель полиции Сиэтла отказался сообщить, выдвинуты ли какие-либо обвинения против бывшего бойфренда Вероники Уотсон, он также не дал комментариев о том, занимается ли уже этим инцидентом управление по установлению профессиональной ответственности. Однако данное обвинение поступило в неудачное время как для полиции Сиэтла, так и для ее шефа, Сэнди Клариджа, который как раз сейчас разбирается с докладом Департамента юстиции США о злоупотреблениях полномочиями среди его подчиненных, в то время как федеральный судья выносит его отделению выговор за устаревшие методы работы.
Ванпельт закончила репортаж, и на экране снова появилась студия.
– Ну у нее случались истории и похуже, – сказал Кинс.
Фац добавил:
– Тут она, можно сказать, даже не исказила факты.
– Шшш! – шикнула на них Трейси.
Комментатор продолжал:
– Возможно, вы помните, что репортеры «КРИКС» с восьмого канала сотрудничали с управлением шерифа округа Кинг в поиске убийцы с Грин Ривер. Сегодня я рад вам сообщить, что восьмой канал снова включился в борьбу против очередного серийного убийцы. «КРИКС» предлагает вознаграждение в сто тысяч долларов всякому, чья информация приведет к аресту Ковбоя, человека, ответственного за потрясшие недавно Сиэтл убийства девушек-танцовщиц. В бегущей строке вы видите телефонный номер горячей линии для связи с опергруппой по поимке Ковбоя, полицейское управление Сиэтла призывает звонить по нему всех, у кого есть относящаяся к делу информация.
– Черт, только не это, – сказал Фац. – Это как раз последнее, что нам нужно.
Трейси почувствовала, как у нее свело желудок.
На столах позади них начали звонить телефоны.
Глава 29
Звонки по горячей линии раздавались без остановки в течение трех часов. Отвечая на них, Трейси краем уха слышала, как другие члены ее группы пытаются выдавить из звонящих что-либо связное, параллельно соображая, могут ли те предложить что-нибудь стоящее. В основном людей интересовал вопрос о том, как получить вознаграждение. Один мужчина был уверен, что убийца – человек, который часто заходит в их местную таверну: «вид у него больно подозрительный». Звонили проститутки, уверенные, что убийца – кто-то из их клиентов. Бывшие жены звонили, пытаясь обвинить во всем бывших мужей. Члены оперативной группы принимали звонки от информаторов, а также от людей, которые видели убийцу в своих соседях или коллегах по работе. Похоже, весь город решил сыграть в лотерею под названием «поимка серийного убийцы». Сбывался худший кошмар членов опергруппы: каждому, кто звонил, надо было задавать вопросы по списку и записывать ответы, от начала до конца. А уж чтобы проверить потом все это, надо будет бегать кругами по городу несколько недель подряд.
Вечер близился к ночи, и шквал звонков редел, когда Вик, подняв в очередной раз трубку своего телефона, встал и сказал:
– Я сейчас вернусь. – Несколько минут спустя он вернулся в сопровождении жены Веры и сына Антонио, который ростом был уже почти с отца. Он нес в руках большую картонную коробку, и то, что там было внутри, быстро наполнило комнату ароматами чеснока, итальянских трав и сыра. Вера выгрузила на свободный стол пару больших кастрюль, бумажные тарелки, ножи, вилки, салат и несколько бутылок красного вина.