– Он их знал? – переспросила Трейси.
– Тест указывает на такую возможность.
Трейси продолжала читать.
– Вы убили Веронику Уотсон?
– Нет.
– Вы убили Николь Хансен?
– Нет.
– Вы убили Анжелу Шрайбер?
– Нет.
Полиграф не зафиксировал значительных физиологических отклонений, что характерно для тех случаев, когда испытуемый отвечает правдиво. По мнению эксперта, основанному на тщательном изучении результатов теста, подвергнутых статистической компьютеризированной проверке, это может указывать на то, что мистер Дэвид Бэнкстон, отвечая на заданные вопросы, был ПРАВДИВ (ничто не указывает на обман).
– Бессмыслица какая-то.
– Вот и я о том же.
– А Стефани что говорит?
– Ничего. Обещала разъяснить завтра. Я позвонил Сантос, послал ей тест.
– А Бэнкстон сейчас где?
– Дома. Я послал за ним машину, когда он выезжал с нашей парковки, велел проследить немного. Сейчас его машина стоит на подъездной дорожке около его дома, а они поджидают его на гравийной обочине шоссе 1-90. Если Бэнкстон свернет и поедет в центр, мы об этом узнаем. Если решит прокатиться до ближайшего гастронома, то нет.
Телефон на столе Трейси ожил. Из тюрьмы округа Кинг сообщали, что оформление Таггарта в тюрьме прошло успешно.
– Они его везут, – сказала она.
Остаток дня Дэн провел, пытаясь разыскать свидетелей, чьи имена он нашел в папке с делом Бет Стинсон. Девять лет спустя многие телефонные номера уже не существовали, а воспоминания людей сильно выцвели. Двое сказали ему, что помнят, как звонили по этому делу в полицию, но начисто забыли, что именно они хотели тогда сказать – столько лет прошло, а они ни разу даже не думали об этом. Третий вспомнил, что сообщил полиции о том, как Стинсон купила у него машину за неделю до убийства – конечно, вряд ли это имело какое-то отношение к делу, но вдруг пригодится. Дэн сделал пометку на случай, если Трейси захочет проверить этого парня в свете ее соображения о том, что убийца имел предыдущие контакты с жертвой. В одном она оказалась права. Ноласко и Хэтти не допросили ни одного из свидетелей по этому делу.
Самым продуктивным оказался звонок бывшему начальнику Бет Стинсон на склад в Северном Сиэтле, где девушка работала бухгалтером. Эйб Дроцки сообщил, что Стинсон, конечно, звезд с неба не хватала, но на работу ходила исправно, с понедельника по пятницу, и «свой хлеб отрабатывала». О ее личной жизни он ничего не знал, но заметил, что девчонка, должно быть, «жила на всю катушку», так как на работу нередко являлась с красными от недосыпа глазами.
Поговорив с ним, Дэн решил добить последнее имя в списке – это была некая Селеста Джонсон, – а уж затем пойти перекусить. Ее телефонный номер больше не действовал, но адрес, указанный в деле, находился недалеко от склада. Дэн решил съездить.
Женщине, которая открыла ему дверь, на вид было лет семьдесят пять. Когда Дэн попросил пригласить Селесту, та усмехнулась.
– Селеста уже давно дома не живет.
– Она ваша дочь? – попробовал угадать Дэн.
– А вы кто такой?
Дэн объяснил ей, что он адвокат, занимается делом Бет Стинсон.
– Да неужто этого зверя выпускают досрочно? – ахнула старуха.
– Я не смог дозвониться вашей дочери по тому телефону, который указан в деле.
– Селеста замужем. Теперь ее фамилия Бингам.
– Она все еще живет в этом районе?
– Хорошо бы, – сказала женщина. – А то мне уколы по крайней мере раз в неделю надо делать.
Адреса Селесты женщина так и не дала, а вот телефончиком снабдила. Позвонив, Дэн услышал в трубке детский голос.
– Эй, мам, это тебя!
– Не надо так кричать. Уже иду.
Но мальчишка, как ему и положено, завопил снова:
– Мам, тебя к телефону!
– Хватит! – Дэн услышал, как трубка перешла из рук в руки. – Алло?
– Селеста Бингам?
– Если это реклама, то, пожалуйста, внесите мое имя в список отказавшихся раз и навсегда.
– Мой звонок не имеет никакого отношения к торговле, – сказал Дэн. – Номер телефона дала мне ваша мать. Я звоню вам по делу Бет Стинсон.
Она молчала, и Дэн торопливо заговорил снова, чтобы заполнить паузу.
– Вы позвонили в полицию, когда мисс Стинсон убили, и заявили, что располагаете информацией, которая может быть важна для расследования. – Снова длинная пауза. – Миссис Бингам, вы меня слышите?
– Что вы хотите знать? – спросила она.
– Я пытаюсь прояснить кое-какие детали, и мне хотелось бы задать вам несколько вопросов по этому делу.
– Вы из полиции?
– Я адвокат.
Опять молчание. Дэн уже предчувствовал, как она скажет ему, что ничего не помнит, и попросит оставить ее в покое.
– Зачем вам это? – спросила она совсем расстроенно.
– Я пытаюсь понять, справедливо ли осудили мистера Герхардта, – ответил Дэн, чувствуя, что нельзя скрывать от нее правду.
И опять Бингам умолкла так надолго, что Дэн был уже уверен в ее отказе говорить. Он попытался еще раз заполнить паузу.
– Я могу встретиться с вами в любое удобное для вас время. Или прийти к вам домой.
– Нет, – сказала она. – Не домой.
Дэн ждал продолжения, чувствуя, что сейчас ему лучше промолчать.
– Я сейчас веду сына на тренировку по футболу. Пока он будет заниматься, я буду его ждать. У меня будет свободный час. В Северном Сиэтле, на Пятнадцатой авеню, есть футбольный бар, называется «Железная кость», это напротив торгового центра. Я буду ждать вас там.
Глава 38
Трейси кивнула двум служащим тюрьмы, которые стояли у входа в комнату жесткого допроса.
– Мы недолго, – сказала она.
– Да ничего, не спешите, – ответил ей офицер-мужчина. – Этому парню давно мозги пора вправить.
– А я буду смотреть из другой комнаты, – сказал Вик и повернулся, чтобы уйти.
Трейси уже собиралась открыть дверь в камеру, как вдруг вспомнила слова офицера по надзору о том, что Таггарт любит корчить из себя крутого парня, а на самом деле – поганый хорек. И ухватила толстяка за локоть.
– Слушай, можешь сыграть моего крутого итальянского друга? – сказала она.
– Что значит «сыграть»? – обиделся Фаццио так, что его акцент уроженца Нью-Джерси проступил особенно явно.
Кинсу Трейси сказала:
– У меня плохое предчувствие.
– Хочешь, я с тобой посижу?
– Звякни мне минут через пять.
Кинс ушел наблюдать через стекло. Трейси потянула на себя дверь и шагнула внутрь, Фац маячил за ее спиной, точно огромный телохранитель.
– Все это хрень собачья, – сразу же начал Таггарт. Синяки вокруг его глаз стали противного багрово-желтого цвета. – Я подам в суд на тебя, на все твое отделение и на весь город. Мой адвокат сказал, я на этом миллионы заработаю.
– Эй, ты, скотина, – сказал Вик, нависая над Таггартом, отчего тот стал похож на злобного гнома. – Закрой свою вонючее хайло, пока я его тебе не заткнул. А уж я заткну так заткну, вовек потом не расковыряешь.
– Только тронь, тоже под суд пойдешь.
Вик ухватился за крышку стола и наклонился к Таггарту совсем близко. Трейси от души понадеялась, что итальянец уже поел и что его ланч был обильно приправлен чесноком. Таггарт отпрянул, но наручники за его спиной были связаны с цепью, закрепленной в полу, так что деваться ему было некуда. Фац улыбнулся.
– Люди в этой комнате то и дело теряют равновесие и падают. Ушибаются головами о стол, получают разные другие бо-бо.
Таггарт моргнул.
– Ты врешь; здесь все записывается на пленку.
– Пленку? – Толстяк обернулся через плечо на Трейси, которая наслаждалась этой сценой, хотя старалась не показывать виду. – Этот парень, кажись, решил, что он в КГБ. Я тебе кто – Путин? – И он наклонился еще ниже. Таггарт, судя по его виду, задержал дыхание. Вик ткнул пальцем в стекло. – Ничего мы не записываем. А зеркало тут только для того, чтобы ты видел, какой ты урод. Теперь заткнись и слушай, что тебе будет говорить детектив. – Итальянец выпрямился и сел на стул рядом с Трейси.
– Почему ты убегал, Брэдли? – начала она.
Таггарт повернулся к ней боком и надулся, как капризный мальчишка.
– Размяться решил. Больно уж вы меня достали. И держать меня здесь никакого права у вас нет.
Трейси положила перед ним на стол увеличенную копию отпечатка пальца из компьютерной базы данных АСИП, а рядом такой же, но снятый криминалистами с комода в комнате мотеля, где убили Веронику Уотсон. Таггарт мазнул по обоим снимкам незаинтересованным взглядом и продолжал дуться. Но Трейси чувствовала, что внутренне он уже не так спокоен, как раньше, и решила дожать его молчанием.
Таггарт не выдержал первым.
– Ну что еще?
– Все, что ты можешь сообщить нам о той ночи, когда была убита Вероника.
– Я и так уже все рассказал.
– Тогда давай вместе посмотрим, что у нас получается, – предложила Трейси. – Мы знаем, что в тот вечер ты приходил в «Пинк Палас». Сначала ты солгал, сказав, что не был там, потом передумал и сказал, что был, приходил за деньгами к Веронике, но она не могла тебе ничего дать до расчета чаевых. И вот интересно, где ты все-таки взял деньги в тот вечер?
Таггарт ухмыльнулся:
– Банк ограбил.
– Да нет, скорее в сумочку к ней залез. – При этих словах арестованный снова прошил ее быстрым взглядом. – Фиолетовую такую, с длинной золотистой цепочкой вместо ремешка.
– Я ничего об этом не знаю.
Мобильник Трейси начал вибрировать. Вик понял условный сигнал и так грохнул кулачищем по столу, что тот подпрыгнул, а Таггарт испуганно съежился.
Время было рассчитано точно.
– Надоел мне этот подонок с его капризами. Отправь его обратно в тюрьму, пусть там гниет, пока не сдохнет.
Трейси ответила на звонок, а Фац продолжал сверлить Таггарта взглядом. Кинс сказал:
– Наш толстячок явно ошибся с выбором карьеры. Ему бы назад, в девяностые – в тогдашних фильмах про мафию ему бы цены не было.