Написали в газетах и про Уолтера Гипсона, незадачливого учителя, которого Вик назвал «самым невезучим сукиным сыном на планете». Гипсон сообщил журналистам, что наконец-то чувствует себя вполне оправданным и может выходить из дому, прямо глядя людям в глаза; в то же время он обвинил полицейское управление Сиэтла в том, что они разбили его семью и вообще сломали ему жизнь. Жена к Гипсону так и не вернулась, а школа отказалась снова взять его на работу по окончании расследования.
– Дорого заплатил мужик за то, чтобы потрахаться на стороне, – прокомментировал Кинс.
Но Трейси не одобряла любителей обманывать жен.
– Вот что бывает с теми, кто решает вступить в клуб идиотов, – сказала она.
Единственное, о чем не рассказали журналисты, – это как Трейси Кроссуайт оказалась в одной комнате с Набилем Котаром. Начальство приказало ей молчать – не то чтобы ей самой уж очень хотелось об этом рассказывать, – и история в кои-то веки не просочилась за стены полицейского управления. Трейси с глазу на глаз встречалась с шефом Клариджем и на его вопрос ответила, что с самого начала сомневалась в том, что Дэвид Бэнкстон и есть Ковбой, а когда Кристофер Вуд поделился с ней подозрениями насчет человека, которого остановил во время ночного дежурства на дороге, она решила встретиться с полицейским. И оказалось, сообщила она Клариджу, что сомнения Вуда были обоснованны. Кларидж, который и так давно уже ходил по тонкому льду, не стал смотреть дареному коню в зубы и привлекать внимание к некоторым негативным аспектам того, что журналисты уже окрестили «беззаветной полицейской работой».
Через три недели после происшествия в мотеле Трейси стояла у дверей комнаты для пресс-конференций полицейского управления Сиэтла, а рядом с ней стояли Сэнди Кларидж, Стивен Мартинес, Эндрю Лауб и Билли Уильямс. Все в голубой парадной форме. Джонни Ноласко с ними не было. Кларидж велел ему приткнуться и пересидеть где-нибудь в сторонке. Да и вообще, Ноласко теперь было не до того – УПО взялось расследовать его действия по делу об убийстве Бет Стинсон, и поговаривали, что хотят поднять чуть ли не все дела Ноласко и Хетти. Не остался без внимания и неуклюжий обыск, проведенный им в доме Дэвида Бэнкстона. Но Трейси не питала никаких иллюзий насчет того, что якобы избавилась от Джонни. Этот человек – как кот. Не хочется обижать котов, но у него, как у них, несколько жизней, и в какой-нибудь из них он еще найдет возможность попортить кровь Трейси.
Кларидж спросил:
– С вами обсуждали формат, детектив Кроссуайт?
– Да, сэр. Билли мне все объяснил.
– Придерживайтесь формата. На вопросы отвечайте кратко.
Трейси улыбнулась.
– С этим проблем не будет, сэр.
Беннет Ли открыл дверь и выглянул в коридор.
– Мы готовы. – Кларидж пошел первым. Когда Кроссуайт проходила мимо Беннета, он шепнул: – Полный сбор.
Сцена с возвышением для выступающих была лишь немного приподнята над уровнем пола комнаты, заполненной сейчас стоящей толпой. Только в передних рядах были стулья, отведенные для родственников жертв Набиля Котара – отцов, матерей, бабушек, дедушек, сестер и братьев. Ширли и Лоренс Беркман были там. Брэдли Таггарта не было. Дэн, в сером костюме в тонкую полоску, сидел во втором ряду, и выражение лица у него было как у старшеклассника, который смотрит на свою тайную подружку – он едва скрывал улыбку. Рядом сидел Уэйн Герхардт.
Репортеры заполняли все пространство за родственниками, стояли вдоль стен. Трейси поискала глазами Марию Ванпельт, но ее нигде не было. Сарафанное радио уже сообщило, что Ванпельт попросили из «КРИКС Андеркавер» и заменили другим репортером.
Вдоль западной стены комнаты выстроились двенадцать человек из группы Ковбоя, в том числе Кинс, Вик, Дел и Рон Мэйуэзер. Трейси настояла на их присутствии. Кинс, загорелый и отдохнувший после Мексики, кивнул ей и улыбнулся.
Кларидж первым шагнул на подиум и сделал Трейси знак следовать за ним. Зажужжали и засветились камеры. Кларидж был краток: в немногих словах воздал должное смелости, стойкости, мудрости и дипломатичности Трейси. И добавил:
– Обычно медаль «За отвагу» мы вручаем достойным офицерам на нашей ежегодной церемонии награждения в октябре. Но в данном случае мы не видим причин ждать так долго.
Беннет Ли вручил ему коробочку, очень похожую на те, в каких продают золотые украшения. Кларидж открыл ее и продемонстрировал журналистам медаль с ленточкой, которую затем прикрепил к лацкану формы Кроссуайт. Потом сжал ее правую руку, и они вместе повернулись к камерам. Трейси старательно улыбалась, но чувствовала себя страшно неловко в центре всеобщего внимания. Когда фотографы вдосталь нащелкались затворами своих фотокамер, Кларидж отпустил руку Кроссуайт и сошел с подиума, оставив ее одну. Наступал момент, которого она ждала без радости. Она прокашлялась – горло еще беспокоило ее временами, особенно когда у нее, как сейчас, пересыхало во рту. Заготовленный текст выступления лежал перед ней на трибуне, но Трейси на него даже не смотрела. Она знала, что сейчас будет говорить.
– Эта медаль принадлежит всем тем офицерам, которые стоят сейчас вдоль западной стены этой комнаты и которые составляют опергруппу по поиску Ковбоя. Если бы не их поддержка и профессионализм, меня бы сейчас здесь не было. – Она перевела взгляд на родственников жертв. – Если бы не их стойкость и решительность, которую они проявили в поисках Ковбоя, мы не добились бы справедливости для Николь Хансен, Анжелы Шрайбер, Вероники Уотсон и Габриэль Лизотт, а также для Бет Стинсон. – Она снова поглядела на свою опергруппу, подняла коробочку с медалью и сказала: – Это ваша награда.
Она шагнула назад, а Беннет Ли вышел на подиум.
– Кто-нибудь хочет задать вопрос детективу Кроссуайт?
Первым встал репортер из «Сиэтл Таймс».
– Детектив Кроссуайт, ходят слухи о вашем возможном уходе из полиции. Не могли бы вы их прокомментировать?
Трейси ответила не сразу, она смотрела на родственников жертв Набиля Котара. Ей было хорошо известно, как именно чувствуют себя люди, чей привычный мир вдруг перевернулся с ног на голову по милости одного слетевшего с катушек психопата. Ей были знакомы и неотступная боль, и беспомощность, и настырное чувство вины, которое твердит и твердит тебе сквозь время, что, может быть, ты мог сделать что-нибудь, чтобы это не случилось. Знала она и о том, каких размеров брешь в своей жизни они будут пытаться залатать, но так и не смогут.
И еще она знала, что не может их бросить.
Она перевела взгляд на Дэна, который, должно быть, уже прочел ее мысли, потому что теперь глядел на нее с улыбкой. И ответил ей простым кивком человека, который все понимает.
– Я коп, – сказала она. – Им и останусь.
Мужчины и женщины в задних рядах вдруг начали аплодировать – сначала негромко, порознь, но постепенно все дружнее и решительнее. Вик поднял руку так, словно держал в ней бокал, остальные последовали его примеру.
Эпилог
Трейси слала пули в цель поверх деревянной загородки, с двадцати пяти ярдов[50] от мишени, уже изрешеченной ее выстрелами. Она стреляла почти час. Из-за ключицы она не была на стрельбище целый месяц, и в последнее время у нее даже руки чесались, до того хотелось взяться за пистолет. Наконец она опустила оружие, сунула его в кобуру, сняла наушники и уже хотела было пойти за мишенью, как вдруг услышала чей-то голос. Кто-то обращался к ней.
– Неплохо.
Кэти Прайор и еще одна женщина в полицейской форме стояли в стороне и наблюдали за Трейси. Обе держали в руках амуницию и мишени. А Прайор еще и моток липкой ленты.
– Слышала, вы сдали квалификационный тест, – сказала Трейси.
– Все благодаря вам, – сказала Кэти и только потом представила вторую женщину: – Это офицер Тереза Гетц. У нее небольшие проблемы со стрельбой.
– Вы в хороших руках, – сказала ей Трейси.
Прайор улыбнулась.
– Она спрашивала меня, для чего нужна липкая лента. Я сказала: сама скоро увидишь.
Кроссуайт тоже улыбнулась в ответ.
– Точно, увидите.
– Может, посмотрите, как мы стреляем, посоветуете что-нибудь? – спросила Прайор.
– Зачем? По-моему, у вас и так все под контролем. А мне надо домой. Друг звонил. Он сегодня готовит ужин. Пасту – а значит, у нас с ним есть двенадцать минут до того, как она сварится.
Благодарности
Поблагодарить, как всегда, есть кого.
Я не служу в полиции и никогда не имел отношения ни к силам правопорядка вообще, ни к системе уголовного правосудия в частности. Вот почему романов о Трейси Кроссуайт не существовало бы без всех тех людей, которые щедро дарили мне свое время в надежде, что в моих книгах хоть что-нибудь будет похоже на правду. Их опытом работы я воспользовался, когда писал «Убийство номер один», «Могилу моей сестры», этот роман и еще третью книгу из этой серии. Вот почему я должен поблагодарить их всех снова. Эти люди – настоящие эксперты в своем деле. Я – нет. Поэтому любые ошибки, которые читатель встретит в тексте, принадлежат мне и только мне.
Итак, я благодарю Кэти Тейлор, судебного антрополога из Бюро судебно-медицинской экспертизы округа Кинг, за детальную информацию о том, как могут выглядеть эксгумированные останки, не один год зарытые в лесу, растущем на склонах гор. Благодарю также Кристофера Керна, судебного криминалиста, главу выездной бригады экспертов-криминалистов при дорожно-патрульной службе штата Вашингтон, за сходную по типу, но при этом уникальную информацию.
Спасибо Джени Грегори, доктору наук, лицензированному независимому социально-медицинскому работнику, супервайзеру программы поддержки оказания помощи Медицинского командования Западного региона при объединенной базе Льюис-Маккорд. Спасибо Дэвиду Эмбри, кандидату медицинских наук, координатору исследовательской программы передвижной лаборатории при детском отделении «Добрый Самаритянин». Дэвид сам подошел ко мне на конференции, устроенной несколько лет тому назад Ассоциацией писателей Северо-Западного побережья, где я познакомил публику с общей идеей моего следующего романа. Он и свел меня с Джени Грегори. Вместе они помогли мне увидеть самому и показать читателю, что творится в головах социопатов и психопатов – картина, которая произвела на меня пугающее впечатление.