Ранние образцы опубликованных в англоязычных странах женских автобиографий детства существенно отличались от тех, что выходили во Франции в XIX веке. Свое начало они берут не непосредственно из автобиографической традиции, а скорее из детской и юношеской литературы. Еще в 1845 году британская писательница Мэри Хоувит опубликовала для «юных читателей» историю собственного детства «Моя собственная история, или Автобиография ребенка»1. Другие, такие как Грейс Гринвуд с ее сборником рассказов «Воспоминания о моем детстве» (1852), миссис Ф. Хьюз (1891), Эллен Кэмпбелл (1892) и Фрэнсис Ходжсон Бернетт (1893), последовали ее примеру. Помещая свои произведения в контекст детской литературы, эти писательницы были более осторожны и куда менее откровенны, чем их коллеги из Франции. Они выдвигают на первый план идею «детства», а не идею «себя в детстве». Характерно, что, говоря о детском опыте, они избегают местоимения «я», предпочитая ему «мы» или «она». В Германии аналогичным образом писали о своем детстве авторы детских книг, такие как Изабелла Браун (1871) и Тони Шумахер (1901).
Женская автобиография детства во Франции
«История моей жизни» Жорж Санд, в которой много написано о ее детстве, стала основополагающей работой для француженок, пишущих автобиографии детства. На момент публикации Санд было около пятидесяти лет. Санд вдохновлял Руссо, и она выражает свое восхищение им. Одновременно она явно не согласна с его откровенным эксгибиционизмом, по ее мнению, неуважительным к окружающим. В этом аспекте она ориентируется на «Исповедь» Августина, который, по ее словам, рассказал историю своих бедствий и страданий в назидательных целях2. Санд предупреждает читателя, что ее стиль будет отвлеченным, — так и есть. Автобиография Санд содержит длинный, подробный, увлекательный раздел о ее детстве — намного обширнее, чем у Руссо, и, безусловно, самый длинный в книге. Когда повествование подбирается ближе к примечательной взрослой жизни Санд, она пишет все меньше и меньше. Опыт детства едва ли мог вызвать кривотолки. По-видимому, именно поэтому Санд не стесняется о нем распространяться. Женщины XIX века, как правило, ограничивались написанием автобиографии детства вместо рассказов о взрослой жизни, потому что это было менее рискованным. Санд начинает с рассказа о родителях, их историю она описывает очень долго, включая, в частности, письма своего отца к его матери. Затем она переходит к тщательному описанию самых ранних воспоминаний: как она ударилась, когда ей было два года, как верила в Рождественского Деда*, какие песни знала, ночные кошмары, напугавшие эпизоды и так далее. Будучи уже известной писательницей, Санд рассказывает читателю о рождении и становлении автора, о том, как и при каких обстоятельствах в детстве она начала мечтать и сочинять истории. Ее детство, пришедшееся на эпоху Наполеоновских войн, было насыщено событиями, включая путешествия в Испанию, где ее отец служил в армии, и обратно. В частности, обратный путь, во время которого семья пересекала поля сражений, рисует необычайную картину того времени. Но Санд фокусируется на собственном опыте на фоне этих исторических событий, и она часто говорит о них, как о воспоминаниях, предваряя написанное фразами «в моей памяти» или «как мне запомнилось». Она не пытается заретушировать пробелы в памяти, а, напротив, признает и даже подчеркивает «рваный» характер своих воспоминаний.
Основной сюжет произведения включает в себя соперничество между ее матерью и бабушкой по отцовской линии за опеку над ней, а также и за ее душу. Брак родителей Санд, безумно влюбленных друг в друга, был неравным: отец — благородных кровей, а мать — простолюдинка из Парижа. Санд с самого начала описывает свои отношения с матерью как очень близкие. Вернувшись во Францию из Испании, семья жила с бабушкой по отцовской линии в Ноане. Вскоре отец Санд погиб в результате несчастного случая. А когда ей было семь или восемь лет, эта обеспеченная бабушка захотела стать единоличной опекуншей девочки. После ссор с матерью Санд, личностью не менее замечательной, но совсем иной — красивой, теплой, вспыльчивой, артистичной, творческой, и легко раздражающейся, — бабушка Авроры осталась с внучкой в Ноане, тогда как ее мать уехала зарабатывать на жизнь в Париж*. Таким образом, Аврору рано разлучили с самым горячо любимым человеком — матерью. Санд очень скучала по ней и никак не могла до конца привыкнуть к жизни со строгой, спокойной, довольно холодной саксонской бабушкой. Однако после смерти бабушки восемнадцатилетняя Аврора так и не сумела поладить со взбалмошной матерью, о воссоединении с которой так мечтала в детстве. Реалистичный, яркий, подробный рассказ женщины о ее детских воспоминаниях — эта работа сразу задает несколько аспектов, которые сделают жанр автобиографии детства привлекательным для будущих писательниц: желание писать о личных эмоциях и переживаниях, хоть и не о взрослой жизни, а также наблюдательность и интерес к психологии детей.
Конфликт между матерью и дочерью
«Воспоминания ребенка» Атенаис Мишле (1866) — самая ранняя написанная женщиной автобиография, посвященная исключительно детству, которую мне удалось найти. Мишле объясняет, что написать книгу ей предложил муж, историк Жюль Мишле3. На тот момент ей было чуть меньше сорока лет. Импульсом, по-видимому, послужила смерть ее матери за несколько месяцев до этого, поскольку текст рисует такой ее портрет, который вряд ли был возможен при жизни последней*. Детство Мишле не было счастливым. Средний ребенок в семье из шести детей, она чувствовала себя угнетенной собственной матерью, заброшенной и нелюбимой. Повествование заканчивается на смерти обожаемого отца, когда ей было четырнадцать лет. Своими воспоминаниями Мишле открывает сюжет, которому суждено будет укорениться в рассказах женщин об их взрослении: конфликт между матерью и дочерью.
Атенаис Мишле пишет, тщательно излагая факты. При этом абсолютно точно нельзя сказать, что описание среды вытесняет из ее рассказа личность ребенка, как это будет в случае с ее американской современницей Люси Ларком. Мишле стремится дать портрет времени, места и людей в Монтобане, где она выросла. Более того, она называет свою книгу мемуарами, а не исповедью. Она описывает сельскую местность вокруг Монтобана, как она выглядела до середины (XIX. — А. Ф.) века. С вниманием историка она отводит в своем рассказе место сельским ярмаркам и праздникам, записывает слова песен. Она описывает работу на ферме, пишет о каждом из близких родственников и о людях, живших по соседству. Владея бумагами отца, она также подробно описывает историю его жизни, заключительным этапом которой стали женитьба и создание семьи. Но в центре истории неизменно находится она сама. Она рассказывает о своем детстве в хронологическом порядке, останавливаясь на событиях, которые были особенно значимыми для нее тогда.
Она не поддается эмоциям и не комментирует. Тем не менее ее фактологический отчет позволяет читателю предположить, что в детстве Мишле была подвержена сильным и бурным переживаниям, очень часто — печали и ревности. Взрослая рассказчица, по-видимому, продолжает сопереживать той девочке. Для пересказа она выбирает эмоционально напряженные эпизоды и не делает ничего, чтобы как-то обосновать их или неким образом представить во взрослой перспективе. Мать немедленно вводится в повествование — в рассказ Мишле о ее первом воспоминании, датируемом, по ее словам, возрастом четырех или пяти лет. В этом воспоминании Атенаис сидит рядом с молодой серьезной женщиной с красивым, суровым лицом и светлыми, синими глазами. Это ее мать — англичанка из Луизианы, которая оказалась на большой ферме в Монтобане на юго-западе Франции, выйдя замуж. Атенаис рассказывает нам, что ее мать любила двоих старших детей, дочь и сына, но что рождение ее — третьего ребенка — не было желанным. Мать не нянчила ее, а отправила на первые четыре года к кормилице-крестьянке. Когда Атенаис вернулась домой, родились еще два мальчика.
Это первое воспоминание о том, как Атенаис сидела рядом с матерью, как оказывается, демонстрирует обычное положение дел. С раннего детства Атенаис учили шить и вязать, и большую часть времени она проводила за этим занятием под присмотром матери. Мать она изображает очень холодной. Мишле описывает ее как сдержанную, прилежную и точную, совсем не похожую на живых и непосредственных жителей юга Франции. Нуждающаяся в материнской любви и заботе, маленькая Атенаис встречает лишь безразличие. Она характеризует свою мать словами «правила и порядок» — как человека, которому нравилась молчаливая покорность. Тем не менее худшую часть реальной истории Атенаис, по-видимому, оставила за скобками. Атенаис Мишле — женщина, о которой многое известно благодаря дневнику ее мужа, в котором он регулярно и с большой заботой писал о своей любимой жене. Согласно этому дневнику, госпожа Миаларет* избивала и порола свою дочь, запирала ее в темных местах и по нескольку дней не выпускала из дома4. Сама Атенаис никогда не упоминает этих эпизодов насилия.
Атенаис не ладила с братьями и сестрами и по разным причинам завидовала каждому. Она привыкла к свободе, которой пользовалась в деревне у кормилицы, но дома она оказалась взаперти. В то время как ее братья, закончив уроки с отцом, были предоставлены сами себе, Атенаис должна была возвращаться к матери, потому что «девочки принадлежат своим матерям»5. Младшие братья играли с Атенаис только до тех пор, пока их не брали с собой старшие, и немедленно бросали сестру, как только большие мальчики принимали их в игру. Это обычная история. Энид Старки, выросшая в Ирландии в начале XX века